Джастин плотно закрыл за собой дверь. Маргарет выглядела совершенно потерянной и усталой, шелковый халат цвета все той же лаванды подчеркивал болезненную бледность ее уже начавшей стареть кожи тридцатисемилетней женщины. Линтон смотрел на нее, чувствуя лишь дружеское участие и бесконечное уважение.

— Скажите, Маргарет, чем я мог бы вам помочь? — спросил он.

Если у Маргарет еще и теплилась надежда возродить нежное чувство в груди бывшего возлюбленного, то она сразу же исчезла. Перед ней стоял не циничный, уставший от жизни любовник из их общего прошлого: Джастин выглядел теперь чуть ли не на десять лет моложе. Его полноватые губы уже не кривились ежеминутно в иронической усмешке, а в темно-синих глазах не чувствовалось и тени усталости. В них читались лишь живой интерес и намек на юмор.

— Эта малышка де Сан-Варенн вам очень подходит, — невольно вырвалось у Маргарет.

В былые дни Линтон отреагировал бы на подобное замечание насмешкой или сардоническим смехом, сейчас же он просто улыбнулся. Про себя Маргарет сразу же отметила эту перемену. Она хотела что-то сказать, но раздался стук, дверь открылась, и вошла Лиза с графином кларета. На подносе также стояли два хрустальных бокала. Граф с удовольствием отпил глоток, подумав, что это вино одобрила бы даже Даниэль, но тут же спохватился, что для подобных мыслей сейчас не время и тем более не место.

— Итак, чем я могу вам помочь, Маргарет? — повторил он.

— Дело касается Эдварда.

— Эдварда? — переспросил граф. Он знал, что это сын Маргарет. — Разве он уже не в Оксфорде?

— Его исключили из университета. Маргарет принялась ходить взад-вперед, нервно расправляя ворот халата и избегая смотреть на Линтона.

— Это еще не самое ужасное, — постарался успокоить ее граф, одновременно озадаченно почесав себе затылок. — Меня ведь один раз тоже исключили на один семестр… За организацию петушиных боев в комнате, где я жил во время учебы.

Граф невольно улыбнулся своим воспоминаниям.

— Здесь дело не шуточное, Джастин, — покачала головой Маргарет. — Эдвард проиграл в карты крупную сумму, которую не может отдать.

Маргарет с ужасом посмотрела в глаза Линтону: невыплата карточного долга считалась в свете непростительным грехом.

— А вы не могли бы за него расплатиться, Маргарет?

— Я так и сделала. Но слишком поздно, и это не смыло с него позорного пятна. Он играл не по средствам и должен был это признать. Я погасила все его долговые обязательства, но уже, так сказать, постфактум.

Джастин понимающе кивнул головой. Общество охотно отпускало многие грехи, но никогда не прощало ошибок в вопросах чести. Однако Эдвард был еще достаточно молод, чтобы со временем загладить свою вину.

— Он еще ребенок, — сказал граф. — А память у людей короткая. Если он на протяжении даже одного светского сезона побудет где-нибудь подальше от города, готов поклясться, все забудется. Если, конечно, Эдвард будет себя при этом хорошо вести.

— Но он абсолютно к этому не готов, Джастин! — очень тихо ответила Маргарет. — А я не могу за ним следить. Возможно, его отец мог бы, но не я. Мне он просто не подчиняется. И ужасно то, что Эдвард и дальше собирается играть в карты. Это просто у него в крови! Конечно, в свое время он получит приличное наследство, но отнюдь не для того, чтобы промотать его за картежным столом!

Маргарет смотрела на графа широко раскрытыми, полными слез и мольбы о помощи голубыми глазами.

— Заядлому картежнику не хватит никакого состояния, — размышлял вслух Линтон, все больше хмурясь. Для него не было секретом, сколько достойных семей разорила карточная игра.

— Сейчас он в городе?

Маргарет утвердительно кивнула головой и вдруг закрыла лицо руками:

— Я не знаю точно, что сейчас происходит, но боюсь самого худшего. Ведь Эдвард — друг Шелби…

— Маргарет, но если ваш сын связался с этой компанией подонков, то не лучше ли вам, в свою очередь, послать его к черту? — грубо прервал ее граф.

— Умоляю вас… — прошептала несчастная женщина.

— А чего вы ждете от меня, дорогая? — Линтон подошел к Маргарет и взял ее холодные руки в свои. — Только скажите мне, и я сделаю все, что смогу!

— Вы не могли бы… поговорить с Эдвардом? — неуверенно спросила Маргарет и, заметив, какими глазами посмотрел на нее граф, поспешила досказать: — У вас большой опыт общения с молодежью, Джастин. Мне кажется, что вы знаете, как помочь им встать на правильный путь…

— Вы имеете в виду мое опекунство над Джулианом? — вновь нахмурился Джастин. — Не спорю, мой кузен в юности хорошо погулял, но при этом он редко преступал грань, за которой начинается безрассудство.

При этом граф умолчал, что в высшем свете с большей готовностью простили бы выходки юного лорда Джулиана Карлтона, носящего знатное имя и ожидающего богатое наследство, нежели Эдварда.

— Я также много думала о вашем сегодняшнем положении, Джастин, — опустив глаза, продолжала леди Мейнеринг. — Ваша жена далеко не всегда отличалась приличным поведением, но она очень молода, и вы можете ее контролировать…

Линтон резко отпустил руки Маргарет, вытащил свою знаменитую коробочку с табаком и принялся набивать им ноздри. Его глаза сразу же сделались холодными, а выражение лица — бесстрастным. Маргарет поняла, что допустила ошибку, и поспешила ее исправить:

— Умоляю вас, простите, Джастин. Я просто не подумала, что говорю. У меня и в мыслях не было порочить вашу супругу… Я имела в виду только ваше положение и опыт наставника молодежи. Все это было бы крайне полезно и Эдварду.

— Я предлагаю вам отдать Эдварда в армию, Маргарет, а там будет видно, сможет ли вашего сына исправить армейская дисциплина. К тому же ему поневоле придется расстаться с компанией мерзавца Шелби.

Маргарет пожала плечами:

— Прошу извинить меня, Джастин, за то, что вас потревожила. Вы были настолько добры, что не пожалели времени на выслушивание моих жалоб.

Маргарет тихо и очень неестественно засмеялась.

Линтон глубоко вздохнул и покорился судьбе. Джастин не мог никому отказать в помощи с того самого утра, когда вырвал из рук разъяренного булочника девчонку-сорванца, ставшую впоследствии его женой. Теперь он должен был взять под свое крыло юношу, причем сделать это надо было очень осторожно. Открытое покровительство сыну бывшей любовницы неизбежно дало бы богатейшую пищу для сплетен; пришлось бы объясняться и с Даниэль, реакцию которой всегда трудно было предвидеть.

— Я сделаю все, что в моих силах, — повторил он. — Для начала попытаюсь выяснить, насколько глубоко Эдвард увяз в этих игорных делах и что у него за отношения с Шелби. Потом подумаем, как быть дальше.

— Я буду вашей вечной должницей, Джастин!

Улыбка Маргарет была такой растроганной и благодарной, что графу стало совестно за сказанные несколько минут назад резкости. В конце концов, так ли много от него требовалось, чтобы отказывать в помощи старому другу?

После разговора с Маргарет Линтон поехал в свой клуб, где можно было, не вызывая особых подозрений, навести нужные справки. Кроме того, завсегдатаем клуба уже давно был его кузен. Джулиан был примерно одних лет с Шелби и наверняка знал куда больше о делах всей этой шайки проходимцев, нежели Джастин.

Если бы граф Линтон имел представление о том, чем в этот мартовский полдень занимается Даниэль, от его и без того поверхностного интереса к делам Маргарет не осталось бы и следа. Графиня вместе с шевалье д'Эвроном заехала в банк, сняла со счета графа Линтона львиную долю лежавших там денег и направилась в Ист-Энд. Здесь, на залитых нечистотами и дышавших безысходной нищетой окраинах города, улочки были такими тесными, что ехать приходилось черепашьим шагом. При этом обитатели трущоб с открытой неприязнью смотрели вслед экипажу шевалье.

Д'Эврон покосился на свою спутницу и удивился ее спокойствию, хотя в ридикюле Даниэль было несколько сотен гиней. Шевалье и не подозревал, что в боковом кармашке дорожного костюма графини Линтон уютно устроился миниатюрный пистолет с серебряной рукояткой. Темные переулки, бедные полуразвалившиеся домики и маячившие тут и там подозрительные личности мало беспокоили Даниэль, к тому же она еще не забыла свой опыт блужданий по трущобам Парижа. Д'Эврон этих страниц биографии молодой графини знать не мог.