После более чем годового давления на Штази Вайнрих добился своего: майор Фогт в августе 1983 года приказал Боростовскому вернуть взрывчатку “нитропента” владельцу, изъяв ее из военного склада Штази, где она хранилась все это время. Сделано это было вопреки предупреждениям Борос-товского о том, что взрывчатка будет тут же пущена в дело, и в нарушение общепринятой практики, в соответствии с которой захваченная Штази взрывчатка уничтожалась. Вайнрих получил обратно свой бесценный груз лишь с робким напутствием Штази не использовать взрывчатку таким образом, чтобы Запад не смог обвинить восточных немцев в связях с группой Карлоса. Вечером 21 августа 1983 года Вайнрих отнес ее вместе с детонаторами в свой арсенал, расположенный в сирийском посольстве.
За день до этого в аэропорт Берлин-Шёнефельд прилетел из Дамаска один из сообщников Карлоса Мустафа Ахмед эль-Сибаи. Ливанец по национальности, Сибаи остановился в гостинице “Метрополь” в Восточном Берлине, которая была удобно расположена напротив станции метро Фридрихштрассе. Он получил ключи от номера 1108, через две двери от номера Вайнриха.{350} Планы Сибаи были хорошо известны Штази, которая накануне получила от венгерских спецслужб телеграмму, касающуюся Сибаи, в которой он был назван “кандидатом в камикадзе”. Несколькими днями ранее правая рука Карлоса сириец Али аль-Исса занял номер в отеле “Палас”, также находившемся в Восточном Берлине.
Утром 23 августа Вайнрих снова позвонил в сирийское посольство, расположенное за разрушенным зданием рейхстага, и попросил Набиля Шритаха, третьего секретаря посольства, отвечавшего за безопасность, принести ему коричневый кожаный кофр со взрывчаткой “нитропента”, который хранился в его сейфе. Затем он попросил еще об одной услуге — переправить его через Берлинскую стену. Не зная, как далеко должна распространяться его помощь, Шритах обратился к послу Суммаку за советом. Тот ничем ему не помог, сказав, что это личное дело Шритаха. И Шритах отказал Вайнриху.
Однако Вайнриху не составило труда найти другого курьера. Не желая тащить тяжелый кофр даже на короткое расстояние, верный помощник Карлоса взял такси до станции метро Фридрихштрассе, связывавшей Западный и Восточный Берлин, где его ждал запасной курьер Исса. Через несколько минут тот, не вызывая подозрений, пересек границу между Востоком и Западом вместе со взрывчаткой. При этом он воспользовался сирийским дипломатическим паспортом.
Перейдя плотно охраняемую границу, Исса встретился с другим членом группы Карлоса Сибаи, который перебрался в Западный Берлин чуть ранее.
Утром 25 августа на третьем этаже Дома Франции, где располагался культурный центр и его офисы, а также ресторан, видели хорошо одетого мужчину с флюоресцентной походной сумкой, который прижимал к груди пакет, завернутый в коричневую бумагу. Немного позднее он был замечен на четвертом этаже, который практически был пуст из-за ремонтных работ.
В 11 часов 20 минут взрыв поднял на воздух крышу Дома Франции, уничтожив четвертый этаж, где была оставлена бомба, и обрушив часть здания. Мишель Хариц, который за несколько дней до этого примкнул к религиозному движению “Молодежь за мир” и собирался подать петицию французскому консулу с протестом против французских ядерных испытаний в южной части Тихого океана, был заживо погребен под обломками потолка третьего этажа. 26-летний Хариц скончался от удушья. Еще 22 человека, оказавшихся в здании или поблизости от него, включая младенца в коляске и пятилетнего мальчика, были ранены разлетевшимися кусками бетона, осколками стекла и строительного мусора.
Через 25 минут после взрыва, который, по оценке полиции, был вызван 20 или 30 кг взрывчатки, Сибаи, доставивший взрывчатку на место, и Исса снова пересекли государственную границу на станции метро Фридрихштрассе. Днем Вайн-рих еще раз посетил сирийское посольство в Восточном Берлине и посоветовал Шритаху включить радио и прослушать последние новости, передававшиеся в час дня. “Моих рук дело”, — самодовольно произнес он, услышав сообщение о взрыве.{351}
Первого сентября Карлос написал по-английски письмо, которое через его посыльного было доставлено в западногер-майское посольство в Саудовской Аравии. Угрозы, содержавшиеся в этом послании, адресованном министру внутренних дел ФРГ Фридриху Циммерману, были такими же, как и в письме министру внутренних дел Франции Гастону Деффе-ре после ареста Магдалины Копп и Бруно Бреге.
“Его превосходительству
От имени центрального руководства нашей организации.
1) Мы разрушили французское консульство в Западном Берлине в 11:20 25 августа текущего года. Эта операция является ответом на вооруженный конфликт, навязанный нам французским режимом. Схемы и пояснения, касающиеся этой операции, прилагаются.
2) Выбор Западного Берлина обусловлен желанием подвигнуть Вас на прекращение действий, начатых вашими предшественниками против нашей организации. Миссис Габриель Крёхер-Тидеман, которая никогда не являлась членом нашей организации, подвергнута экстрадиции за ее предполагаемое участие в операции против стран ОПЕК 21 декабря 1975 года. Любые судебные или полицейские преследования миссис Крёхер-Тидеман (или любых других лиц) по подозрению в причастности к деятельности нашей организации будут рассматриваться нами как грубая агрессия, на которую последует адекватный ответ.
От имени Организации вооруженной борьбы арабской революции
Карлос".
Как обычно, Карлос добавил отпечаток своего большого пальца, приложив его под своей подписью. Кроме этого, во избежание каких-либо сомнений относительно достоверности изложенного, он вложил в конверт план четвертого этажа Дома Франции, озаглавленный “набросок 4-го этажа в момент вэрыва” с такими уточняющими деталями, как стрелка с надписью “туалет (закрытый)” и “закрытая стеклянная дверь, ведущая на галерею”. Еще одна стрелка с надписью “маленькая кладовка” сопровождалась пояснением: “сюда было заложено 25 кг пластиковой взрывчатки”.
Таким образом с помощью сирийцев благородный Карлос отомстил не только за Копп и Бреге, что, по его утверждению, являлось частью “вооруженного конфликта, навязанного французским режимом”, но и за свою подругу Крёхер-Тидеман. За два месяца до этого прокурор западногерманского города Кёльна потребовал экстрадиции Крёхер-Тидеман из Швейцарии, где она отбывала тюремное заключение. Будучи загнанной в угол, она (вместе с напарником), как всегда, открыла стрельбу по швейцарской полиции, когда в декабре 1977 года ее попытались остановить при переходе границы с Францией. До того, как их удалось обезвредить, они успели ранить двух пограничников. Кёльнский прокурор добивался экстрадиции, чтобы она могла предстать перед судом по обвинению в двух совершенных ею убийствах во время захвата заложников членов ОПЕК. В конечном итоге Крёхер-Тидеман была освобождена, но не благодаря заступничеству Карлоса, а потому, что свидетели отказались от своих показаний в отношении совершенных ею убийств в Вене во время суда, состоявшегося в 1992 году, и кёльнскому суду не оставалось ничего другого, как отпустить ее на волю.
Через два дня после взрыва Дома Франции Вайнрих (по кличке Питер) послал из Белграда отчет о нападении Карлосу (Мишелю), который находился в это время в столице Румынии Бухаресте. Под заголовком “Берлинская операция” Вайнрих писал: “Операция произвела большее впечатление, чем я ожидал. Посылаю тебе несколько снимков”. 27-страничный отчет о проделанной и предстоящей работе свидетельствует об уверенности Вайнриха. “Палестинцы знают, что ты в Бухаресте. Я понял это из их расспросов, касающихся тебя. Я сказал им: «Мы нигде, и мы везде в одно и то же время. Нас можно найти только в подполье»”. Письмо Вайнриха заканчивается следующими словами: “Дорогой Мишель, я пытаюсь все дер-жать под контролем. Я хотел бы увидеться с тобой — и чем скорей, тем лучше. Пожалуйста, береги себя и наших товарищей. Каждый нам нужен… Целую тебя крепко
