Все описанные победы русских были не более чем булавочными уколами для Швеции. Однако они показывали, где будет основное направление удара русских. Впрочем и без них царь Петр никогда не скрывал свои намерения осваивать земли в районе Невы. Поэтому оставлять ничтожные шведские гарнизоны в Ингрии и Эстляндии было глупостью, если не преступлением. Их нужно было или усилить в несколько раз, или вывести совсем, разрушив укрепления. Столь безрассудное поведение Карла XII можно объяснить только его полным презрением к русским.
Между тем Карл XII несколько раз разбил войска Августа II и подошел к Варшаве. Действия шведского короля давали карт-бланш Петру. По сему поводу 5 августа 1702 года царь отписал Шереметеву: «Изволь, ваша милость, рассудить нынешний случай, как увяз швед в Польше, что ему не только сего лета, но, чаю, ни будущего возвратиться невозможно; также изволь размыслить, какое дальнее расстояние от вас до Варшавы, как возможно им оттоль с войском поспеть, хоть б и похотели».
Сам Петр, как уже говорилось, провел лето 1702 года в Архангельске. Там же были сосредоточены пять гвардейских батальонов общей численностью четыре тысячи человек и другие части. В ожидании прихода неприятельских кораблей, который так и не состоялся, царь строил корабли: были спущены на воду два фрегата и заложен 26-пушечный корабль.
Но и на забавы времени хватало. Одно из царских развлечений описал в послании к своему брату в Лондон от 20 августа 1702 года английский купец Томас Хет – резидент в Архангельске. Он писал: «Он (царь), я уверяю тебя, человек не гордый и может веселиться и есть с кем угодно... Он большой почитатель таких грубых людей, как моряки. Всех грязных матросов он пригласил отобедать с ним, где их так поил, что многие не устояли на ногах, иные плясали, а другие дрались – и среди них царь. Такие компании доставляют ему большое удовольствие. Царь загнал 30-40 человек из знати, старых и молодых, в крошечное озеро, в которое запустил двух живых моржей; затем сам присоединился к ним. Компания была очень напугана, но все остались невредимы. Никто из них не посмел жаловаться на его проказы, так как он сам принимал в них деятельное участие».
5 августа 1702 года Петр посадил войска на десять судов, из которых шесть были зафрахтованы у голландских купцов, а 16 августа войска высадились у деревни Нюхча в Онежской губе Белого моря. Оттуда Петр двинулся сушей к Пбвенецкому погосту – самой северной точке Онежского озера. Путь петровского войска проходил примерно по трассе будущего Беломорско-Балтийского канала. Но тогда им пришлось почти 160 верст пробираться через густые леса, речки и болота. За отсутствием достаточного числа лошадей пушки шли на людской тяге. Да что там пушки, солдаты и согнанные местные жители волоком тащили два гребных фрегата (яхты).
В Повенецком погосте фрегаты спустили на воду, и в них Петр отправился к Ладожскому озеру. Но он доплыл лишь к месту впадения Свири в Ладожское озеро. Далее ему пришлось добираться до города Ладога неудобным сухим путем то ли из-за плохой погоды на озере, то ли из-за боязни эскадры Нумерса. В город Ладогу Петр прибыл 5 сентября, где его ждал князь Репнин со своей дивизией.
Общий сбор русских войск состоялся вблизи впадения реки Назии в Ладожское озеро примерно в 17 верстах от Нотебурга (Орешка)[48] . Петр прибыл туда из Ладоги из Ладоги с частью войск 26 сентября.
На следующий день к крепости по Ладожскому озеру подошли 50 русских больших лодок с десантом. Так как сильная артиллерия Нотебурга (142 орудия) не позволяла войти в Неву русским лодкам, то царь приказал перетащить волоком эти 50 лодок из Ладожского озера в Неву южнее Нотебурга. Свыше тысячи русских солдат с артиллерией на лодках были переправлены на правый берег Невы. Сделано это было своевременно, поскольку вдоль правого берега к Нотебургу двигались 600 шведов под командованием Лейона. Лейон пытался построить там редут, но русские его прогнали.
На правом берегу Невы русские построили восьмиорудийную осадную батарею, открывшую огонь по Нотебургу. Но основная часть русских войск и артиллерии была расположена на левом берегу. С южного берега по крепости вели огонь 31 осадная пушка и 12 мортир. Всего в ходе осады по Нотебургу было выпущено свыше 9 тысяч снарядов.
После того как войска расположились по обоим берегам Невы, Шереметев отправил к коменданту трубача с парламентером, предлагая сдаться. Комендант крепости подполковник Густав Вильгельм фон Шлиппенбах, родной брат генерала Шлиппенбаха, неоднократно битого Шереметевым, отклонил его. Подполковник просил дать ему четыре дня, чтобы испросить разрешения на капитуляцию у нарвского коменданта Горна, которому он подчинялся, но на всякий случай прикрепил к башне королевское знамя, являвшееся сигналом о помощи. Русское командование ответило на «сей комплимент» бомбардировкой, ибо усмотрело в нем хитрость– стремление протянуть время, чтобы получить «сикурс».
Массированная бомбардировка крепости началась 1 октября. Мортирные бомбы вызвали в крепости пожары и привели к потерям в личном составе. 3 октября супруга коменданта крепости от имени всех офицерских жен отправила в лагерь русских барабанщика. В реляции этот эпизод описан в присущем Петру шутливом тоне: жены просили фельдмаршала выпустить их «из крепости ради великого беспокойства от огня и дыму и бедственного состояния, в котором они обретаются». Гарнизонным дамам галантно отвечал сам Петр. Бомбардирский капитан Петр Михайлов заявил им, что он не отважится передать их просьбу фельдмаршалу, «понеже ведает... подлинно, что господин его, фельдмаршал, тем разлучением их опе-чалити не изволит, а если изволят выехать, изволил бы и любезных супружников своих с собой вывести купно». Однако дамы не вняди любезному совету бомбардирского капитана, и обстрел крепости продолжался.
К 11 октября стенобитные орудия сделали три проема в стенах Нотебурга. В этот день Петр приказал начать штурм. Тут надо оговориться, что формально командующим был фельдмаршал Шереметев, но фактически всем распоряжался царь.
В 4 часа утра 11 октября на Ореховый остров, где расположена крепость, с лодок высадился десант. Наступающие несли большие потери от огня шведов. Возникло замешательство, часть солдат побежала к лодкам. Петр, наблюдавший за штурмом в трубу с левого берега, отдал приказ об отступлении. Но пока приказ дошел до штурмовавших войск, ситуация изменилась. Подполковник князь М.М. Голицын приказал оттолкнуть лодки от берега, чтобы у солдат осталось только два выхода – штурмовать крепость или погибнуть под пулями шведов. Благо, переплыть Неву 11 октября вряд ли кому удалось бы. Вскоре к острову причалили лодки с подкреплением во главе с поручиком Александром Меншиковым. После 12-часового штурма маленький шведский гарнизон (к началу осады он составлял 450 человек) согласился на капитуляцию.
На следующий день из пролома в крепостной стене с барабанным боем вышел гарнизон крепости. Согласно условиям капитуляции шведам было оставлено оружие, четыре железные пушки и личное имущество. Русские предоставили шведам лодки, на которых те благополучно доплыли по Неве до шведской крепости Ниеншанц.
Штурм дорого обошелся русским, потерявшим убитыми 2 майора, 23 офицера, сержантов, унтер-офицеров и рядовых – 484; ранено было офицеров 22, рядовых с унтер-офицерами – 913.
Тем не менее, Петр чрезвычайно радовался взятию древней русской крепости Орешек. По сему поводу царь с удовольствием писал каламбуры. Так, в письма к Виниусу он писал: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако, слава Богу, счастливо разгрызен... Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила».
Петр переименовал Орешек (Нотебург) в Шлиссельбург (Ключ-город)[49] , подчеркивая этим названием ключевое положение крепости на Неве, открывавшей путь в неприятельские земли. На выбитой в память взятия Нотебурга медали имеется надпись: «Был у неприятеля 90 лет».
