[…………………………..]

Почему – забыть? Я все прекрасно помню. «Мирца» – из романа «Спартак».

– Здесь был твой дом?

– Да. Неужели не узнаешь?

Среди высокой, в пояс, травы – обложенная кирпичами клумба. Над яркими цветами – бессменные «часики». Гипсовая пионерка вот-вот даст сигнал к побудке.

– Этого ты так и не смог забыть?

Я оглянулся. Забыть? Я ничего не забыл! Тут был мой двор, от траншеи еще остался след – неглубокая впадина в густой траве, чуть дальше – неровное поле на месте улицы, по которой мы гуляли с бабушкой. А впереди – пустырь, где прежде стоял соседний дом. Там я ждал, пока откроется калитка, и мальчик с золотыми погонами умело придерживал пулеметную ленту.

– Я увидел эту пионерку, когда первый раз в жизни выглянул в наше окно, Л! Мы жили на втором этаже, тут был подъезд…

– Ты уходишь, Тимми!..

Ее лицо теперь совсем другое – строгое, даже суровое.

– Я ошиблась, и Джимми-Джон ошибся. Мы думали, ты теряешь свой город из-за Альды, из-за того, что ее сознание пытается растворить тебя, подчинить… А дело не в ней, Тимми! Ты просто уходишь – от своего прошлого, от себя самого. Ты не хочешь помнить, правда?

Что за чушь? Не помнить? Да я могу нарисовать город даже с закрытыми глазами! Эта улица идет… шла дальше на запад, на углу стоял деревянный дом, даже не дом – нечто вроде сарая; за ним – парикмахерская, через два здания – магазин, куда по утрам ездили телеги.

Рыжая девушка подошла к клумбе, поглядела на готовую к бою пионерку, вернулась назад.

– Дело, наверно, не только в тебе, маленький Тимми, и не в тебе, серьезный мистер Хайд! Не только в вас двоих. И вы, и ваш доктор Джекиль, все вместе – захотели подвести черту. Город – это вы и есть, ваше прошлое, ваша жизнь, но «здесь» бывает не только такое ясное утро.

Я даже присвистнул.

– Не то слово! Нам здорово повезло, Л… Извини, Мирца! Когда «здесь» вечер, когда темно… Нет, лучше не вспоминать!

Кивнула, погладила меня по щеке.

– И ты решил уйти. Все равно куда – хоть в пустыню, хоть на платформу Джимми-Джона. Там не надо бояться темноты, но… Но там ты встретил Альду…

– Альду?!

Но Альда… Прикрыл глаза, вспоминая. Я называл так Л, мы шли с ней Туннелями, потом летели по черному ночному небу, она дразнила меня Питером Пэном.

[…………………………..]

Сон, сон! Просто сон! Разве я боюсь темноты? Разве Альда – женское имя?

[…………………………..]

– Альда – тоже боль, как тени, которые приходят к тебе ночью, правда? И ты решил забыть ее, Тимми. У тебя, кажется, получилось, но ты потерял все – и свой город, и своего маленького лилипута Том Тим Тота… Жизнь – не только светлое утро и ясное небо! Тьма и страх – часть нас самих, этого не выбросишь. Нельзя выскоблить собственную душу! Сам говорил о глянцевом Эль-Рее!..

– Ты рассуждаешь, как моя бабушка! – улыбнулся я. Рыжая резко кивнула.

– Сейчас ее «здесь» тоже нет? Как и всего, что тебе дорого? Даже ее потерял, Тимми? А что осталось? Заросшие травой руины, покой, ясное утро безо всяких забот? Веселенькое, да? А ты еще ругал Джимми… Знаешь, не буду тебе больше ни о чем напоминать! Пойдем!..

Возле места, где прежде была калитка, оглянулся. Клумба, «часики» над цветами, пустой гипсовый пьедестал…

[…………………………..]

«Какая же ты сволочь, Тимми!» Сволочь? Рыжая Л ругала лилипута? Она с ним незнакома, Том Тим Тот – мой сон! А мне не нужны сны, как и доктору Джекилю. Он, неспящий, научился их забывать. Научусь и я.

[…………………………..]

И тут – ничего; пусто-пустынно. Даже трава выросла не всюду. Серая плешь в зеленых пятнах – вот и все, что осталось от давнего страха.

– Тебе смешно, мистер Хайд?

Поглядел туда, где когда-то стояла церковь – еще один ночной кошмар. Неживые лица, черный провал у алтаря… Неужели я этого боялся?

– Смешно, Л! Ты не права, тьма и страх – не часть души, не часть нас самих. Они – просто жаркое одеяло, кулак под сердцем. Больной желудок!

Достал из кармана знакомую красную пачку. «Атаман», как и должно быть.

– Героинчик? – рыжая дернула щекой. – Жаль, что бить тебя бесполезно, Тимми! Даже этого ты не поймешь.

[…………………………..]

Какой нелепый сон! Отчего мне снится пустыня? Я там никогда не был!

[…………………………..]

Где гуще трава, где невысокий кустарник, что-то белело. Панамка? Ну конечно! Маленький, серьезный не по годам мальчик стоит на давно исчезнувшей аллее, смотрит, не отрываясь, вперед…

– Кто это, Тимми? Я вновь улыбнулся.

– Этому мальчику очень страшно, Л! Он видит кладбище – и огромную яму в земле, целый стадион. Там его ждет кто-то очень страшный. Вмерз в лед, затаился. Вот-вот набросится!..

Рыжая задумалась, покачала головой.

– Но мальчик не убегает. Все-таки не убегает!

– Мирца говорила…

Мирца? Да, Мирца, теперь вспомнил! Седая женщина, мечтавшая вновь подняться в небо. Седая женщина, приславшая мне письмо.

– Она говорила: если не можешь убежать…

– …Иди навстречу! Я поговорю с этим мальчиком.

Странно смотреть на окна собственной квартиры ранним утром. До солнца еще далеко; прямо перед подъездом, на улице, горит фонарь. Свет и в моем кабинете, там включена лампа – настольная, слева от монитора.

…Я вырубил компьютер? Я вырубил компьютер.

Да, странно быть не дома в такое время. Всем странно, а мне – нет. Полночи у экрана, глаза устали. Самое время погулять. За то и люблю мой город – здесь всегда хорошо гуляется. Особенно по утрам, особенно возле реки.

Зовется река – Евфрат. Непонятно, от чего: на Евфрат настоящий, который в Ираке, она ничем не походит. Не Четвертая ли река – из тех, что Рай орошают? Фисон, Гихон, Хиддекель, примкнувший к ним Евфрат? Тогда где же остальные?

Да какая разница? Четвертая, первая, третья… Главное, река есть, есть это туманное утро, пустынная набережная, легкий ветер над водой.

[…………………………..]

– Том Тим Тот! Тим Том!.. Слышите меня?

[…………………………..]

Река, похожая на мой Евфрат, есть в каком-то далеком городе. Она шире, за нею – огромный пустырь, дальше, кажется, храм.

…Художник Эль-Фано. Испания. XV век… Эль-Фано? Ни разу не слышал! И картин не видел, даже в репродукциях. Не иначе сон, причем не из самых веселых. Клыкастые хари, порванный в клочья саван на камнях мостовой…

Справа, совсем рядом, мост. Левее еще один, до него минут десять ходу. Над Евфратом всегда туман, и над мостами туман. Туда заходить не стоит, худшая примета – пересекать реку во сне.

Во сне? Разве я сплю? Просто вышел погулять! Работал всю ночь, голова пробковая, даже во рту кисло… Надо пройтись вдоль реки, подышать прохладным туманом. Маршрут привычный, исхоженный – по ровным серым плитам набережной, от правого моста к левому, мимо громады Диска и дальше, к плотине, к горящим сквозь туман прожекторам. Евфрат все время будет по правую руку, такой же туманный, такой же бесконечный. У него нет противоположного берега, так что незачем даже подходить к мостам. И за плотину идти не стоит – Евфрат исчезает, сразу, неожиданно. Но мало ли в мире странного?

Не сплю. Просто гуляю. Просто встречаю рассвет.

Во сне я, кажется, очень боюсь темноты. Неудивительно! Сон – просто сон, небывалая комбинация известных ощущений. А страх – всего лишь расшатанные нервы или больной желудок. Можно бояться могил, можно – красного авто.

Красное авто… «Alda-0003». Стриженая девушка в красном платье. Она мне тоже снилась? Едва ли. Наверно, в памяти застрял кусок мексиканского сериала. Очередная экранизация очередного женского романа. «Я гр-р-раф де Ха-Ха!» Или еще лучше: «А зовут меня Том Тим Тот!»

…Какой еще Том Тим Тот? В английской сказке – Том Тит, я же помню: «Нимми-нимми-нот! А зовут меня…»

[…………………………..]

– Том Тим! Том Тим! Где вы? Отзовитесь!

– В каком-то незнакомом городе. Теперь утро, туман на реке, иду по набережной. Теперь вижу это каждую ночь… Привет, Джимми-Джон!