Шейд почти все время мерз. Он старался представить летние ночи в Древесном Приюте и не мог — казалось, холод начисто стер воспоминания о лете.

Последние три часа земля постепенно поднималась. Вдали возвышалась ломаная линия гор с острыми, покрытыми льдом вершинами.

— Мне это не нравится, — сказала Марина. — Почему твоя колония следует этим путем? Здесь так холодно.

Шейд устало разглядывал унылый ландшафт. Деревья и кустарники здесь почти не росли, земля была каменистая. Будет очень трудно найти убежище. И наверняка вокруг полно волков. Он уже сейчас слышал их жуткий, скорбный вой.

Неожиданно со стороны гор налетел сильный ветер, и весь мир превратился в белый вихрь.

— Марина! — крикнул Шейд сквозь шум. — Где ты?

— Здесь, здесь! — ответила она, и Шейд заметил смутную тень, пробивающуюся к нему.

Снег бил прямо в глаза. Шейд отчаянно махал отяжелевшими крыльями, но без толку.

— Я не могу удержаться!

— Надо приземлиться.

Но куда? Вокруг только снег и лед, да еще волки. Отчаянно высматривая подходящее дерево, он заметил заснеженный гребень на склоне холма.

— Туда, давай туда! — крикнул он, изогнув крылья. Оглядеться и проверить, есть ли поблизости птицы, времени не было. Шейд вытянул когти и уткнулся подбородком в снег. Стряхнув с головы снег, он подполз к Марине.

— Я подумал, что это может быть какая-то пещера, — сказал он.

— На камень непохоже, — ответила Марина, пробуя поверхность когтем. — Это дерево. Деревянная крыша.

Удивленный Шейд перелетел на другую сторону и обнаружил залепленные снегом бревенчатые стены.

— Как ты думаешь, — сказал он, — там есть кто-нибудь?

Откуда-то со стороны гор донесся протяжный волчий вой.

— Нельзя упускать такую возможность, — сказала Марина. — Уже поздно искать что-нибудь другое. Копай.

Они принялись раскапывать снег, пока не наткнулись на растрескавшуюся доску; через довольно большую щель в ней можно было пролезть внутрь. Шейд с облегчением стряхнул с себя снег. Они оказались в большом помещении, удивительно теплом и заваленном коробками, кусками старых одеял и другими вещами, назначения которых он не знал. Через узкие окна на одной стене проникал бледный струящийся свет. Снаружи завывал ветер.

Шейд задумался: интересно, попала его колония в этот буран или успела обогнать его? Он вздохнул. Все равно ничего не поделаешь.

Вдруг Шейд насторожился и посмотрел на Марину. Она тоже напряглась и, казалось, почти не дышала.

Они явно были не одни. Шейд увидел пролом в крыше и приготовился в любую секунду взлететь в случае опасности. Послышались шуршание крыльев и скрип когтей, царапающих дерево.

— Одна из нас… — донесся неясный шепот. — Одна из нас…

У Шейда мурашки побежали по телу. Он напрягся, приготовившись рвануться к выходу. Лучше попытать счастья в буре, чем оказаться мордой к морде с неведомым призраком.

— Подожди, — шепнула ему Марина.

Теперь шорох крыльев слышался отовсюду, и другой голос, где-то под потолком, произнес:

— Да, она одна из нас.

И другой голос с дальнего конца чердака:

— Вы правы, она одна из нас!

— Кто здесь? — требовательно спросил Шейд.

Неожиданно вылетев из укрытий под стропилами и на стенах, в воздухе появилась сотня летучих мышей. Шейд еще никогда не видел такого разнообразия. Он узнал серокрыла, нескольких сереброкрылов, но большинство было ему совершенно неизвестно. Черные летучие мыши с маленькими, похожими на мышиные носами; бледные летучие мыши

С огромными ушами, которые, казалось, могут накрыть их с головой; летучие мыши с яркими хохолками на голове; летучие мыши с огромными мордами, пестрой шерстью и маленькими печальными глазками.

Они были из дюжины разных колоний. Но одно их объединяло.

У всех были кольца.

Самка с ярко-золотистой шерстью опустилась рядом с Мариной.

— Еще один златокрыл! — сказала она радостно. — Меня зовут Пенелопа.

— Пенелопа, — пробормотала Марина, с изумлением глядя на нее. — Я слышала о тебе. Но говорили, что ты получила кольцо и оно убило тебя. Три года назад.

Пенелопа, улыбаясь, покачала головой:

— Нет. Это все выдумки. Они просто прогнали меня из колонии, потому что слишком суеверные. Здесь нас много, и никому кольца не принесли вреда.

Марина кивнула, и Шейд увидел, что ее глаза наполнились слезами. Она откашлялась.

— Ты первый златокрыл, которого я вижу с тех пор, как меня выгнали.

— Мы так рады, что ты пришла. Удивительно, как ты нашла нас в такую бурю.

— Просто повезло.

— Нет, — сказала Пенелопа, — это кольцо привело тебя к нам. Именно так все мы нашли друг друга. Мы связаны. Это одна из причин, почему люди дали нам кольца. Чтобы мы могли собраться вместе.

«Мой отец! — промелькнуло в голове у Шейда. — Именно поэтому он улетел? Чтобы быть с другими носителями колец?»

— Среди вас есть Кассел? — спросил он нетерпеливо. — Сереброкрыл?

Но до того, как Пенелопа ответила, он угадал ответ по ее недоуменному взгляду и сник от разочарования.

— Здесь нет летучей мыши с таким именем, — послышался другой голос. Над ними парил старый самец с самыми длинными ушами, какие Шейд когда-либо видел.

«У него, должно быть, невероятно сильное эхозрение, — подумал Шейд. — Не удивлюсь, если он может видеть прошлое и будущее, как Зефир».

— Меня зовут Сирокко, — сказал самец, опускаясь рядом. — Добро пожаловать.

Шейд отметил, что приветствие предназначалось главным образом Марине, а ему Сирокко лишь коротко кивнул. Сирокко внимательно разглядывал кольцо Марины.

— Да, по форме и знакам, я полагаю, с тех пор, как ты получила его, прошло немногим больше года.

Марина кивнула:

— Я получила его прошлой весной.

— А ты знаешь, что оно значит? Знаешь, что это часть Обещания Ноктюрны?

Шейд взглянул на Марину, ее глаза были печальны. Она подавленно молчала.

— В чем дело? — спросила Пенелопа.

— Раньше я тоже так считала, — тихо сказала Марина. — Но это неправда.

— Почему ты так думаешь?

— Мы встретили других окольцованных летучих мышей, не здешних, а из джунглей. Они очень большие, намного больше нас. Они могли убивать птиц, даже сов. И они ели летучих мышей.

Пенелопа посмотрела на нее с ужасом, по всему чердаку пронесся ропот.

— Продолжай, — мягко сказал Сирокко. Марина рассказала ему обо всем, что случилось с

тех пор, как они встретили Гота и Тробба. Длинноухая мышь внимательно слушала ее рассказ, изредка задавая вопросы. Когда Марина рассказала ему о летающей машине, о людях, которые собирались убить их стрелами, он кивнул.

— Люди держали тех мышей в тюрьме неспроста.

— Гот сказал, что люди изучали их, — вмешался Шейд. Он чувствовал себя лишним. Ведь он тоже принимал участие в этих событиях, и ему не нравилось, что рассказывает только Марина.

Но Сирокко лишь мельком взглянул на него и снова повернулся к Марине:

— Значит, вот что они тебе рассказали. Но они обманщики. Люди знали, как опасны они могут быть для нас. Поэтому они держали этих летучих мышей взаперти. Люди не ожидали, что они сбегут.

— Но почему тогда они дали им кольца? — спросила Марина.

Этот вопрос давно вертелся у Шейда на языке, но Марина опередила его.

— Ты сказала, что у них были черные кольца. Я обратил внимание на эту деталь. Здесь ни у кого нет черных колец. Наши кольца яркие, словно солнце, потому что нам предназначено вернуться к солнцу. Те, у кого черные кольца, навсегда останутся в ночи. Эти летучие мыши тоже отмечены, но не как часть Обещания Ноктюрны.

Марина быстро взглянула на Шейда, и тот уловил в ее глазах проблеск надежды. То, что говорил Сирокко, звучало вполне разумно. Но кое-что оставалось все-таки неясным. Шейд откашлялся.

— Почему же люди пытались убить нас? — спросил он тихо. — Одна стрела чуть не попала в меня.

И опять Сирокко едва взглянул на него. Это напоминало времена в Древесном Приюте, когда Чинук не обращал на него внимания и никто его не слушал. Он чувствовал себя маленьким и ничтожным. У него не было кольца. Он здесь лишний. А ведь он видел эхо-хранилище, Фрида сказала ему, что он не такой, как все. Он тоже терзался этими сложными вопросами и хотел найти ответы.