Мной, пожалуй, впервые за все время овладело отчаяние. Вульф, наверное, прав. Как мы вообще надеемся остановить ЭТО? Все равно, что пытаться сдержать цунами.

Боль вдруг захлестнула меня жгучей волной, и я не удержался от протяжного вопля. Боевой транс вырубился!

Почти одновременно с этим я почувствовал, как Анаана выпадает из нашего «любовного треугольника», и я остаюсь один на один с Оком.

Они решили прервать ритуал! Верное решение — мы достаточно успели показать, а тут еще и я выпал из нужного состояния. Но у меня-то еще были свои планы.

Меня вырвало из забытья и швырнуло на холодные плиты пола над самой пропастью.

— Док, не отпускай! — прорычал я, с ужасом чувствуя, как быстро ускользает контакт с Оком.

Он что-то выкрикнул — кажется, какой-то вопрос, я толком не расслышал.

— Не отпускай!! — проорал я и снова потянулся к артефакту, едва не переваливаясь за край обрыва.

Боль от заклинания снова опутала все тело раскаленной паутиной. Вообще, я со временем научился абстрагироваться от боли в Артаре — все-таки переносить ее во много раз проще, когда понимаешь, что это всего лишь ощущения, не наносящие тебе никакого ущерба в реале. Но в этот раз что-то очень уж припекло — я с трудом сохранял ясность сознания.

Я не знал, как именно Анаана управляет Оком, поэтому действовать пришлось по наитию. Я просто сконцентрировался, послав ему мысленный запрос. Сформулировать его было несложно, даже несмотря на то, что приходилось бороться с одуряющей болью, от которой уже начинало темнеть в глазах, а само Око виделось размытым светящимся силуэтом. Несложно, потому что последнее время все мои мысли неизбежно скатывались к одному.

Хрустальный путь. Что это, черт возьми? Есть ли он на самом деле, и сможет ли помочь нам остановить творящееся в Артаре безумие?

Око отреагировало, снова развернув в воздухе яркую объемную голограмму. Только в этот раз, увы, четкой картины не получилось. Десятки разрозненных образов мелькали передо мной, не успевая толком отпечататься в сознании. Будто кто-то с остервенением тряс трубкой калейдоскопа. Кажется, я слышал и голос, но говорили на незнакомом языке, да еще и все заглушалось каким-то хриплым рычанием. Я не сразу сообразил, что это я сам рычу и завываю от боли, корчась под плетью Перекачки жизни.

До рези в глазах я вглядывался в транслируемые Оком образы, с отчаянием чувствуя, что силы на исходе. Не только мои, а самого Ока. Будто последние крупицы песка скатывались по стенкам песочных часов. Кто-то из нас умирал — либо я, либо Око, либо мы оба. Было сложно понять из-за тесной телепатической связи, соединившей нас на эти мгновения в единое целое.

— Он один не вытянет! — донеслось от меня. — Подстрахуйте! Больт! Эрик!

Стало чуть легче, но ненадолго. Око, напоследок выдав какую-то совсем уж неразборчивую чехарду образов, погасло и вдруг рухнуло вниз, в темноту.

Сам я, похоже, потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то тормошил меня, помогая подняться. Голова трещала от боли, но это уже не было связано с ритуалом. Скорее с его последствиями. Мне в мозг будто бы закачали огромный массив образов, большую часть которых я даже не разглядел толком. Но кое-что успел ухватить, и где-то на подкорке зрело осознание того, что я увидел.

Я, наконец, смог сфокусировать взгляд и понял, кто помогает мне держаться на ногах. Конечно, Бао.

Сенсей выглядел обеспокоенным. Но помимо этого, в его глазах плескалось изумление, граничащее с ужасом.

— Что это было, Мангуст?

Откашлявшись, я с трудом выдавил:

— Ты тоже видел это? Понял хоть что-нибудь? Я спросил о Хрустальном пути. Хотел узнать побольше, но…

Я судорожно сглотнул.

— Но это совсем не то, что я ожидал увидеть!

Пальцы ксилая крепко стиснули мои плечи, так что когти ощутимо царапнули кожу.

— Сейчас лучше успокоиться, мой друг, — сказал сенсей, глядя мне в глаза. — И тебе, и мне нужно время, чтобы обдумать и осознать увиденное.

При этом сам он, судя по выражению лица, был далек от спокойствия. Я вообще впервые видел его настолько ошарашенным.

— Может, я что-то напутал, учитель? Или Око под конец окончательно свихнулось. Ведь если то, что оно показывало — правда, то получается, что…

Я невольно замолчал, видя, что Бао смотрит сквозь меня, странно оскалившись, будто от боли.

— Получается, что вся моя жизнь, все, что я знаю и во что верил, соткано из лжи, — проговорил он.

Он отстранился, пряча глаза. Я хотел ободрить его и успокоить, но не нашлось подходящих слов. Да и вообще напал странный ступор — на все происходящее я смотрел отстраненно и безразлично, будто был мертвецки пьян.

В зале над Провалом снова стоял страшный гвалт — орали, кажется, все бандиты разом, а Стелла, Эрик и остальные пытались перекричать их и убедить в чем-то. Из общего ора можно было вычленить лишь отдельные выкрики, но и по ним отлично угадывалось настроение собравшейся толпы, именуемой Советом.

Одно можно было сказать точно — представление с Оком мы затеяли не зря. Бандиты были впечатлены и теперь уж поверили, что мы говорим правду. Но вот мнения о том, что делать дальше, резко разделились. Чуть ли не половина главарей тут же выступила за то, чтобы покинуть Гаракс и пуститься в бега. Некоторые даже предлагали погрузиться на корабли и попытать счастья в открытом море. Но нашлись и те, кто сделал ставку на крепкие крепостные стены Гаракса. А еще — те, кто принялся обвинять Стеллу и вообще нас, игроков, что это из-за нас случилось вторжение демонов.

Слушать всю эту ругань мне было противно и скучно, так что я отошел за спины товарищей и уселся прямо на пол, пытаясь спастись в медитации. Бао сидел неподалеку, глядя в темноту остановившимся взглядом. Он наверняка, как и я, пытался осмыслить то, что показало Око на вопрос о Хрустальном пути.

Медитировать не получалось — отвлекала и головная боль, и до сих пор мелькающие перед глазами образы, переданные Оком, и орущие друг на друга главари. Так что, когда в зале вдруг повисла тишина, я невольно обернулся.

Джамалар, кажется, применил какое-то заклинание, разнесшееся по залу, будто взрывная волна.

— Довольно! — прогремел он во всю мощь своего голоса. — Мы увидели и услышали достаточно. Но решение о том, что делать дальше, пусть каждый принимает сам. Скажу лишь одно…

Он сделал паузу, исподлобья оглядывая собравшихся.

— С этого момента — никакой грызни между собой. Если кто-то решит под шумок набить карманы или свести старые счеты — поплатится за это головой. Лично за этим прослежу. Вы меня слышали?!

По залу прошел гул — главари нехотя закивали, что-то бормоча.

— Выбор у нас невелик. Драпать или драться. Кто хочет уходить — пусть валит на все четыре стороны. Никто вас останавливать не будет. Ну, а если же вы все же решитесь дать бой демонам…

Он вдруг хрипло и протяжно расхохотался, упираясь ладонями в подлокотники кресла.

— … То, клянусь кишками Левиафана, тогда вы просто гребаные безумцы!

Рыкнув, он оттолкнулся ладонями и выпрямился в полный рост.

— И знаете, что? Черные Альбатросы — с вами!

— Но тогда мы все сдохнем, Джамалар! — с мрачным видом выкрикнул громила Церберий, скрестив руки на груди.

— А чего ты хотел? — пожал плечами седовласый магистр. — Никто не идет в Банды, если хочет мирно помереть в своей постели, верно?

Ответом на его вопрос стал хор нестройных, но громогласных возгласов, слившихся в сплошной воинственный вой. Бандиты орали, потрясали оружием, грозили в пустоту кулаками.

Ну, надо же, какое единодушие.

— Неужели все-таки получилось? — наклонившись к Стелле, с улыбкой спросил Вульф. — Поздравляю!

— Было бы с чем, — устало отозвалась она. — Все только начинается.

— Долбанет… — покачав головой, мрачно предрек Эрик.

— Не должно! — беспечно отозвался Стинг.

Сам он при этом, что характерно, держался поодаль, рядом с массивным основанием крепостной башни, явно готовый в любую секунду нырнуть за угол.