– А ну-ка не рыпайся, – потребовал один из мужчин.

Тугой лук в его руках смотрелся опасно. Такой прошьет стрелой насквозь, не успеешь шевельнуться. И эти люди, в отличие от стражи в обители, магии не боялись.

Он убрал ладони от веера. Может, подхлестнуть гарма, чтобы ящер набросился на врагов, или потянуть время? Ни одна идея не казалась достаточно хорошей.

– Ты можешь присоединиться к нам, – сказал шерд, прежде чем маг сделал что-нибудь самоубийственное. – Тебе простят то, что случилось на постоялом дворе.

– Я никого пальцем не тронул. Они сами на нас напали, потому что

вы

 приказали нас убить. И снова нападаете первыми, подло, исподтишка.

– Подло было то, что сделал Саттаро! – выкрикнул лучник. – Он тебе во всем признался? Или тоже забыл рассказать, что нашими руками усилил нат смерти на всем континенте, а потом сбежал? Ты спрашивал у него, почему он так и не использовал Сердце мира, чтобы все исправить, хотя у него было достаточно времени?

– Спрашивал, – мрачно ответил Эртанд. – Ему помешал Мадраго, а теперь мешаете вы. А ты спрашивал у него или повторяешь то, что тебе сказали другие?

Наты лучника заколыхались в волнах возмущения. Он начал что-то говорить, но его прервал шерд, положивший тому руку на плечо.

«Где же я его видел?»

– Лаана просила передать тебе кое-что.

Этот молодой шерд слишком вольно позволял себе называть Лил, хотя он определенно не был благородного рода. Гарм переступил с ноги на ногу, чувствуя беспокойство всадника.

– Она здесь? Как она?

– Здесь, жива, – уклончиво ответил шерд. – Ли Хетта – это ее мать. Твой брат погиб в Тамин-Арване, и я тому был свидетелем. Лаана тяжело это восприняла. Она просила прекратить кровопролитие и поговорить с хранителями. Она не хочет, чтобы вы сражались на разных сторонах.

Память начала проясняться. Не этого ли раба, Таша, Лил привозила в обитель проверить ошейник?

Точно. То же самое непокорство во взгляде, сердитые складки у губ, решительность в натах и незнакомые сплетения узлов при упоминании хозяйки. Только теперь она была ему просто «Лааной», а не «госпожой эс-Мирд», и исчез металлический обруч.

И этого самого человека уже ловили на обмане. Хорошую же компанию из лжецов подобрали себе те, кто охотился на Саттаро.

– Саттаро однажды уже заманили в ловушку. Где гарантии, что вы не сделаете то же самое со мной?

Их не было. Свидетельствовала об этом не только многозначительная заминка Таша, но и проскочившие на лицах других мужчин эмоции: сомнение, презрение и неуверенность, отразившиеся в вязи иероглифов острыми пиками. В конце концов, прямо сейчас их предводители сражались за поворотом.

Эртанд крепче устроился в седле, готовясь пустить гарма в бег. Сколько уже прошло времени, пока они тут стоят? Стрелок не может держать лук натянутым постоянно. Рано или поздно у него устанут руки, а остальные воины не так опасны для всадника. К тому же третий мужчина, благообразного вида, держал палицу так, словно боялся ее больше, чем врага.

– Если не будешь упрямиться, все будет хорошо, – сказал он. – Мы знаем, что ты сбежал из обители, и поможем укрыться от преследования. Мы чтим заветы Иля и не причиним тебе вреда.

– А погода? – спросил Эртанд, растягивая время. – Что вы намереваетесь делать с Сердцем мира? Как будете без Саттаро избавляться от ната смерти?

– Ли Хетта знает, что делать, – отрезал лучник. – Мы тут с тобой рассусоливать не собираемся. Слезай с гарма, сдавай оружие, тогда поговорим.

Эртанд кивнул и привстал, будто бы действительно собираясь сойти на землю. Лучник вздохнул с облегчением и ослабил тетиву.

Только того маг и ждал.

Он пригнулся и со всей силы дернул поводья. Кольца, продетые в пасти ящера, причинили ему такую боль, что гарм заверещал и кинулся на врагов с сумасшедшей скоростью. Те бросились врассыпную. Не тронулся с места лишь один – стрелок, поспешно натянувший лук.

Миг отдыха стоил ему дорого. Даже выпущенная с такого близкого расстояния, стрела просвистела мимо, хотя и заставила сердце Эртанда ухнуть вниз. Зато нового выстрела можно было не опасаться. Ящер корпусом оттолкнул лучника с дороги, и тот не удержался на ногах.

Пока все складывалось неплохо, но то ли гарм ошалел от боли, то ли случилось еще что-то, и он помчался в противоположную сторону от поворота. Мгновение радости, что хранители теперь не помеха, сменилось опасением, удастся ли остановить животное, которое стремительно удалялось не только от врагов, но и от друзей. Эртанд даже задумался, как теперь развернуть или остановить разогнавшегося ящера.

Волноваться об этом не пришлось.

Все, что он успел заметить, это взвившиеся перед глазами спирали – наты огня. Потом в лицо полыхнуло жаром, маг невольно дернулся и очнулся уже на земле. Оставшийся без седока гарм убегал дальше.

Удар был таким сильным, что первые несколько мгновений Эртанд мог только захлебываться, пытаясь вдохнуть. Он беспомощно наблюдал за тем, как его окружают враги, которые уже казались оставленными далеко позади. Веер, конечно, сломался при падении, а вскочивший на лапы ящер защищать нового хозяина не собирался. Он отошел в сторону от людей, да так и продолжил стоять на обочине.

Огонь исчез, словно и не взметывался выше человеческого роста. Эртанд мог поклясться, что это дело рук Таша, который наравне с другими крадучись приближался к магу. Возле того еще вились крошечные подобия огненного ната.

– Неплохо, – одобрительно сказал шерду лучник. – Не хуже, чем у Реана. Что, убиваем его?

Этот вопрос был обращен к другим напавшим и касался Эртанда. Маг зажмурился. Видеть кивки ему не нужно было. Он знал: на самом деле его участь решена этими людьми уже давно.

Боль от ушиба мешала думать. Мысли метались, не находя выхода из ситуации. Эртанду вдруг стало мучительно обидно, что он не такой, как Саттаро. Тот бы спасся с легкостью. Когда-то он ускользнул от врагов, хотя предатель Мадраго уже нанес на него стирающие память татуировки. А Эртанда сейчас прирежут, как приведенную на убой свинью.

Он стиснул зубы и заставил себя сесть. Отпрыск благородного рода, осмелившийся сбежать из обители тинат не умрет в грязи, с закрытыми от страха глазами.

Когда он это сделал, у него снова перехватило дыхание, но на сей раз по иной причине. Вокруг все еще кружились наты огня, те же, что и повсюду в Эстараде. Саттаро, в ущелье лишая шердов памяти, рисовал на земле иероглиф, но ведь Таш линий на дорогу не наносил.

Изменять – то, о чем говорил Саттаро, – не обязательно. Можно усилить то, что уже есть.

Времени думать о том, что Таш не тинат и неизвестно в точности, как у него это получилось, не было. Шерд и воин с палицей находились всего шагах в трех. Пришедший в себя лучник готовился выстрелить. Эртанд просто набрал в грудь воздуха и вытянул руку перед собой, наполняя едва заметные рыжие линии силой так же, как раньше он это проделывал с рабскими ошейниками.

Маг почувствовал себя так, словно ему взрезали вены, но трюк подействовал. Наты завихрились в бешеном танце. От ладоней Эртанда к врагам потянулись огненные змеи.

Лучнику снова досталось больше всех. Он стоял дальше, но для стрел расстояние не значило ровным счетом ничего, поэтому его следовало достать первым. Не рассчитав силу, маг «зажег» слишком много натов вокруг него, и мужчину захлестнуло волной пламени.

Крики сжигаемого заживо человека Эртанд слышал как будто сквозь одеяло. Другие звуки забивал гулкий стук сердца: «Жить, жить, жить».

С тремя оставшимися противниками маг поступил так же. Понадобилось меньше мгновения, чтобы дорога вокруг заполыхала, как при пожаре, а враги, уже заносившие над ним оружие, с воплями уносились прочь. Эртанда и самого прихватило жаром. Он ощущал, как опаляются волоски на его теле, а разогревшаяся одежда почти невыносимо жжет кожу. Отчетливо завоняло горелой плотью. Может быть, даже своей собственной.

Если даже ему захотелось погасить это безумие, скрыться от жара за камнями, что говорить о напавших на него хранителях? Отступили все.