— Что видишь? — Удивился я.

— Все. — Очень серьезно ответила девочка. — Я недавно этому научилась. Даже сама не знаю как это работает. Но я вижу болезни в теле местных людей и яд в жалах насекомых. То, что ты делаешь… это страшно! Это не должно существовать! Рокот, я…

— Думаешь, ты права? Милосердна? Честна? — Грустно хмыкнул я, перебив горячую тираду девочки. — Ты милое дитя и не более. Ты им будешь еще долго. Я надеюсь всю свою жизнь. Но, чтобы это было так, за твой покой должны заплатить. И я заплачу своей жизнью.

— Я лучше умру, чем позволю этому выйти наружу! — Взвилась Лилин. — Я вижу! Это смерть! Жуткая смерть! Что ты создаешь?!

— Это всего лишь боевой газ. — Пожал я плечами. — Аналог тому, что выпускает Рейгард. Так что это уже среди нас. Как ты остановишь его?

Это было правдой. Я не знал всей формулы, как и самого процесса изготовления, но боевые газы стали частью нашей жизни. И в них была сила. Газы не разрушали города как ядерные удары. Они не закреплялись на территории и не мутировали как вирусы. Они просто убивали. Честно, жестко и без изысков. Как солдаты. Противостоять им можно, но сложно. Тупость людей — их смерть. Ведь со скрученным клапаном противогаза и дышать легче. Сколько я таких ленивых трупов скинул на обочину?!

Потому я первым делом собрал всю органику, что смог и создал центр масс внутри стеклянного флакона на наковальне. Туда стремились молекулы и блоки и там они выстраивали новое соединение. Смерть! И если это увидела берегиня, значит я на верном пути.

— Рокот, ты не такой! — Лилин накрыла мою ладонь своей ладошкой. — Нельзя так. Мы должны нести жизнь, а ты создаешь смерть!

— Надеюсь, когда-нибудь мы все умрем, а ты останешься! — Очень честно сказал я. — Пойми, девочка. Ни одна империя не создавалась мирными методами. Всегда приходил кто-то сильный и навязывал свою волю слабому. Так было и так будет.

И это было благом. Все империи распадались изнутри и по воле тупых правителей. А создавали их огнем и мечом. Всегда и во все времена!

— Как ты можешь жить с этим? — В голосе Лилин уже не было отчаяния. Только жалость. И не одна она стояла за моей спиной. Вся команда слушала наш диалог.

— Я солдат! — Пожал я плечами. — И знаю, что нет хороших войн. Нет в войне тех, кто прав и тех, кто виноват. Это война! Там люди убивают друг друга. Даже не зная за что. Даже не так. Они знают. Каждый из них знает. Он ненавидит и оправдал свои действия перед собой. Оправдал, когда прозвучал первый выстрел и пролилась первая кровь. Дальше это работает как горная лавина увлекая за собой все больше людей. И уже не важно, кто за что воюет. Есть свои и чужие. Есть те, кто прикроет тебя и те, кто хотят твоей смерти.

Хуже всех те, кто любит убивать. Они живут этим. Они питаются войной и чужой болью. Но я не один из них. Я убивал и буду убивать. Всех, у кого есть оружие. И не только их. Всех у кого есть ненависть. Даже ребенок может принести в наш лагерь бомбу и убить нас всех. И он будет прав. Ведь кто-то в такой же форме как я — убил его отца. И что с того, что тот стрелял в своего убийцу? Ведь он его отец! А значит, он неправ, даже если защищал своих детей. Просто потому, что этому мальчику насрать на десять, сто и тысячу девочек по ту сторону фронта. Он любит себя и своего отца больше, чем их всех. И он оправдает для себя бомбу в их поселении. Потому что хочет это оправдать. А я нажму на спусковой крючок и убью любого, кто угрожает мой команде. Моим людям. Включая тупую дурочку вроде тебя!

Лилин не была дурой. Она все поняла, но все же ее естество берегини и хранительницы жизни не давало ей услышат голос разума. Наши способности и навыки возникали благодаря нашим талантам и стремлениям, но так же влияли на нашу внутреннюю суть. Теперь для нее любая жизнь священна.

— Ты лжешь, Рокот! — Вскинулась она, а в ее глазах я увидел слезы. — Никто не заставляет тебя создавать «это»! Ты сам его создаешь! Ты пойдешь убивать их. Тех кто просто как и мы хочет жить. И никто из вас не пробовал договориться! Ни разу! Потому что вы хотите рвать глотки друг другу!

Вокруг нас собралась вся команда. Включая даже новичков. И каждый ждал, что я отвечу. И ведь она, как и многие святые, может увлечь людей за собой. Внушить им, что можно жить иначе. И они будут счастливы, пока кролика не встретит волк.

Алхимия как и любой другой навык был больше подвязан на интуицию чем на систему Старших. И то, что я пытался сделать, создав центр масс в пустом фиале и наполняя его отдельными молекулами боевого отравляющего вещества, вдруг приобрело новый смысл. Новую ярость. И даже ненависть.

— Почему ты это не рассказала им?! — Сухо отрезал я. — Прежде чем они изнасиловали и убили тебя?!

Я достал меч из ножен и залюбовался отблесками света на его лезвии. Это было мерзко. Это было грубо. Но это было. И сейчас от моего взгляда разбегались даже свои.

Внимание! Ваш ранг «Алхимия» повышен на 2.

Внимание! Вы создали новое отравляющее зелье «Ненависть Рокота».

Сам того не желая я сконцентрировал свою злость на фиале. Иначе бы просто испепелил Лилин. Или просто оторвал бы ей голову. Я конечно люблю ее как сестру, но порой она невыносима.

Однако флакон с зеленоватой жидкостью мгновенно выветрил все эмоции. Это не совсем то, что выпускал Рейгард, но нервы потреплет изря…

— Тарик! — Заорал я, оттолкнув в сторону Лилин.

— Что?! — Когда не самый мирный вождь орет как резаный, это не светит подчиненным ничем хорошим.

— Ты же в ответе сейчас за туземцев? Есть залетчицы?

— Да треть из них беременны!

— Сам дурак! — Не в тему рыкнул я, сжав флакон в руке. — Беременные мне точно не нужны. Кто из них самая страшная и некрасивая?

— Да ты что? — Вклинился Ругер. — Они же все мисс Вселенная! Проще выбрать…

— Хватит хохмить! — Отмахнулся я. — Тащи кого не жалко! Бегом!

— Вот! — Тарик не самый трусливый из моих людей, но даже он приволок за шею женщину аборигенов и бросил ее мне под ноги, не приближаясь на расстояние удара.

Девушка хрипела и пыталась отползти. Вот только Тарик уже давно преодолел тот рубеж, когда одинокая самка туземцев могла что-то ему сделать. Я не стал ее мучить и, встав на колено, дал ей лёгкую пощечину. Сдерживался как мог, вот только сил во мне уже куда больше, чем в обычном мужчине. Женщина даже от легкой пощёчины мотнула головой и основательно вырубилась.

— Лилин! — Зарычал я, откупоривая свежий флакон с ядом. — Держи ее!

— Что! — Девочка опешила и растерялась. — Что ты делаешь?

— Убиваю ее! — Я влил несколько капель из флакона в рот аборигенке. — Ну почти!

— Нет! — Лилин попыталась выбить фиал из моей руки, но безуспешно. — Что ты наделал!

Тело туземки затрясло в конвульсиях, а из ее рта обильно хлынула пена. Неудивительно. Я влил в ее нутро столько сильнейшего яда, что хватило бы даже Моте.

— Держи ее! — Я сжал горло аборигенки. — Не сможешь и она умрет. И не говори, что ее смерть будет на моих руках.

— Ты урод! Ты мразь! Я тебя ненавижу!

— Ее жизнь в твоих руках! — Ухмыльнулся я. — Тарик, тащи еще пятерых! С этой не сработает — с другими попробуем!

— Рокот…

Отвечать я не стал. Просто взглянул из-под бровей на своего бойца. Особо порадовало, что Гао пустил по рукам свои искры и остался у меня за спиной. Я не оглядывался, но знал — этот человек не предаст. Если однажды он выбрал сторону, он будет на ней невзирая на обстоятельства. Этому их учила вся прошлая жизнь.

— Рокот, ты монстр! — Лилин рыдала, пытаясь удержать жизнь в теле женщины. — Я тебя ненавижу!

Да, девочка моя! Ты еще не через такое пройдешь! Ненависть ко мне даст тебе силы. Я уйду, но вы останетесь и станете сильнее. И будете жить! Но это после. Не все мои решения пользовались поддержкой остальной команды и с точки зрения многих были сомнительны в моральном и этическом плане. Это и есть работа лидера. И бремя. Легко хранить честь и порядочность когда этого ничего не стоит. Но когда приходится выбирать из одних плохих решений то, что кажется более правильным, нужно еще и других убедить в этом. Что зачастую невозможно даже в малом и сплоченном коллективе.