Стоя у амбразуры, которая теперь служила окном в Большом холле, любимой комнате Кэтрин в замке, она наблюдала, как маркиз садился в карету. Сердце ее сжималось от тоски. Люсьен постучал тростью с серебряным набалдашником по крыше кареты, и она тронулась. Глядя на удаляющийся экипаж, Кэтрин чувствовала в груди нестерпимую боль.
То, что новобрачный покидал свою жену на следующий день после свадьбы, выглядело крайне неприличным, но Люсьена это не беспокоило. Не стоило притворяться, что этот брак имеет для него серьезное значение, учитывая, что он продлится менее года.
И все же, даже после безобразного поведения Люсьена прошлой ночью, Кэтрин чувствовала себя одинокой без него. К тому же сегодня утром она заметила в его глазах раскаяние.
Кэтрин говорила сама себе, что отъезд маркиза — к лучшему: это даст ей возможность как-то успокоиться и перестать казнить себя, что она делала всякий раз при встрече с ним. Не видя его, она, вполне возможно, перестанет желать его как мужчину.
Кэтрин подошла к огромному камину, способному вместить пятерых взрослых мужчин, и вспомнила, с какой гордостью Люсьен рассказывал о замке и о том, как Эдуард III подарил его предкам титул маркиза за доблестную службу.
Кэтрин пожалела, что не поехала с Люсьеном в Лондон. Она уже скучала по нему. К тому же, будучи в Лондоне, она смогла бы навестить маленького Майкла. И хотя от одной только мысли о Сент-Барте к горлу подступала тошнота, Кэтрин все равно сделала бы это ради Майкла.
После побега из сумасшедшего дома она думала о нем и о том, как вызволить мальчика из этого ужасного места.
Прежде она хотела обратиться к Люсьену с просьбой помочь мальчику, но теперь такое обращение казалось невозможным.
Сидя на стуле с бледно-лиловой атласной обивкой в углу отделанной в пурпурных и белых тонах спальне городского дома, снятого для Анны Куинтин, Люсьен медленно потягивал бренди, положив одетые в сапоги ноги на стоящую перед ним оттоманку.
На мгновение Анна нахмурилась, затем улыбка снова засияла на ее лице.
— Располагайтесь поудобнее, милорд. Я быстренько переоденусь.
Он скользнул взглядом по соблазнительным изгибам ее тела и по длинным светлым волосам, которые мягкой волной ниспадали до самой талии.
— Можешь не торопиться. Мне нравится наблюдать за тобой.
Анна засмеялась хрипловатым чувственным смехом, который обычно нравился мужчинам. Люсьен, конечно, слышал этот смех и раньше, но до сих пор не замечал, как фальшиво он звучит.
Он наблюдал за ее движениями, когда она, поставив ногу на скамеечку, стала снимать чулки. Ее шляпа и перчатки, лиловое шелковое платье и кринолин из китового уса уже лежали в стороне. На ней оставались только корсет, сорочка и чулки с подвязками.
Как только Анна снимет с себя всю одежду, он насладится видом ее грудей с розовыми сосками, стройных ног и крутых бедер. Он уже был готов. По мере того как обнажалась ее гладкая бело-розовая кожа, Люсьен чувствовал, как его восставшее древко упиралось в штаны.
Его плоть изнывала от желания, и Анна Кучинтин могла полностью удовлетворить его. Однако…
Анна сняла кружевные подвязки и чулки, затем подошла к Люсьену и повернулась к нему спиной, чтобы он расшнуровал корсет, стягивающий ее полные белые груди. Он сделал это и стал смотреть, как она снимает вышитую сорочку.
Теперь она стояла перед ним совершенно голая, и его тело жаждало удовлетворить похоть после долгого воздержания.
Но тут Люсьен подумал о Кэтрин и мысленно выругался. О Боже! Эта женщина не отпускает его от себя! Даже когда ее нет рядом, она все равно с ним, в его памяти, в его сознании. Он даже не может изменить ей!
Анна улыбнулась дразнящей улыбкой:
— Позвольте, я помогу вам раздеться, милорд.
Она протянула руку, приглашая Люсьена подняться со стула.
Он встал, все еще надеясь, что многоопытная любовница заставит его хотя бы на время выкинуть из головы Кэтрин Грейсон. Но в тот момент, когда Анна обвила руками его шею и поцеловала в губы, прижавшись своей полной грудью к его груди, Люсьен понял, что напрасно ожидал чуда. Слабый запах вина и терпких духов одурманивал и волновал, но как только Люсьен коснулся рукой налитой и тяжелой груди любовницы, ему почему-то вспомнилась другая грудь, маленькая и аккуратная, уютно помещавшаяся в его ладони.
Язык Анны проник ему в рот, но Люсьен вспомнил о робких, невинных поцелуях Кэтрин в охотничьем домике. «Когда ты целовал меня… когда касался меня… это было настоящее чудо». В тот момент, когда Анна протянула руку к его древку и начала поглаживать его, Люсьен мягко отстранился.
— В чем дело, милорд? — удивилась она.
— Извини, дорогая. Сегодня ничего не выйдет. — «И в другие вечера тоже», — мысленно добавил Люсьен. Удовольствие, которое он когда-то испытывал с Анной Куинтин, похоже, уже невозвратимо.
— Извините, милорд, если я сделала что-то не так. Если вы дадите мне еще минуту… — Анна протянула руку и снова погладила его, но он отвернулся.
— Не в этом дело. Просто в данный момент моя голова занята другим.
Анна выглядела искренне расстроенной, и это было единственным настоящим чувством, которое она проявила за весь вечер. Повернувшись, Люсьен протянул руку к своему жилету и, достав из кармана мешочек с монетами, положил его на туалетный столик:
— Купи себе что-нибудь новенькое из одежды к моему следующему приезду.
Он лукавил, так как прекрасно знал, что не вернется сюда, просто хотел избавить себя от ненужных объяснений. Утром он даст указание своему адвокату Натаниелу перевести на счет Анны значительную сумму денег и покончит с этим делом.
Как ни странно, но Люсьен почувствовал при этом явное облегчение.
Он пытался убедить себя, что Кэтрин тут ни при чем. Просто Анна Куинтин больше не интересовала его. Пожалуй, стоит пойти в увеселительное заведение мадам Шармен и найти там подходящую женщину.
Выйдя на улицу, Люсьен побрел не разбирая дороги. Он понимал, что обманывает себя. Единственная женщина, которую он действительно желал, находилась под крышей его дома и спала в комнате, расположенной по соседству с апартаментами хозяина замка Раннинг. Но проблема заключалась в том, что если он переспит с этой женщиной, то окажется связанным с ней на всю жизнь.
Люсьен до боли сжал зубы. Кэтрин Грейсон меньше всех годилась ему в жены. Она относилась к тому типу женщин, какой совершенно не устраивал его. Ради нескольких ночей удовольствия он будет потом всю жизнь мучиться со своевольной девчонкой, попавшей из-за своего нелепого увлечения медициной в сумасшедший дом.
Боже, эта женщина способна кромсать человеческое тело, чтобы узнать, как оно функционирует! И что это за женщина, если ей доставляет удовольствие заниматься таким отвратительным делом? Или готовить снадобья и читать книги о болезнях и огнестрельных ранах? Нет! Такая женщина не для него.
Ему нужна послушная жена, которая будет подчиняться его требованиям и нарожает полдюжину детей. Менее чем через год он будет свободен и найдет себе такую женщину, а сейчас надо держаться подальше от Кэтрин, и тогда его жизнь войдет в прежнее русло. Его планы жениться и обзавестись наследником остаются прежними.
Он поклялся, что добьется своего. Но сможет ли он устоять перед этой хрупкой, слабой женщиной?
Из окна своей спальни наверху Уинифред Монтейн Де Уитт наблюдала, как ее племянник подвел высокого черного жеребца к конюшне и передал поводья конюху. После короткого пребывания в Лондоне он вернулся в замок еще более замкнутым, чем до отъезда. Каждый день он объезжал свои владения, посещая арендаторов, а вечера проводил в деревенской таверне «Перо и шпага».
Уинни понимала причину такого его поведения. Люсьен был нормальным взрослым мужчиной, женатым на красивой молодой женщине, с которой хотел заниматься любовью.
Однако отказывался от этого.
Уинни отпустила тяжелую зеленую бархатную штору и отошла от окна. Она решила поговорить с племянником и вышла из комнаты. Она была уже на нижней площадке лестницы, когда входная дверь отворилась и в дом вошел Натаниел Уитли.