– Его надо послушать, – повторил мой старый друг и добавил: – Мы, с твоего позволения, поужинаем, а когда вы закончите, – ты нас прими.

Мы закончили подсчёты. Записали сальдо в реестр. Захлопнули крышки сундуков и замкнули замки. Я тоже был бы не прочь поужинать, но дело, как оказалось, отлагательства не терпело.

Давид, лишь кивнув головой в сторону приехавшего с ним человека, прошёл к камину и, открыв шибер[1], принялся разводить огонь.

Человек, оказавшийся неимоверно худым, чернокожим (хотя и европейской внешности!) стариком, учтиво поклонился и, вслед за моим приглашающим жестом, сел к столу, поставив у ног мешок с чем-то тяжёлым.

– Меня зовут Мухуши, – сказал он надтреснутым тенором. – Я специалист в одном не совсем обычном деле.

– А именно? – вежливо поинтересовался я.

– Я торгую секретами.

– Секретами?!

– Ну да, да, да, да! Я продаю секреты, тайны. За некоторые весьма сносно платят.

– И вы ко мне по этому делу?

– К кому же ещё? – старик уставил в меня свои водянистые глазки. – Этот секрет у меня купит только Томас Локк Лей, алле хагель.

– Вы – бывший пират? – я не сумел сдержать досады и пренебрежения.

– Нет, просто знался с морскими ребятами. Но вас не это должно занимать, «Том, – как говорят друзья, – Чёрный Жемчуг», или «Том, – как говорят завистники, – Сопливый Счастливчик». Я вам предлагаю купить у меня секрет лично для вас преполезный, и заплатить за него три тысячи фунтов, причём деньги выдать до оглашенья секрета.

Я в растерянности оглянулся на запалившего-таки огонь в камине Давида:

– Он шутит?

– Совершенно не представляю, о чём может идти речь, – прижал тот руку к груди. – Ручаюсь лишь, что рекомендации у мистера Мухуши – надёжные. И он заверил меня, что мистер Локк Лей будет очень доволен покупкой. В остальном – решай сам.

– Да что же это делается! – воскликнул я, обнаружив, что против воли тянусь к сундуку с только что пересчитанным золотом. – Это ведь не кружка пива, и не тюк табаку! Это три тысячи! Стоимость места в парламенте! За уверение, что я буду рад… Вот вам!!

И я поставил на стол три тяжёлых кожаных портфунта.

– В каждом – ровно по тысяче. Считайте!

Но, к моему удивлению, считать Мухуши не стал. Он поднялся со стула, развязал свой мешок и вытащил из него какого-то деревянно-металлического уродца, с пружинами на дубовой раме и четырьмя железными лапками. Торговец секретами подошёл к одному из окон, раскрыл его и, усадив своего уродца на подоконник, быстро сжал винтами его острые лапки. После этого он покачал, натягивая пружины, затейливым рычагом, отложил его, вернулся к столу, взял один из портфунтов, устроил его в центре уродца – и спустил звонко щёлкнувший рычажок. Кошель с золотом мелькнул за окно и исчез. (Я переглянулся с Давидом. Лица у нас были вытянуты.) Проделав этот фокус ещё два раза, Мухуши снял уродца с подоконника, опустил в мешок и замер, приложив руку к уху наподобие ковшика. С улицы донёсся резкий пронзительный свист.

– Ну что же, – произнёс, довольно потирая свои чёрные руки, изумительный гость. – Деньги получены. Теперь – то, за что они плачены.

– Я впервые вижу, – произнёс оторопело Давид, – такую предусмотрительность!

– И такую подготовку и такой тонкий расчёт! – поддержал его я.

– Это зрелище – бесплатно, – повёл головой, состроив серьёзную физиономию, чёрный старик. – А вот за это – заплачено только что. Прошу получить.

И он выложил на стол какую-то карту.

– Что это? – одновременно спросили мы с Давидом.

– Имение «Шервуд», – ответил Мухуши. – Хотя, честно сказать, оно не очень-то «вуд»[2]. Вот – бывшая роща дубов. Там сейчас одни пни. Вот это – бывшая буковая роща. Там тоже пни. Это – река. Ущелье, скалы, четыре оврага, шесть ручьёв, большое пахотное поле, три озерца, – одно довольно большое, – два сосновых и два смешанных леса, невеликие. Вот здесь, – видите? – форт с громким именем «Шервуд». Небольшой. В лоте торгов записан как замок. Сохранился отменно. Красная линия – граница с соседями. Всё это выставлено на продажу и оценено в пятьдесят две тысячи фунтов. Однако желающих приобрести это имение – нет. Так как, во-первых, вырублены до последнего дерева окружавшие его леса, а во-вторых, к имению присовокуплен участок совсем негодной земли с ущельем и скалами – длинное ущелье, правда? И этот участок оценен ещё в четыре тысячи фунтов. В совокупности, за такое имение и такой замок – не очень-то дорого, но – нет желающих. Нет. Кроме, – старик поднял похожий на корявую ветку палец к потолку, – Томаса Локка.

– Ну и почему же? – поинтересовался «Томас Локк», усилием воли заставляя себя казаться спокойным.

– По трём причинам, – старик отпустил карту и та, прошуршав, свернулась в толстую трубку. – Первая: у Томаса Локка есть деньги. Вторая: Томас Локк получает титул баронета – а если повезёт – то барона, с правом передачи этого титула по наследству. Ну а третья – вот она.

И старик, наклонившись, снова взялся за мешок и вытащил из него другой, поменьше. Развязав горлышко, он высыпал прямо на стол его содержимое. Три крупных маслянисто-чёрных камня.

– О, Боже! – пробормотал Давид. – Это же…

– Горный уголь, – закончил за него Мухуши. – Горит дольше дерева и несравненно жарче. Если бы бывшие владельцы «Шервуда» знали, что у них под боком расположена угольная жила – они ни за что не стали бы вырубать деревья. А жила – вот она, – старик снова развернул карту, – в ущелье, на том самом никому не нужном участке.

– Да-а, – протянул Давид. – Если всё так… Уголь – это деньги. Или – собственные кузни, рудоплавильни, стеклозаводы, – и уже большие деньги.

Я же, потирая лоб, думал не о горном угле, а о замке и титуле.

– Мистер Мухуши! – торжественно проговорил между тем Давид. – Если угольная жила существует – моё слово прибавится к вашим рекомендациям.

– Весьма признателен, – ответил торговец секретами. – Заверяю, что она действительно существует, и что человек, нашедший её – умер.

– Случайно, не вы ему помогли… – я поднял голову.

– Нет! – вскинул руки старик. – Он сам. Это можно проверить.

– А когда, – спросил Давид, – можно подать прошение о покупке?

– Как только мистер Локк предъявит в таможню привезённые им на «Дукате» товары и получит уведомление, что он на законных основаниях обладает суммой в пятьдесят шесть тысяч фунтов. А я на свои три тысячи, которые скачут сейчас из Бристоля в мой загородный домишко, никакого подтверждения в их законности брать не намерен. При этом позвольте откланяться – и, мистер Дёдли, не забудьте об обещанной рекомендации.

Давид проводил чернолицего гостя и вернулся. Сел за стол. Я сел напротив. Мы развернули карту, ещё раз всмотрелись.

– Эвелин будет баронессой, – сказал я шёпотом. – А я сам – всю жизнь буду сажать и растить дубовый и буковый леса.

– Томас, – так же шёпотом ответил Давид. – Нужно немедленно и отчаянно выпить.

– Есть бочка ямайского рома в подвале. Идём, Давид.

– Идём, Томас.

После этой ночи я уехал из дома и отсутствовал две недели. С Давидом, Готлибом и Робертсоном мы находились в Лондоне, где совершали необходимые нотариальные действия по регистрации покупки имения. На обратном пути, прихватив ещё землемера, завернули в форт «Шервуд». Робертсон и Готлиб, навьючив на свободную лошадь тюк с едой и связку длинных землемеровых кольев-вешек, отправились сопровождать самого землемера в его унылом и обыденном путешествии: он должен был на месте, «на земле» подтвердить границы имения. (Спешу заметить, что в нашем случае этому путешествию не пришлось быть унылым, так как в тюке с едой находились анкер с вином и дюжина бутылок с ромом. (Ром был нужен не только для благополучного завершения межевых работ. Просто становилось уже ощутимо холодно.))