— Привет, Сент-Хеленс. Я рад, что тебе удалось искупить свои грехи. На этот раз удивленно заморгал уже сам Сент-Хеленс. Там, за упавшими валунами, стояло четверо всадников. Он был уверен, что когда он улетал, их здесь не было.

Это были: Джон Крамб, жена Лестера; Джон Найт, его старый командир и отец Келвина; Кайан Найт, сводный брат Келвина; а четвертый был никто иной, как сам Келвин Найт Хэклберри, как раз он и проговорил сейчас эти слова.

— Келвин, а ты можешь — ты можешь простить меня за то, что я с тобой сделал?

— Возможно, тесть. Может быть смогу, когда твой внук вырастет достаточно большим, чтобы спрашивать об этом. Может быть, тогда я прощу тебя за то, что ты помог мне исполнить два слова из пророчества.

— Внук. От Хелн? — Ему уже говорили об этом раньше, но сейчас ему казалось, что он слышит эти слова впервые. Недавние события чуть было не стерли это известие из его памяти. Мир завертелся у него перед глазами, и неожиданно показалось вполне естественным, что он приземлился, упав плашмя лицом в грязь, а молодой король навалился на него сверху. Он лежал там, очень растроганный, но не шевелился, пока король Бластмор провозглашал те слова, которые, как они с ним договорились, он должен был произнести:

— Как суверенный правитель королевства Аратекс, я торжественно провозглашаю полную и безоговорочную капитуляцию Аратекса королевству Рад. Вследствие этого я отрекаюсь от трона Аратекса, отказываюсь от всех своих притязаний и умоляю о милосердии и своем прощении королем Рафартом из Рада!

— Какие чудесные слова, — счастливо улыбаясь, подумал Сент-Хеленс, — более чудесных слов ему за всю жизнь не услышать.

* * *

Хелн снился сон, и она понимала, что спит. В ее сне она видела как раздевается красивая молодая женщина с длинными белокурыми волосами и глубокими темно-синими глазами. Рядом с ней стоял мужчина, бывший телохранитель королевы, которого она видела во дворце с прошением о пенсии. Этот мужчина тоже раздевался, в каждом его движении сквозило нетерпение. Позади стояла поджидающая их кровать.

— Должна ли я это видеть! О, должна ли! — подумала Хелн. Она тут же оказалась снаружи перед домиком, куда занес ее сон. Там, по направлению к входной двери с улыбкой на лице, которая почему-то казалась вымученной, подходил Кайан, брат ее мужа.

— О, Бедный Кайан! Бедный Кайан!? — подумала она и проснулась, рыдания душили ее и перехватывали дыхание.

— О, бедный Кайан! — громко сказала она, обращаясь к пустой комнате. — Бедный парень! Как же мне жаль тебя, Кайан! Но я ничего не могу сделать. — Потому что хотя она видела это во сне, она знала, что это не так, это не сон, а все это было последствиями тех астральных разделений души и тела, которые она проделывала раньше. Она видела правду.

Ее собственная жизнь теперь была счастливой, но этого было недостаточно. Более печальная, чем раньше, Хелн разразилась горькими рыданиями.

Они наконец-то собрались в доме у Келвина. Все войны закончились и они теперь могли расслабиться и стать снова семьей и друзьями.

— Видимо, это антимагическое оружие, — говорил Мор, глядя на оружие Мувара, которое им показывал Келвин. — Учитывая то, как оно обратило огонь обратно на саму ведьму и то, как вы говорите, оно останавливало лопоухих и змеев в том, другом мире.

— Да, — сказал Джон Найт. — Я решил, что оно обращает обратно магическую энергию тому, кто посылает ее, какой бы вид она не имела. Таким образом, в том другом измерении, оно возвращало обратно гипнотический замораживающий взгляд, а в этом измерении это был огненный шар колдуньи. Если передвинуть контрольный рычажок, то магия просто блокируется, а не возвращается обратно к тому, кто ею воспользовался. Таким образом, лопоухие все еще оставались опасными, но они больше не могли парализовывать своим взглядом. Но как только рычажок возвратился в свое первоначальное положение, магия снова стала возвращаться к их владельцам, и лопоухие сами себя парализовали.

— Ура всем нам! — сказала Джон, полная энтузиазма, поднимая свой второй бокал вина, настоянного на веселящих ягодах. — Ура, за то, что мы заставили Кела воспользоваться этим оружием!

Келвин свирепо посмотрел на нее, решив, что его маленькой сестренке никогда, никогда не следует разрешать притрагиваться к вину. Для него было очевидно, что все, что она сделала, это вмешалась в то дело, с которым бы прекрасно справились он и его перчатки.

— Что ж, по крайней мере, вы были спасены, — сказал Лестер, переходя к разговору о спасении Келвина и забирая бокал у нее из рук.

— Да, только ты потом приземлилась на свой собственный зад, — добавил Келвин, вспомнив, как она соскользнула с крупа его лошади, а он свалился на нее сверху.

Теперь уже Джон свирепо смотрела на них всех, пока Хелн в свою очередь не пришла ей на помощь, быстро подойдя к Келвину и начав декламировать на память:

Круглоухому тогда уже точно быть,

Рожденному сильным и свободным жить,

Сражаться с драконами будет он,

Полководцем станет, исполнит судьбы закон,

От ига спасется родная земля,

Начнет он с двумя, завершит с четырьмя…

— Ты объединил два в одно, Келвин, — закончила она. — Теперь, когда граждане Аратекса проголосовали за то, чтобы объединить свою страну с королевством Рад!

— Это означает, — сказал Сент-Хеленс, теперь навечно объединившийся с их компанией, — что твое следующее задание, это объединение четырех. Я предлагаю тебе…

Келвин враждебно посмотрел на него, и Сент-Хеленс замолчал, несомненно все припоминая. У них дело нередко доходило почти до стычки, после того своевременного прибытия Келвина в Аратекс. Словесная взбучка, которую он прямо там, на месте, получил от Келвина перед лицом молодого короля Аратекса была большей, чем рассчитывал Сент-Хеленс. Теперь они казались друзьями или, по меньшей мере, хотя бы родственниками. Но Келвин предполагал, а Сент-Хеленс знал, что необходимо отдать в их отношениях главенствующую позицию Келвину. К тому же на первых свободных выборах вновь нарождающейся страны внимательно прислушивались к голосу народа и новым именем Аратекса, присоединенного к королевству Рада, должно было стать наименование Келвиния, а не Хеленландия, как, ни капли не покраснев, предложил Сент-Хеленс.

Кайан все еще выглядел печальным, хотя прошел уже целый месяц со времени их триумфального прибытия в Аратекс. Все заметили это, особенно Хелн.

— Почему ты такой печальный, Кайан? — наконец спросила она.

Кайан не замедлил с ответом. — Ленора. Ленора Барли. Я не хочу жениться на ней. Я хочу Лонни оттуда, из того другого измерения.

— Я мог это сказать тебе и раньше, сынок, — ласково произнес Джон Найт.

— Ты мог? Почему же не сказал?

— Мне казалось, ты должен понять это сам. Разве ты не заметил, что почти все похожие друг на друга люди имели там характеры совершенно противоположные характерам своих двойников? Например, король Рафарт в основном мягок и добр, но его двойник был жестоким, ему доставляло удовольствие причинять боль. Ловкий Джек был презренным бандитом, который продавал в рабство даже мальчиков и девочек. Двойник Джека — это героическая личность, настоящий патриот, один из прекраснейших людей, которых я когда либо встречал. Как это согласуется с унаследованной тобой мудростью, сынок?

Кайан задумался на секунду. Затем его лицо просветлело, когда до него дошло то, о чем он раньше не задумывался.

— Лонни — она полная противоположность!

— Правильно.

— Когда я зашел к Леноре, она была… — он замолчал, его лицо теперь покраснело. — Она была не одна. С мужчиной. С тем ужасным человеком, который прислуживал королеве. Нет, это не было похоже на Хелн, запертую на Базаре Девушек, и не в силах спастись от этого и освободиться. Она — она сама хотела его. Он вызвал меня на поединок. Она смеялась, хлопая в ладоши, как будто была в восторге. А я ушел прочь, это было в первый раз, когда я ушел от такого вызова. Я не хотел давать ей такого удовольствия. Я…