– Ваше сиятельство, вы уже здесь! – возопила Серена, влетая в холл откуда-то из задних комнат. – А я и не слышала как вы подъехали! Аманда, о чем ты думаешь, заставляя его сиятельство стоять в холле? – она подхватила графа под руку и настойчиво повлекла к гостиной. – Мистер Бридж появится через минуту. Он у себя в кабинете... Ох, нет, он уже здесь.
Вид Джереми Бриджа в вечернем костюме был полной противоположностью вида Аша.
Бридж чувствовал себя скованно, будто одежда физически давила на него. Казалось, вздохни он поглубже, наряд его лопнет и во все стороны полетят пиджак, брюки, жилет и галстук. Не обращая внимания на жену и дочь, он, улыбаясь, направился к графу.
– О, милорд! – произнес он с ухмылкой сытого волка. – Очень мило, что вы сегодня с нами.
Они с Ашем вошли в гостиную, а за ними на почтительном расстоянии хозяйка с дочерью. Бридж широким жестом указал графу на диван, обитый янтарным атласом, и собственноручно налил себе и гостю по бокалу хереса. Усевшись напротив графа на стул, пустился в длинные рассуждения о сложности тех дел, что задержали его допоздна.
– Жуткое дело, это наступление Наполеона, – подытожил он. – Биржа гудит, как потревоженный улей.
Аманда навострила уши. «Так, апрель 1815 года. «Корсиканское Чудовище» всего две недели назад покинуло Эдьбу. Сейчас оно движется к Парижу», – высчитала она в уме.
– А где сейчас Веллингтон? – с интересом спросила Аманда. – Если я правильно помню, он должен быть в Брюсселе.
Мужчины разом развернулись к ней, словно она спросила, как пройти к ближайшему борделю. От неодобрения и изумления Джереми грозно задвигал бровями.
– Что?! – рявкнул он по привычке.
Аманда принялась повторять вопрос, но ее перебила Серена:
– Боже мой, Аманда, миленькая, это неподходящая тема для воспитанной благородной девушки, – она ущипнула Аманду за руку и метнула на нее многозначительный взгляд.
– Вы хотите сказать, – парировала Аманда, – что благородным английским девушкам не полагается знать, что молодые англичане ради своей родины гибнут на чужбине?
– Аманда! – Серена уже чуть не плакала и страдальчески смотрела теперь на Аша, который глядел во все глаза на невесту. – Вы уж простите ее, милорд! Она ведь еще не совсем в себе после этого... несчастного случая.
Аш ничего не ответил, продолжал упорно смотреть на Аманду, а Серена поспешно завела разговор на более безобидную тему.
За столом Аманду усадили, разумеется, рядом с Ашем, которому предложили почетное место справа от Джереми. Она и подумать не могла, чтобы перекинуться с женихом словечком, и энергично занялась каким-то мясным блюдом, поставленным перед нею.
– Что это такое? – спросила она озадаченно.
– Как – что? Телячьи мозги по-флорентийски, дорогая, твое любимое блюдо.
– Правда? – Аманда с сомнением уставилась в тарелку. – А вы... мы... часто едим это?
Джереми вперился в нее тревожным взглядом.
– Это добротная английская пища! – рявкнул он. – И хватит об этом! – Он повернулся к Ашу и торопливо сказал: – Кстати, вы вложили какие-нибудь средства в новые газовые дела, как я вам советовал? Большие будут доходы.
– Да, вложил, – ответил Аш, не задумываясь, но Аманда заметила, что его пальцы с силой сжали вилку.
– Угу, – удовлетворенно буркнул Джереми, – и много вложили?
Аш поджал губы, а его пальцы на вилке побелели, но ответил он опять небрежным тоном:
– По-моему, сэр, это совсем неинтересно дамам, – и повернулся к Серене: – Мадам, на днях я прислал вам «Абидосскую невесту», вы ее уже прочитали?
Аманда с любопытством взглянула на него. Хотя сквозь маску безразличия у него нередко прорывалось презрение к Джереми, к Серене он обращался всегда с неизменной куртуазностью. «Отчего это у него – от неподдельной доброты или от непреклонной гордости, требующей держать себя в рамках с теми, кто беззащитен перед ним?»
Серена метнула взгляд на мужа и беспокойно заерзала.
– О! Да! То есть – нет! Понимаете...
– Невеста? Абидосская? – загудел Джереми. – Это что ли из того хлама, что марает Байрон? – и он уставился на жену. – Разве я не говорил, что не потерплю этого в своем доме?
– Говорил, дорогой, – Серена опять готова была заплакать, и Аманде стало не по себе. – Но весь свет читает его произведения, и...
– Папа, а вы сами читали поэму? – невинным голосом спросила Аманда.
– Конечно, нет! – от негодования щеки Джереми покрылись пятнами. – Я не стану пачкать руки такой пакостью и не позволю держать ее в моем доме.
– Местами она слабовата, – отметила Аманда, – но пакостью я бы никогда не отважилась ее назвать.
Джереми разинул рот – и зря, потому что он как раз жевал солидный кусок телячьих мозгов – и прошамкал:
– Не рассказывай мне, что ты читала эту штуку.
– Хорошо, папа, – скромно ответила Аманда. – Ничего подобного я не стану вам рассказывать.
– Тогда знаешь, милочка, что я...
– Это вполне допустимо, – холодно произнес Аш, и его тон подействовал на пылкую отповедь дочери, готовую сорваться с губ Джереми, как ушат холодной воды, – потому что Байрон теперь женат и обзаведется, вероятно, домом и станет любящим супругом и отцом, – от этих слов Аманда прыснула со смеху.
– Ни гроша бы на это не поставила. Приблизительно через год Анабелла вместе с ребенком уедет от него и вскоре после этого... – она вдруг умолкла. – Во всяком случае, нечто подобное может случиться, – пробормотала она, запинаясь. – А можно мне еще этих восхитительных телячьих мозгов?
Обед тянулся, было еще несколько перемен блюд, в основном, из говядины и баранины, приготовленных по-разному и с разными подливами, и в завершение подали огромные горы всяких сдобных изделий. Аманда продолжала дивиться невозмутимости графа, хотя его неприязнь и мрачное отвращение ко всему происходящему порою прорывались и доходили до ее обостренного восприятия, подобно диссонирующим звукам расстроенной скрипки.
Потом Бриджи со своим гостем перешли в гостиную для послеобеденной беседы. Прошло не больше пятнадцати минут, но Аманда уже готова была схватить графа за руку и броситься в ночь без оглядки, лишь бы вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Наконец Серена поднялась.
– Пора ехать, любовь моя, – обратилась она к Джереми, и тот неохотно встал. Приказали принести верхние одеяния и подать карету. Аманда, когда ее усадили рядом с матерью, подумала, что бал будет таким же тяжким испытанием, как и обед.
Сэр Барнаби и леди Марчфорд жили на Хилл-стрит, тихом проезде, спускающемся с холма к площади Баркли-сквер.
– Фешенебельное место, – сказала Серена, одобрительно сложив губы, – но не такое роскошное, как Верхняя Брук-стрит.
В этот вечер Хилл-стрит показалась совсем не тихой. По ней двигалось множество карет самых разных видов и форм. Все они направлялись к одному и тому же дому, расположенному на середине спуска. Факелы освещали фасад, и в мерцающем свете лакеи и факельщики сновали, как мыши, выполняя то, что кричали им кучера и старшие слуги.
Аманда упивалась видом, ибо это было зримое воплощение сотен сцен, о которых ей доводилось читать только в книгах. Ей не терпелось попасть внутрь дома.
Пришлось ждать исполнения этого желания не меньше часа. Наконец Бриджи вышли из экипажа, ступили на тротуар у дома Марчфордов и сразу оказались захваченными целой процессией, движущейся ко входу в величественное здание. Внутри здания им уготована была еще одна задержка – пришлось встать в хвост длинной очереди гостей, которая вилась по холлу, затем по лестнице и текла сквозь распахнутые двери бального зала на втором этаже. Непосредственно перед Бриджами и за ними шествовали незнакомые им люди, поэтому с ними Бриджи почти не переговаривались, но зато часто раскланивались с кем-то издалека и приветственно махали руками. Серена, на лице которой застыла ни разу не дрогнувшая улыбка, непрерывным потоком нашептывала Аманде последние наставления.
– Смотри, вон в красно-коричневом атласе – леди Бамфрет, а рядом с ней ее дочь Гермиона. Вы с ней учились в одном классе, но теперь она не снисходит до общения с тобой. Бамфрет – гнусная женщина! – Вся эта фраза сопровождалась самой приветливой улыбкой и вежливым помахиванием пальчиками в адрес дамы в красно-коричневом платье. – А вот в дверях сейчас лорд и леди Мичем. Будь с ней особенно предупредительна, потому что она подруга леди Джерси, и я рассчитываю получить от нее официальное приглашение после объявления о твоей помолвке. Ох! – Серена встрепенулась. – Неужели это Георгина Фавершем с мамою? Помаши, Аманда! Батюшки, ну девушка и вырядилась – настоящее пугало! Зачем Мод позволяет ей облачаться в этакую желтизну?
