— Поройтесь в памяти, Данни, не осталось ли у вас еще каких-нибудь секретов от меня, — очень серьезно сказал он. — Имейте в виду, что если в будущем еще что-нибудь выяснится, я уже не смогу этого спокойно перенести. А прошлые ваши тайны, секреты и недоговоренности предадим забвению.

— Нет, не осталось, — твердо заявила Даниэль. — Но я не могу обещать, что в будущем ничего не сделаю без вашего ведома. Успокойтесь, Джастин, надеюсь, это будут мелкие и несерьезные проступки.

— Например?

— Ну, посещение каких-нибудь зрелищ, вроде той чуши, о которой вы меня предупреждали, а я все-таки пошла.

— Но вам же действительно не понравилось! Зачем было упрямиться?

— Я должна была в этом сама убедиться. Понимаете?

— Вполне. То есть вы не хотели удовлетвориться сведениями из вторых рук, даже если это руки собственного мужа?

— Да. Но вы не запретили мне пойти на то представление.

— Я никогда не замечал за собой тяги к запретам, дорогая. И очень хорошо знаю, когда бросить перчатку, если дело касается вас.

Даниэль вдруг толкнула Джастина обеими руками в грудь, и он со смехом повалился на спину рядом с женой. Она наклонилась и провела кончиком языка по его животу…

А как же Париж? Этот вопрос, готовый вот-вот сорваться с ее губ, Даниэль решила отложить на утро. А сейчас ее губы и пальцы опускались все ниже по его телу, пока не добрались до твердой, воспламенившейся мужской плоти. Джастин застонал от неописуемого блаженства, которое разделяла с ним его любимая жена…

Супруги проснулись уже где-то в середине утра, гораздо позже своих домочадцев. Все были несказанно этим удивлены, так как обычно граф и графиня вставали очень рано. Молли и Питершам уже с семи часов ждали на кухне, однако даже между собой они опасались обсуждать эту не совсем обычную ситуацию.

Секретарь Питер с половины восьмого бродил возле двери графа, не решаясь войти, хотя ему требовалось срочно обсудить план путешествия Линтона и составить точный график поездки. Он уже послал письмо капитану Форстеру с указанием подготовить «Черную чайку» к выходу в море. Тот потратил целый день, чтобы вернуть на корабль давно отпущенный на берег экипаж и привести в чувство некоторых моряков, чьи головы были слишком затуманены винными парами. Предполагалось, что «Черная чайка» будет стоять на якоре в порту Кале, ожидая возвращения графа из Парижа. Британские моряки с предубеждением и презрением относились ко всему французскому, даже к баранине и говядине, значит, надо было загрузиться провиантом, а также пополнить запасы пива…

…Первым протер глаза Линтон. Но стоило ему пошевелиться, как лежавшая рядом миниатюрная фигурка недовольно застонала и уютно свернулась клубочком. Джастин улыбнулся и, перевернувшись на спину, осторожно высвободил руку. Послышалось новое ворчание, и граф почувствовал, что теплое упругое тело Даниэль начинает все крепче прижиматься к его боку. Он обнял жену и слегка похлопал ладонью по ее бедру:

— Данни! Пора вставать! Уже десять часов, если не больше.

— Не может быть…

Даниэль на секунду приоткрыла глаза и снова зарылась с головой под одеяло.

— Неужели мы так долго спали? — донесся ее приглушенный голос.

— Что же в этом удивительного? Или вы забыли, что мы заснули только под утро?

Проступивший на щеках Даниэль румянец и очаровательные ямочки совершенно неопровержимо доказывали, что она ничего не забыла. Джастин засмеялся:

— Вставайте, детка. Сейчас вам надо перейти в свою кровать и позвать Молли. А я тем временем оденусь. У меня сегодня полно дел.

Последнее заявление заставило пухлую нижнюю губку Даниэль недовольно выпятиться. Она сразу же вспомнила о предстоящем отъезде супруга в Париж, но все же, к великому удовольствию графа, промолчала, соскользнула с кровати и сладко потянулась, нежась в теплых лучах утреннего солнца. Линтон вновь с вожделением посмотрел на ее совершенное тело, приводившее его несколько часов назад в состояние экстаза.

— Даниэль, — простонал он, — не делайте так у меня на глазах. Я начинаю чувствовать себя не очень комфортно…

— Сейчас я сделаю так, что вам будет очень даже комфортно, милорд! — с озорством воскликнула она и, подбежав к кровати, сдернула с Джастина одеяло. — Значит, хотите комфорта? Для этого стоит только…

— Нет! — закричал Джастин. — Уходите!

Он вскочил, бросился к двери, ведущей в комнату жены, и настежь распахнул ее. Даниэль в это время упала спиной на постель мужа, закинула руки за голову и, приняв самую соблазнительную позу, на которую была способна, бросила на Линтона зовущий, полный страстного желания взгляд.

— Ну, теперь не жалуйтесь, что я вас не предупреждал! — воскликнул Джастин и бросился к кровати. Даниэль пронзительно завизжала, когда он одним рывком заставил ее сесть, а затем, упершись широким плечом в живот, взвалил на спину и понес в соседнюю комнату.

— Грубиян! Разве так обращаются с женами?!

— Это во многом зависит от самой жены. Та, которую я сейчас тащу на спине, не заслуживает большого уважения.

Он пронес Даниэль через всю ее спальню и бесцеремонно бросил на кровать. Она громко расхохоталась, вновь опрокинулась на спину, и ее роскошные волосы разметались по одеялу.

— Пожелайте мне доброго утра, супруг мой, и поцелуйте.

— Сначала оденьтесь, — твердо сказал Джастин, — а то у меня не хватит силы воли.

— Тогда я перенесу свое требование на другое время. Чуть-чуть попозже.

— Я с нетерпением буду ждать этого момента, мадам, — с поклоном ответил Линтон.

Даниэль посмотрела на него и так и покатилась со смеху. И впрямь трудно было представить себе что-то более комичное, чем элегантный поклон совершенно голого человека…

Линтон быстро ретировался в свою комнату. Даниэль же дернула за ведущий к Молли шнурок колокольчика и, закрывшись одеялом, сделала вид, будто только что проснулась. Так что, когда горничная появилась в дверях, держа в руках поднос с дымящейся чашкой горячего шоколада, она нашла свою молодую госпожу лежащей в постели и глубокомысленно смотрящей в потолок…

Даниэль отнюдь не собиралась отпускать мужа одного в Париж. Они должны были поехать туда вместе. И тогда, оставшись без друзей и слуг в чужой, неспокойной стране, Джастин поймет, что только жена может стать для него настоящей опорой и помощником в столь опасном деле. Нежелание Линтона подвергать супругу опасности выглядело в глазах Даниэль просто смешным после всего того, что она пережила совсем недавно во Франции, и риска, которому подвергалась ежедневно в Лондоне, помогая своим соотечественникам. Но как его в этом убедить? Решительность, с которой Джастин отказал ей накануне, очень встревожила Даниэль. С другой стороны, тогда граф был в страшном гневе на нее. Гневе, конечно, справедливом, но ведь теперь все уладилось к общему благополучию. Почему бы сейчас еще раз не попробовать сломить его упрямство?

— Молли, я должна принять ванну. И приготовьте, пожалуйста, мой новый халат из золотого батиста.

Через час Даниэль уже сидела за туалетным столиком и с откровенным удовлетворением изучала свое отражение в зеркале. Золотая ткань халата прекрасно сочеталась с цветом ее глаз и только что вымытых волос. Ловко закрученные искусными руками Молли роскошные локоны обрамляли лицо, придавая ему благородную простоту. «Нет, милорд не сможет долго мне сопротивляться!» — решила Даниэль, стараясь прогнать легкое сомнение.

Она легко сбежала по лестнице и, приветливо улыбнувшись Бедфорду, спросила, где найти Джастина.

— Его светлость в комнате мистера Хавершама, миледи.

— Спасибо, Бедфорд.

Даниэль побежала вдоль коридора, остановилась напротив рабочего кабинета Питера и, постучавшись, открыла дверь.

— Доброе утро, Питер, — бодрым голосом приветствовала она секретаря своего супруга.

— Доброе утро, леди Данни.

Питер торопливо отложил в сторону бумаги и, встав из-за стола, поклонился молодой графине. Но еще за секунду до этого Даниэль заметила восхищенный блеск в его глазах. Она повернулась и увидела стоявшего у стены графа.