— Робби, я думаю, что мы наконец нашли человека, который сумеет разгадать тайну Пенуита, — объявил он, обращаясь к своему вечно занятому секретарю и канцлеру Англии Роберту Бернеллу.

Бишоп едва сдержал тяжкий вздох. Значит, золота не будет. Жаль…

«Пенуит? Что за Пенуит, черт побери? И что за тайна?» Бернелл долго думал, жуя кончик пера, пока не почернели губы. Наконец он кивнул:

— Трудно сказать, ваше величество. Может, чтобы избавиться от проклятия, требуется не просто обыкновенный рыцарь?

— Вот как? — оживился король. — Значит, по-твоему, проклятие действительно изрекли древние друидские жрецы, а пользовались им бернские ведьмы? И все эти духи до сих пор обитают в стенах замка?

«Друидские жрецы? Бернские ведьмы?»

— Такая мысль у меня возникала, сир, — признал Бернелл. — Другого объяснения, похоже, нет.

— Ты церковник, Робби, и все же позволяешь себе верить в какое-то проклятие?

— Я не знаю, чему верить, сир, — покачал головой Бернелл. — Меня тревожит то обстоятельство, что Корнуолл везде следуют беды и распри и что источник этих бед может быть демоном или духом, которого каким-то образом освободило древнее проклятие.

«Демоны и духи? Плохо дело. Совсем плохо»…

— Скольких людей погубило проклятие? — спросил король.

— Четверых, сир. Первый, сэр Арман де Фроум, умер менее чем через два часа после женитьбы на леди Меррим. Уже бездыханный, упал лицом в блюдо. Это случилось четыре года назад, две недели спустя после того, как наследник Пенуита погиб на турнире, который вы устроили, ваше величество, в апреле 1274 года.

— Да-да, — вспомнил король. — Сэр Томас де Гай. Прекрасный человек. Его безвременная кончина сильно огорчила нас. Клянусь всеми святыми, бессмысленная смерть! Я лично приказал людям обойтись без ненужных жертв, но разве они послушают?

Эдуард покачал толовой и взглянул на свою собаку, черного мастифа, способного поймать и прожевать на бегу целого жареного фазана.

— В любом случае лорд Веллан, пылкий рыцарь у которого в крови огня больше, чем силы в руках, много раз обращался ко мне с просьбой назначить внучку его наследницей и дать ей титул баронессы Меррим де Гай. Разумеется, я посчитал это чистым вздором.

Его величество широко улыбнулся: само великодушие и доброжелательность.

— Итак, я решил, что наследником станет наш молодой рыцарь.

Он взглянул на Бишопа, довольно потирая широкие ладони.

— Бишоп, ты женишься на Меррим, внучке лорда Веллана. Я объявляю тебя наследником старика. Это владение очень важно для английской короны. Стратегически важно. Кроме того, оно не так далеко от Сент-Эрта, так что Дьенуолд может всегда обратиться к тебе, если моя дорогая Филиппа снова попадет в очередную передрягу. Я был уверен, что дети займут все ее время, но малыши, прекрасные близнецы, один из которых назван в честь меня, и девочка, тезка моей великолепной Элеоноры, кстати, мальчики — точная моя копия, что весьма немаловажно, — так вот, все трое весело хлопают в ладоши, когда она рассказывает им истории о своих похождениях. А девочка как две капли воды походит на свою матушку, благослови ее Бог.

Король снова полюбовался туфлями, каждая из которых была не менее фута длиной. Интересно, вырастут ли мальчишки столь же высокими, как их дед? Впрочем, если они хотя бы унаследуют рост матери, этого вполне достаточно.

— Вы многое поведали, ваше величество.

— Да, и твоя голова достаточно умна, чтобы проникнуть в суть сказанного и отделить мясо от костей.

Бишоп кивнул, но все же, не в силах поверить собственным ушам, осторожно переспросил:

— Вы желаете сделать меня наследником лорда Веллана де Гая, сир?

Его удивление было безмерным, искренним, и это нравилось королю, поскольку лишний раз подтверждало безусловную преданность.

Эдуард кивнул, довольный собственной щедростью:

— Именно. Ты станешь лордом Бишопом де Гаем из Пенуита. У тебя еще четыре брата, так что род твоего отца не прервется. Ты вполне можешь принять другое имя. Тогда и линия де Гаев продолжит существование.

«Король хочет, чтобы я стал пятым чертовым мужем девчонки?»

Король посылает его на смерть еще до того, как он насладится прелестями брачной постели! Король желает, чтобы его предали земле еще до того, как Бишоп полностью осознает, что Пенуит принадлежит ему, и только ему. Он станет лордом Бишопом де Гаем из Пенуита, пятым мужем… только вот сколько времени ему отведено, прежде чем его положат в гроб, пораженного древним друидским проклятием?

А вот это уже совсем плохо.

Роберт Бернелл вручил Бишопу свиток пергамента.

— Это и есть проклятие. До сих пор оно убило четверых, кто посмел захватить замок и жениться на леди Меррим.

— Прочти вслух, сэр Бишоп, — велел король.

Бишоп неловко откашлялся.

— Похоже, тут два отдельных проклятия.

— Так оно и есть. Читай.

Бишоп стал читать:

— А что это за ключ? — удивился Бишоп.

— Никто не знает, — заверил Бернелл. — Лорд Веллан сказал, что проклятие дошло до него именно в таком виде.

— Читай до конца, сэр Бишоп, — потребовал король.

Бишоп послушно развернул свиток.

— А эта леди Меррим… у нее тоже рыжие волосы и зеленые глаза?

— По-видимому, так, — кивнул король. — Сохрани этот свиток. Советую еще раз прочитать и разобраться.

Бишоп тщательно свернул пергамент и сунул в ножны кинжала. Может, король втайне ненавидит незаконную дочь и поэтому посылает ее спасителя в лапы неминуемой смерти? Умрет ли он от чар духа? Или от яда, подсыпанного стариком? Или это сама девушка избавляет таким образом Пенуит от узурпаторов, а себя — от нежеланных мужей?

И действительно ли этим проклятиям много сотен лет?!

Бишоп не знал, что ответить, но тяжелые мысли продолжали его терзать. Он не хотел, чтобы король посчитал его трусом, но, с другой стороны, умирать никому не хочется. В конце концов, ему едва исполнилось двадцать четыре года.

Но выбора не было.

Бишоп тяжело вздохнул и поклонился.

— Благодарю, сир, за вашу щедрость и доверие. Это великая для меня честь. Я стану удерживать Пенуит до последнего вздоха.

«Остается надеяться, что последний вздох я испущу лет через пятьдесят, а не через неделю»

— Прекрасно сказано, — соизволил похвалить король. А главное — вовремя.

Он сделал знак Бернеллу, который вручил Бишопу документы на право владения Пенуитом, начертанные им самим в утренние часы, еще до рассвета, с королевской подписью и печатью.

Бишоп с ужасом смотрел на пергамент, видя в нем смертный приговор.

— Может, ваше величество, стоит составить еще один документ? Тот, который, возможно, спасет мне жизнь? — неожиданно просветлел он.

— Какой именно? — поинтересовался король. — А, вижу, уже тревожишься, что проклятие может сразить тебя.

— Согласитесь, сир, достаточно разумная мысль, тем более что уже четверо пострадали из-за этого проклятия.

— Но теперь оно не подействует! — возразил Эдуард, выпрямляясь. — Я объявил лорду Веллану свою волю и желание. Чтобы именно ты стал наследником! Сам король требует этого! Проклятие не имеет силы.

— Ах, ваше величество, — вмешался Роберт Бернелл, — все корнуоллцы знают, что четвертый рыцарь, захвативший Пенуит, клялся, будто явился по вашему приказанию. Но его судьба оказалась точно такой же, как у остальных. Он умер, когда тащил невесту к брачной постели!