Уже окончательно стемнело. Слуги зажгли фонарики и я, окруженной многочисленной охраной из самураев-псов, которую ко мне приставил бдительный Хотта Абе, прошел на женскую половину. Торжественный ужин в узком кругу, много сакэ и расспросов. Много ахов и слов восхищения моим мужеством (а что я такого особенного сделал, кроме того, как вытащил из пропасти Хандзо?). Финал вечера — я обучаю Тотоми европейскому поцелую губы в губы. Оказывается, японцы совсем не знают о подобных ласках. Жена сначала здорово смущалась, но потом раскраснелась, взяла инициативу в свои руки и даже развила ее в те области, о которых я только мог мечтать.

Сегодня первое сентября — день знаний. Нет, это день знаний, в той, оставленной мной реальности. Здесь же, в средневековой Японии научный багаж даже самых образованных людей — весьма скуден. Школ мало, университетов — пересчитать по пальцам одной руки, астрология — почтенная дисциплина, которой доверяют десятки тысяч японцев (прямо, как читатели гороскопов в Комсомольской Правде — «завтра Луна в асценденте с Меркурием, опасайтесь злых собак и денежных проблем…»).

Двигать прогресс у меня пока получается лишь маленькими шажочками, по чуть-чуть. Я не тороплюсь. Социальное развитие общества не менее важно, чем технические новинки. Поспешишь со станками — получишь луддитов, поторопишься с антибиотиками — начнется голод.

Утро первого дня осени выдалось пасмурным и ветреным. На островах начинается сезон тайфунов, тучи весят прямо у крыши — рукой можно дотянуться. Закончив водные процедуры и позавтракав, я спустился в рабочий кабинет. Опять двадцать пять! Десятки людей в приемной. На входе меня отлавливает мой бессменный секретарь, он же казначей — Сабуро. В руках корреспонденция за время моего отсутствия. Десятки писем и всем нужен срочный ответ. Ладно, займусь ими после.

У меня же из головы с утра не идет та девчонка-предсказательница, ученица гейши. Как же ее звали? Саюки! Как же точно она угадала с Хандзо, да и меня чуть не расшифровала. Надо с ней подробно побеседовать — узнать случайность это или за этой мистикой стоит вполне конкретный материализм. Майко вполне могла быть внедрена в домик гейш с какой то целью. Ну, например, конкурирующий клан ниндзя хотел сорвать задание Хандзо. Хотя нет, не сходится. Эдо я захватил недавно, а работала она в городе явно дольше, чем тут появился я. Впрочем, агентурная работа на островах поставлена на широкую ногу (я уже имел возможность убедиться в этом на своей шкуре), поэтому нужно проявить бдительность.

Приказал послать в Ивовый мир за Саюки. Пока жду, начинаю разбираться с письмами, но внутри какое-то нехорошее напряжение. Возвращаются мои самураи. Первый провал — девчонка сбежала сразу после той вечеринки. Владелица чайного домика, Хисо-сан, уже подала майко в розыск. Требую срочно вызвать ко мне мацукэ. Черте что творится.

Все отводят глаза, Сабуро заикаясь, начал нести какую-то чушь, дескать, меня ждут гайдзины, срочные вопросы.

— Где Мураками?! — спрашиваю в лоб.

Второй удар посильнее первого. Не пережив позора с моим похищением, Мисаки покончил жизнь самоубийством. Да еще так экзотично, разрезал живот крестом — горизонтально, после чего вертикально. Умирал молча в своей комнате, даже не попросив о последней помощи кого-то из самураев. Да… Не уберег я главу шпионов. Чувствовал же, что должность не по нему, но никаких мер не принял. Как отреагирует Гэмбан на смерть своего любовника? Ведь у этого пожилого мужчины, кроме рыжеволосого парня, о котором он в водном зиндане отзывался с такой любовью, нет никого на свете. Суппука Мураками и для меня тяжелый удар — я успел привязаться к пусть и не далекому, но верному самураю. Из-за всех этих моих грязных игр с ниндзя гибнут хорошие люди, а ведь я даже дань памяти отдать Мисаки не могу — его тело сожгли сразу после самоубийства. Хорошо денек начинается! По старому русскому обычаю прошу принести сакэ и устраиваю поминки сам с собой. Заодно поднимаю чарку за погибшего тестя. Не слишком ли дорогая цена за сотрудничество с Ига-рю?!

Чтобы отвлечься от этой паскудной мысли, продолжаю разбирать корреспонденцию. Первым в стопке лежит письмо от лидера религиозного движения Икко-икки («Союза простодушных») — Сузуки Дзуцураи. Приверженцы буддистского учения Дзёдо Синсю, основанной монахом и философом Синраном, приветствуют в моем лице движение за «очищение Земли» от власти дайме и сёгунов. Дзуцураи сходу пытается завербовать меня своей философией, но я все эти околобуддийстские рассуждения быстро пролистываю, пытаясь добраться до сути. Первое, что понятно. Икко-икки — эдакие, средневековые социалисты. Вся власть народу, долой аристократов, мир хижинам, война дворцам. Второе. Товарищи воюют с кланом Такэда. Сингэн осадил несколько замков в провинциях Этидзен и Кага, разрушает храмы Союза простодушных, гоняет их в хвост и гриву. Читаю обширный список притеснений и обид. Пичалька.

Простодушные, ясное дело всем этим шибко недовольны и предлагают мне союз против Регентов. Почесав в голове, пишу ответное письмо. Согласен на временное объединение под флагами Императора. Требую публично признать мою Клятву пяти обещаний (намекаю, что в четвертый пункт: «Отжившие методы и обычаи будут уничтожены, и нация пойдет по великому Пути Неба и Земли» — можно вполне запихнуть их фанатичную доктрину). Бегло просматриваю досье на Икко-Икки, которое собирали мацукэ Сатоми. Ага, недалеко от Киото у простодушных есть база — храм Ямасина Мидо. Прошу разрешения пользоваться этим опорным пунктом для своих нужд. Похоже, это все, что пока можно выжать из Икко-Икки, которым сейчас ой как не сладко. Идея республики, основанной на религиозном учении, мне не близка и более того, опасна для моих планов, так что придется с этими простодушными держать ухо востро.

Следующее послание от настоятеля храма «Тайсэкидзи» Набы Санэнаги. Наша переписка дала эффект и киотский бонза развернулся по-полной. Вербует в мои ряды монахов, горожан, запасается оружием. Готовит восстание (благо войска Имагава зверствуют в столице, тем самым создавая для нас нужный фон). Это мне на руку. Сообщаю ему о том, что Император в наших рядах (буквально), дальнейшую связь будем держать через верных людей, все сообщения следует шифровать.

Третье письмо — от Симадза Такахиса. Сообщает о том, о чем я и так уже знаю — началась война южных кланов. Гонения на христиан по всей Японии набирают обороты, вот-вот придет Антихрист и наступит Армагедон. Эту апокалипсическую бредятину, что Симадза пичкают иезуиты дабы поднять его боевой дух, я пропускаю и сразу перехожу к концу. Ага, брак моего брата и одной из дочерей Такахиса согласован. Свадьба в декабре. Годится. Фитильные ружья числом 500 штук высланы португальской галерой. Тоже ноль убитых[62].

Третье письмо радует меня больше всего. Взятка сработала — посол Китая, Чжоу Ли сообщает, что эдикты Императора Китая в отношении захода японских кораблей в порты Поднебесной отменены в части касающиеся моего клана. Купцы Сатоми отныне могут невозбранно торговать с Китаем, участвовать в ежегодной ярмарке в Кантоне и иметь судебную защиты в случае возникновения коммерческих споров. Отлично. Теперь у меня есть хороший пряник для моих негоциантов.

Количество писем от мелких дайме увеличилось в разы. Уже около десяти аристократов принимают мою Клятву и готовы присягнуть Императору лично. Названия кланов — Хатано, Такаока, Сакаи и проч. — мне ни о чем не говорят и я откладываю конверты в отдельную стопку. Пусть Го-нара поработает, спишется с князьями, разузнает какую помощь те могут предоставить нашему движению. Да и его печать на письмах — выглядит очень солидно.