— О чем вы говорили с Абигэйл? — спросил Аластер Сазерленд. — Надеюсь не о том, как я едва с этого холма не скатился?

Скарлетт удивлено посмотрела на деда. А тот усмехнулся.

— Она мне нравилась тогда, — с какой-то светлой грустью произнес Аластер. — А вот я ей не особо. Вот она мне подножку и сделала, когда я решил проскочить стадию ухаживания.

— Нет, деда, не о тебе, — иронично ответила Летти.

— Жаль, — вздохнул Аластер. — Ну, идем.

22 августа 2020 год, около семи утра по времени Токио (+8 по времени Лондона). Храм Инари Ширай. Кобэ. Япония

Кагори Мию после необходимых утренних процедур привела Юкио к чайному домику. Раз здесь случился эмоциональный выброс, значит, сюда и нужно было придти. Сенго, как и условились, на глаза не показывалась, но, конечно, она наблюдала. Ее мучило чувство вины, тут все понятно.

Женщина и парень в этот раз зашли домик. Внутри чайный домик был ровной площадкой, с крышей и стенами. Юкио послушно сел на полу там, где сказала Мию, а женщина в этом время подошла к стене и сдвинула панели, открывая вид на небольшую энгаву и прудик с островком.

С того самого времени, как парень заговорил с девчонками, а потом с Сидзу, Юкио молчал. Но одновременно его состояние явно улучшилось. По крайней мере, шел он ровно, не спотыкаясь, как раньше. Мию, мягко ступая, подошла к Юкио. Когда она садилась в сейдза, ее одежда еле слышно, деликатно прошелестела. Так как была шелковой. Да-да, Кагори не сильно упирались в деньги, но в удобстве себе не отказывали. Тем более, что у клана Датэ в Китае имелись связи. Очень правильные и близкие связи. Датэ вообще этим и брали, что старались везде иметь тех, кто представляет их интересы. Недаром их главный храм располагается именно в святилище Хокура (Хокура — 神庫, букв. божественная кладовая). И с Юсуповыми, в свое время, получилось все ровно также.

Они молча сидели. При этом Мию не созерцанием занималась. Она, прикрыв глаза, по полной сосредоточилась на наблюдении за праной. Собственно, чайный домик не просто так стоял именно в этом месте. Именно здесь на территории поместья имелся наибольший фон.

Когда-то давно на месте храма был просто небольшой холм, поросший редким лесом. Его особенностью было то, что здесь постоянно видели лис. А лисам не зря всегда приписывали особенные качества. Эти животные очень хорошо находят сильные места.

Неудивительно, что вскоре на этом месте появились другие лисы. Да-да, японские ведьмы часто ассоциировались с кицунэ. И те, и другие могут быть плохими и хорошими. Более того, часто кицунэ и ведьма в японской мифологии — это одно и тоже. Буквально. То есть ведьма — это лисица, обернувшаяся человеком. И Кагори (которые тогда еще не назывались Кагори), всеми силами эту легенду поддерживали. В храме есть помещение, где хранятся одежды некоторых выдающихся ведьм клана. В том числе и Кагори Кэзу, той, которая отвела от Кагори гнев Фудзивара, соблазнив Датэ Ясуши. Так вот, одежды ведьм характерных, лисьих оттенков. А ранг среди гнезда (ковена, по европейски), обозначался количеством хвостов, закрепленных на одежде. Чьих хвостов, говорить излишне.

Когда ведьмы были вынуждены подчиниться воинам Фудзивара, то выяснился один очень интересный момент. Главной проблемой ведьм при взрослении было то, что прана, в конце концов, сводила их с ума. Отсюда и легенды о безумных кицунэ. Тамамо-но Маэ, самая известная среди них. А ведь та ведьма действительно влюбилась в императора Коноэ. Но потом, когда она оказалась в одном из самых сильных мест Японии, прана сделала ее безумной.

Так вот, когда ведьмы Кагори (и не только они) стали… как бы это помягче, сожительствовать с клановыми воинами, то выяснилось, что при наличии искренних обоюдных чувств, мужчина начинает выступать в роли этакого свистка для пара. И ведьмы сохраняют разум. Вот так, сначала насильственно, а потом исключительно добровольно, Кагори вошли в состав клана Датэ. И сделали это одними из первых, в смысле добровольно. Поэтому сейчас именно Кагори считаются сильнейшими целителями духа, который, как известно, самая сложная часть целительства. А Кагори Мию одна из очень немногих специалистов такого уровня в этой области. Собственно, скорее всего, Юсуповы отпустили Сенго еще и по этой причине.

А теперь Кагори Мию видит перед собой человека, который раз за разом выходит за рамки тех диагнозов, которые женщина делала, осматривая парня. И, разумеется, она этим сильно заинтересовалась. Ну, и Юкио действительно внешне сильно походил на погибшего сына Мию. И даже не только внешне. Он же был прямым потомков Кагори Макото, а, значит, имеет сходный камон праны. Сходный, но не такой, как ожидала Мию-сан. В картине праны Кагори (уже Кагори) Юкио имелось что-то еще, наоборот, сильно отличающееся не только от вибраций Кагори, но и от вкуса праны японцев вообще. Сначала Мию считала это наследством отца парня. Но потом, уточнив характер вибраций Юсуповых (в клане Датэ имелся представитель Юсуповых), Мию-сан сделала вывод, что это не от Юрия Юсупова. То есть Юкио обладал своим, сильно оригинальным камоном праны…

… Только стук бамбука о камень отмеряли время, проведенное этими двумя в чайном домике. Никто, даже мать Юкио, не смели тревожить главную ведьму клана, когда она работает. Мию-сан могла провести здесь и неделю, как Будда, но никто бы сюда не зашел даже в этом случае.

В какой-то момент по лицу Мию пробежала легкая хмурость. Потом лицо ведьмы сделалось суровым. А в следующее мгновение ей на плечо легла рука. Да-да, это был Кагори Юкио, который все это время сидел, словно статуя. Мию-сан подняла веки… И ее глаза чуть округлились. Потому что парень внимательно смотрел на нее.

— Остановись, ведьма, — негромко произнес Юкио. — Иначе отдашь мне свою жизненную силу.

Не впервые, очень не впервые, Мию видела перед собой сильного мужчину (сильного при этом не имеется в виду чисто физическая мощь). Рэйден, уникум, рожденный не в клане, был таким сильным мужчиной. Но сейчас она чувствовала камон, уровня Датэ Горо, не меньше. И при этом… Происходило то, чего ждут кицунэ, видя мужчину. Ощущаемая Мию-сан прана была… теплой. Она отзывалась в груди женщины радостным… лисенком. И Кагори Мию, та, которая по факту является самым сильным членом клана Кагори и одним из самых сильных целителей мира, та, которая пережила смерть любимого сына… Покачнулась навстречу этой силе, исходившей от совсем юного парня. И открылась, словно влюбленная юная девушка, впервые ощутившая, что такое мужественность…

Глаза парня закрылись. Юкио обмяк, а потом мягко завалился набок. Мию несколько мгновений сидела не шевелясь, словно изображала памятник самой себе. А потом шумно выдохнула и сгорбилась. Женщина провела подрагивающей рукой по своему лбу.

Она посмотрела на мерно сопящего парня. Юкио спал. Его эфирное тело было почти неощутимо, как и должны быть у спящего. Но при этом, его камон праны был очень ровным. В смысле, не было резких колебаний, как у того, чей дух болен. То есть, фактически, Кагори Юкио сейчас в очень быстром темпе прошел лечение. В очень быстром. Использовав, при этом, прану Мию. Чего, вообще-то, мужчина делать не может, по определению!

Теперь стало заметно, что Кагори Мию очень много лет. Ее движения сделались рваными, угловатыми. Когда она доставала из кармана смартфон и включала его, то ее пальцы подрагивали.

— Юмико, — хриплым тусклым голосом заговорила Мию. — Доставайте нас отсюда. Да, обоих…

Женщина закашлялась. Ее правая рука с телефоном практически упала. Мию большим пальцем нажала на красную иконку, завершая вызов.

— Надо… девчонок убрать… пока, — пробормотала она. — А то… Будет не очень… Ох, силен!

Мию-сан, смотря на пруд, улыбалась.

22 августа 2020 года, около часа ночи по времени Лондона. Гластонбери, Холм Святого Михаила.