— Иви! — я отразил удар клешни, нацелившейся на мое предплечье, толкнул плечом в грудь другую тлю и ударом меча пронзил голову чувака, стоявшего на лестнице. — Иви, я иду!

Мои челюсти стискивались до боли, но когда звук ее пыхтения донесся до моих ушей, было такое чувство, словно меня ударили под дых. Они что, напали на ее? Она могла двигаться? Я стоял спиной к дыре, меч описывал дуги вокруг меня. Я замахивался яростными ударами, подпитываемыми яростью и срочностью. Кровь забрызгивала мое лицо, тела падали. Когда последняя голова поскакала вниз по лестнице, еще несколько мутантов полезли ко мне наверх.

Я резко развернулся к провалу в полу. На расстоянии двенадцати футов внизу у перевернутого холодильника сидела Иви и бросала ножи, доставая их из ножен на руках, пока три жука мелькали вокруг нее. Они рычали, она шипела в ответ, обнажая зубы, ее грудь тяжело вздымалась, а кинжалы попадали с изумительной точностью.

Бог мой, она была столь победоносно свирепа, что это приковывало внимание. Но она не стояла на ногах, что означало, что она была ранена.

Я бросил меч в дыру и прыгнул. Мои ступни столкнулись с неровной горой деревянных обломков, и мои ноги подкосились от силы удара. Я поборол резкую боль, пока искал меч. Когда моя рука наткнулась на рукоятку, я вскочил и принялся кромсать тлю, окружившую ее. Последняя особь в комнате рухнула с гулким ударом, и я, опершись на меч, старался наполнить легкие воздухом.

Она сверкнула благодарной улыбкой, но уголки ее губ оставались напряженными.

Я кинулся к ней, мой взгляд скользнул по ее ногам, обтянутым денимом.

— Ты ранена?

— Жить буду, — ее рука пыталась вытащить нож из мертвой тли, лежащей за ней. — Сзади!

Я обернулся, позволив мечу взлететь по широкой дуге, и срубил очередную голову. Коридор был нашим единственным путем к входной двери, но он от стены до стены заполнился созданиями. Еще больше мутантов падало через дыру в потолке. Я развернулся по кругу и заметил заднюю дверь.

Иви собрала свои ножи и поднялась на ноги, щадя лодыжку и хромая по массовому побоищу из дерева и смерти. Я подцепил ее винтовку из обломков и обхватил ее за талию. Она не сопротивлялась мне, когда я поднял ее тело размером с пинту пива и забросил себе на плечо.

— Держись крепко, любовь моя, — я пронесся через заднюю дверь на улицу и завернул за угол дома, пока мутанты продолжали наводнять его с передней лужайки.

Расправив плечи, я втянул воздух, чтобы успокоиться.

«Боже, дай мне силы».

Я стиснул рукой ее бедра сзади и побежал через орду, кромсая все на своем пути и прорубая путь к байку. Слизь прилипала к моей коже. Тела падали за мной, и наконец, я проделал проход и вырвался из гущи сражения.

Усадив Иви на байк, я поднял меч и стал махать им из стороны в сторону, отражая челюсти и клешни, находившиеся в пределах досягаемости моей руки. Тихое жжение в мышцах моего плеча нарастало от поднятия веса стали, мои легкие со свистом втягивали воздух. Должно быть, двадцать или тридцать особей окружали нас. Как, черт подери, нам вырваться?

Внезапный грохот винтовки рикошетом отдался в моей груди. Иви наклонилась на сиденье байка, оперлась на локти, стреляя из винтовки и расчищая нам путь к бегству.

Мутанты хлынули из дома и побежали по газону. Я оседлал байк и протянул ей меч, который она убрала в мои ножны, пока я заводил двигатель и спешно трогался с места.

Рой тли милями следовал за нами, но в итоге остался позади, когда байк завыл и умчался на самых высоких скоростях.

Порывы ветра слепили меня, бросая хлещущие волосы в глаза, и превращали пот на моем лице в льдинки. Иви стиснула пальцами мои пряди, длинною до подбородка, сжав их в кулаке на моем затылке. Ее лоб прижимался к моей шее, и впервые, с тех пор как мы покинули бункер, я позволил себе улыбнуться. Я не вышел бы из того дома без нее, даже если это означало бы умереть рядом с ней. Я не знал, что Бог думал по этому поводу, но я возлагал на Него ответственность за то, что Он послал ее ко мне. Если мне не было места рядом с ней, то мне не было места нигде.

Мы не останавливались, пока не добрались до гаража, и не разговаривали, пока не очутились в безопасности системы подземной канализации. Я баюкал ее на груди, мои ботинки хлюпали по доходившей до лодыжек воде. Ледяные капли воды падали с потолка, гулкое эхо проносилось от одного конца туннеля до другого. В сумрачных тенях сложно было разглядеть что-то, но я знал дорогу, ведь за прошлый год я бесчисленное количество раз прошлепал по этим трубам.

Я проверил ее лодыжку перед тем, как мы ушли из гаража. Она опухла, сделалась болезненной для прикосновений, но Иви не думала, что это был перелом.

Она обвила пальцами мое плечо, и ее нежное дыхание у моей шеи прогнало напряжение в мышцах.

— Видимо, я буду заимствовать твою одежду.

Я опустил подбородок, разочарованный, что не могу видеть ее великолепное лицо во тьме.

— Что мое, то твое.

— Не все.

«Нет, мое тело — нет», — подумал я. Во всяком случае, не в интимном смысле.

Я ощутил ее мрачный взгляд на своем лице, и я готов был поспорить, что это очень напоминало сердитое сверление взглядом.

— Я хочу дать тебе и это тоже.

Она испустила вздох и крепче сжала руки вокруг меня.

— Я знаю. Боже, Рорк. Знание, что ты хочешь дать мне это, делает отсутствие этого еще более болезненным, — она уронила голову мне на грудь. — Я кажусь неблагодарной. Ты уже отдал мне так много. Спасибо, что спас меня. Опять.

Мой живот сдавило, каждая клетка в моем теле жаждала спасти ее другим образом. Спасти ее для себя. Она понятия не имела, насколько я был близок к тому, чтобы сделать ее своей.

***

Словно хрипы умирающего человека, недели ускользали прочь, каждая из них была значимой, лелеемой и необходимой. Забурившись в бункер, мы пытались занять друг друга. Я учил Иви, как замахиваться мечом, а она учила меня джиу-джитсу. Ее техники были полезны для самообороны, но возня с ней на полу становилась блаженным страданием. Когда ее подтянутое тело терлось о мое, пока она напрягалась и тяжело дышала в переплетенном клубке конечностей, как я мог не думать о сексе с ней все чертово время?

Мы совершили еще одну вылазку на поверхность и сумели собрать несколько книг из близлежащей библиотеки. Иви хотела исследовать биологию тли. Но поездка закончилась так же плачевно и тяжело, как и последняя, поскольку я был вынужден убить двух человеческих мужчин, которые пытались навредить ей. Я был бы счастлив, если бы мы больше никогда не покидали бункер.

Я готовил ей еду и ждал с нетерпением, когда услышу тихие стоны удовольствия, которые срывались с ее губ, пока она жевала. Это заставляло меня желать кое-каких вещей, но я ограничивался касаниями — что я делал чаще, чем следовало. Нам стало так комфортно друг с другом делить каждую секунду вместе, что скромность отпала. На ее месте возникла интимность, которой я не испытывал ни с кем другим.

Я всегда был дружелюбен с леди. Небольшая невинная привязанность имела большое значение в жизни священника, соблюдающего целибат. Но в моих отношениях с Иви не было ничего священного. Каждое касание моих пальцев, долгий пристальный взгляд или произнесенное мною слово вибрировали страстным желанием. Вибрировали той интенсивной, требовательной нуждой, которую я никогда не позволял себе испытывать. Я боролся с этим. Проклятый ад, я боролся с этим. Пытался утихомирить желание тренировками, молитвами и чувством вины. Но мои чувства пересилили мои намерения.

Например, так, как это происходило сейчас.

Я лежал в кровати, мы оба были голыми до пояса сверху, мой взгляд скользил по изгибу ее спины, находящейся в считанных дюймах от меня. Естественный аромат ее кожи проникал в мои легкие с вдохами, а соблазнительные линии ее тела выжигались на моих глазах. Она — все, что я видел, обонял и о чем думал. Каждый момент с ней был раем.