Когда инфекция нанесла первый удар, новостные репортеры стали назвать их тлей. Прозвище прижилось. Хотя отсылка к тараканам была бы более подходящей. Грязные, членистоногие, воняющие тараканы.

Уютно устроившись позади меня на байке, Иви прижимала к боку винтовку. Меховой плащ укрывал большую часть ее тела, но ее рука дрожала на моей талии. Декабрьский холод пробирал до костей, а мое пальто и ряса ничуть не защищали от ветра из-за езды на большой скорости, не мешали ему пронизывать меня насквозь.

Мы ездили больше часа, изрядно накатавшись по опустевшим дорогам, мой взгляд оставался настороженным, руки в перчатках стискивали руль. Я ненавидел то, как гудение двигателя оповещало о нашем приближении. Я ничего не мог с этим поделать, носясь по полям и скалистым пикам, ныряя и выныривая из узких переулков между рушащимися зданиями. Каким бы громким ни был байк, никто не вышел из своих укрытий, чтобы поприветствовать нас. По крайней мере, никто из людей.

Мутанты кидались врассыпную от заросших фермерских земель и гниющих домов. Скорее насекомоподобные, нежели человеческие создания всегда пускались за нами в погоню, рокотание байка и запах нашей крови звал их из теней. С похожими на клешни руками, машущими в поисках плоти, и ротовыми органами, щелкающими в поисках вен, их тела в жестких панцирях размывались от нечеловеческой скорости. К счастью, они не могли бежать так же быстро, как байк.

Как бы мне ни хотелось избавить их от страданий, я не останавливался, чтобы сразиться с ними. Всякий раз, когда рычание разрывало воздух, или лукообразное тело появлялось на моем пути, я прибавлял скорости с одной мыслью в голове. «Защитить ее».

Когда мы добрались до селения из заброшенных магазинов и домов, она крепче сжала рукой мою талию.

— Притормози, — она показала на приземистый дом справа. — Вон там.

Входная дверь отсутствовала, но кружевные занавески все еще висели на окнах — признак того, что здесь когда-то жила женщина. Бог знает, что теперь обитало в этом месте.

Я просканировал периметр. Большинство зданий было разграблено. Некоторые сожжены. Другие едва стояли. Но ничто не шевелилось. Не было ни единого признака жизни на дороге, окружающих полях, и не было ни единого шевеления в тенях среди валунов.

Шины забуксовали, когда я притормозил и остановился на тротуаре, влажном и росистом от неизменной зимней погоды. Я выключил двигатель в нескольких футах от дверного проема и несколько минут ждал, сжимая руку на ее бедре рядом с моим. Я держал ее там, слушая, наблюдая, подстраивая свое дыхание под нее.

— Это безопасно, — она вырвалась из моей хватки. — Я их не чувствую.

Что бы в ее биологии ни делало ее единственной женщиной, имеющей иммунитет к вирусу, это также наградило ее поразительной способностью чувствовать зараженных.

— Конечно, но ты не знаешь, есть ли поблизости мужчины, — я достал из ножен меч и подстроился под ее шаг, направившись к дому, поворачивая шею в разные стороны и стараясь смотреть во все стороны разом.

В мире не осталось ни одной девчонки. Парни, вероятно, искали разрядки друг с другом. Если они увидят ее, они порвут друг друга на части, чтобы поймать ее, обладать ею и причинить ей боль.

— Для этого у меня есть эта штука, — она постучала пальцами по винтовке и сверкнула улыбкой.

Как ее дерзость могла быть такой чертовски сексуальной и раздражающей в то же время?

Я поймал ее за запястье и дернул за себя, первым направившись к дверному проему.

Затхлый запах плесени стоял в маленьком пространстве, а деревянный пол стонал под моими ботинками. Снегопад пылинок кружился в лучах дневного света, струившегося через разбитые окна. Лестница вела наверх, а короткий коридор выходил на кухню.

— Вверх, — она ткнула пальцем мне в позвоночник. — Спальни.

Кожа моей головы зачесалась, когда я поднялся на первую ступеньку. Гниющее дерево поддалось под моим весом, будучи достаточно рыхлым, чтобы развалиться.

Я ткнул мечом в одну из досок. Она не раскрошилась, но хотела. Стоила ли новая одежда риска сломанной ноги? Мы могли оставить этот дом и попытать удачи в другом. Может, где-то в другом месте лестницы не будут такими разрушенными, но всегда есть вещи похуже, вроде просевших крыш, диких созданий и тошнотворного запаха разлагающихся тел. Влажная погода и ветхое состояние запустения не оставили ни одно здание нетронутым. Каждый шаг в этой забытой богом стране представлял собой чертов риск.

Я потянулся назад и коснулся ее талии.

— Ступай там, где ступаю я. Мы будем держаться у одной стороны лестницы.

Она держала винтовку у плеча, ее глаза не отрывались от дверного проема. Я не был уверен, как она сможет целиться и шагать одновременно, не спотыкаясь, но она справлялась великолепно, шагая по моим следам, двигаясь, лишь когда двигался я. Пока мы не добрались до верха лестницы.

Встав одной ногой на лестничную площадку, она резко согнулась пополам и стиснула живот, уронив рядом оружие, когда ее лицо исказилось от боли.

— Рорк. Дерьмо.

Она почувствовала тлю. Ощущение их присутствия всегда хватало ее за внутренности, и, учитывая ее внезапную реакцию, они приближались быстро.

Я резко развернулся, потянулся к ее руке, но она споткнулась, как будто потеряв ориентацию. Ее нога проломила слабую половицу. Опоры хрустнули, и вся чертова секция обвалилась, забрав ее с собой.

Мой пульс бешено заколотился, когда я нырнул к ней, мои руки просвистели в воздухе, промазав мимо нее на дюйм.

— Нееет!

Я ухватился за край расщелины и в ужасе смотрел, как она падает в глубины.

Иви приземлилась на пол этажом ниже с оглушительным взрывом пыли и обломков. Когда шум стих, рык дрожью прокатился по дому. За ним последовало еще больше рычания, затем раздалось царапанье когтеобразных конечностей по дереву. Сразу же силуэты заполонили дверной проем у низа лестниц. Сын ссаного ада, я никогда не доберусь к ней вовремя.

Лежа на животе, я смотрел вниз, в образовавшуюся дыру, и отчаянно искал у нее травмы, наличие дыхания, хоть какие-нибудь признаки жизни. Она лежала, распластавшись, на спине, на груде руин. Ничто ее, слава Богу, не придавило, и я не видел крови. Но она не шевелилась.

— Иви? Иви, бл*дь, ты в порядке? — я не мог пошевелиться, я не мог дышать. Мой вырвавшийся окрик оказался натужным и сдавленным. — Иви! Отзовись!

Она ответила кашлем, но это не ослабило сжавшийся в моей груди кулак. Так как ее винтовка теперь лежала вне зоны досягаемости. Слишком скоро тля окажется на ней, и понадобится лишь один укус… Удар их ротовых трубок, и она станет одной из них.

— Иви! — взревел я. — Поднимай свою задницу! Твое оружие на девять часов от тебя.

Лестницы заскрипели под конечностями приближающейся тли. Пять… шесть злобных придурков быстро поднимались, их выпученные яйцевидные глаза не отрывались от меня, их мутировавшие тела дрожали от голода. Другая дюжина проникла на нижний уровень, направляясь к Иви.

— Иви, они приближаются! — я вскочил, осторожно смотря под ноги, и сжал обоими кулаками меч.

Лестница расщеплялась под их когтистыми ногами. Пара мутантов пошатнулась, хрипло взвизгнув, когда их остроконечные ноги проломили гниль. Другие продолжали подниматься, нити слюны свисали с их удлиненных челюстей.

Адреналин распалял мои вены, когда я поднял меч, отсек голову ближайшего зверя и ринулся вперед, чтобы разрубить следующего. Тот повернул голову. Наши глаза встретились, и его широкое тело ринулось вперед. Я наклонил меч и прицелился в его грудь, острым концом чисто пронзив его насквозь и выйдя через спину. Но он не умер. Поразить голову, мозг, или что там за отвратительный комок находился на его плечах — это был единственный способ убить его.

Мои мышцы рук запротестовали от сильного рывка назад, когда я освобождал клинок, затем я разрубил его шею пополам. Голова скатилась вниз, а тело повалилось к моим ногам.

Оставшиеся четверо мутантов отошли от развалившихся лестниц и кинулись ко мне с бешеным рычанием и чавкающими челюстями. Но мое зрение было сосредоточено на дыре в полу и шуме быстро передвигающихся созданий, которые сновали по дому.