— Эй, пузатая мелочь, — попытался я отвлечь дочь от «царапанья» щита. — В ближайшее время, светопредставлений с последующей пропажей энергии из корабельного накопителя, случаем не предвидится?

— Ничего не могу обещать.

— Оставить тебя что ли тут? Будешь питаться травкой и пить дождевую воду…

— Ты в ответе за тех кого народил, так что терпи, — выдала мелкая. — Такова твоя отцовская доля.

— Совсем дети озверели, — вздохнул я и вставил ключ зажигания в прорезь.

Осторожно провернул. Тишина.

— Что такое? — неужели ещё что-нибудь важное сгорело? — Ай, гоню.

Подключил к короблю накопитель без энергии и жду реакции. Надо же заправиться. Достаю комлинк. На энергокристалле шесть с половиной тысяч эргов. Перекидываю полторы в корабельный накопитель. Переброска займёт какое-то время, но энергия уже начала поступать, так что аварийное освещение сразу включилось.

Пик. Виу. Загудела электроника, защёлкали рубильники. Красными строками аварийных сообщений вспыхнул главный монитор.

Корабельный комп недолго «по возмущался» писком тревожной сигнализации. Наконец осознал, что все непонятные происшествия остались в прошлом, и затребовал полную проверку всех систем.

\\Подтверждаю.

Поскольку проверка занимает минут десять-пятнадцать, гляну ка я пока всё ли у нас в рарике закреплено. Полёты в гравитационном поле, а тем более в атмосфере, частенько вызывают перегрузки с которыми не справляется гравикомпенсатор. Ещё упадёт что-нибудь тяжёлое на дочь, а я её только на ноги поднял.

— Обидно будет если зашибёт, да, дщерь? — потрепал я мелкую по макушке.

— Ага, — согласно кивает та. — А что «да»?

— Люблю тебя, говорю, — берусь за кромку щита-ранца и пытаюсь оттащить от уткнувшегося в него ребёнка. — Хватит уже играться, давай собираться. Едрить! Это что?

На внутренней стороне щита красиво развёрнут монитор. Я и раньше знал что он есть, но не смог его активировать, там какой-то муторный программный запрет, а потому я пользовался удалённым доступом через комлинк к тем данным, что Белый Волк зашил в ранце.

Но дело не в том, что мелкая умудрилась этот монитор всё-таки развернуть, не даром полная голова «голосов» могущих подсказать почти любую информацию, а в том, что играет она на этом мониторе в свой любимый МайнКрафт.

— Откуда Крафт?

— «Они» написали.

— А «они» откуда знают?

— Из моей памяти, делов-то для искина, игрушку написать по воспоминаниям.

— Круто, а…

— Не беспокойся твои файлы не пострадали, — важно, даже с некоторыми нотками превосходства заявила мелкая, но видно, что пытается оправдать какую-то шалость или проступок. — Файлы были хаотично раскиданы, а процессор тут очень слабый, так что их расположение уменьшало производительность. Мы их, короче, дефрагментировали немного. Они интересно зашифрованы, с привязкой к физическому носителю, не то, что перенести на другой носитель, даже переписать в другую папку нельзя. Вот пришлось их раскодировать, перенести, а потом опять закодировать. Так что всё целое, не волнуйся и не кричи.

— А с чего ты взяла, что я собираюсь кричать?

— У тебя правая бровь приподнялась.

Ещё бы она не поднялась. Записи Белого Волка не только привязаны к физическому носителю, они запакованы какой-то жутко новой программой. Я на досуге пытался, ну не то, чтобы взломать, а просто почву прощупать — поискал в сети как можно прочитать эти данные и выходило, что никак. Или нужен крутой взломщик и пара сотен лет в запасе. А тут свора детишек — раз, и за десяток минут управилась. Ещё и обратно зашифровали, небось ещё круче чем было.

— А можно это всё опять раскодировать и оставить так? — медленно выговаривая слова спросил я.

— Наверно, — убедившись, что кричать батя не собирается, мелкая успокоилась и вернулась к игре. Плечами неопределённо передёрнула, мол всё, отвали старый.

— Э, — грозно надвигаюсь. — Отниму щит.

— Ты и так отнимешь.

— Да, но взамен дам комлинк.

— Так бы сразу и сказал, — Даша приложила пятерню к экрану. МайнКрафт свернулся. Изображение пошло помехами, затем зелёным шрифтом быстро замелькали строки символов. Точь-в-точь как те, что раньше сопровождали мои галлюцинации.

Минуло несколько секунд и развернулся список всех файлов на носителе ранца-щита. Всё расшифровано и готово к прочтению-просмотру.

— Готово. Гони планшет.

— Держи, — скрепя сердце вздохнул я. — Смотри только…

— Всё будет норм.

— Норм, норм, — передразнил я. А ведь скорее всего, действительно будет. Раз уж детишки умудряются взламывать и дефрагментировать защищённые записи, то сбитые настройки комлинка сами и поправят, если что. — Слушай… Радость очей моих. А попроси ка своих «их» пусть проверят комлинк на наличие шпионов и следилок. А то вдруг за нами плохие дяденьки подсматривают, увидят ещё в какой сундук ты алмазы из МайнКрафта прячешь.

— Давай потом, — отмахнулась дочь, уверенным движением умудрённого хакера разворачивая комлинк во всю двадцати дюймовую ширину. И личико такое одухотворённое, предвкушающее, такое что мне сразу же захотелось отнять комлинк обратно, но я же обещал, придётся держать слово.

Дети они как губка впитывают от родителей всё подряд. Если их обманывать, то в конечном итоге, они начнут обманывать тебя. Но и баловать тоже нужно осторожно.

Я накрыл комлинк ладонью и очень серьёзно сказал:

— Давай сейчас. Это важно. Это наша безопасность. Я осмотрю кубрик на предмет незакреплённых вещей, ты проверишь комлинк, это твоя часть рабочих обязанностей. Ок?

— Ок, — вздохнула мелкая с таким видом, будто я её заставляю таскать шлакоблок на стройку.

— Только очень внимательно проверь.

— «Они» по другому и не умеют, — отозвалась дочь.

— И прекращай говорить «они».

— Ты же сам…

— И мне не разрешай.

Маленький корабль, покачивая короткими ложными крыльями, поднялся над скалами и быстро набрал скорость, постепенно подымаясь всё выше. Хлопок преодоления звукового барьера, и за изогнутыми кончиками крыльев потянулся белесый реверсивный след.

— Дашуня, сделай папке пожрать что-нибудь, а, — не отвлекаясь от мониторов крикнул я в кубрик.

В ответ послышалось недовольное бурчание, шлёпанье магнитных подошв по стальному полу и звуки включившегося кухонного синтезатора.

— Не бухти на отца, — снова выкрикнул я, легко перекрывая слабый шум работы двигателей.

Недовольное бурчание возобновилось, вызвав у меня улыбку. Со стороны может показаться, что мы с дочерью почти не общаемся, а если общаемся, то это сплошные приколы и подколы. Это моя вина. Никогда не умел разговаривать с людьми в обычной обстановке. Не знаю, то ли уродился я такой, то ли работа меня так воспитала.

Быть водителем, который большую часть времени никуда не едет, а часами ждёт клиента, та ещё нудиловка. Спать нельзя, отлучаться нельзя, расслабляться нельзя, даже читать и то, толком не получится. В ухе всегда бубнит наушник рации: «Третий. Плохо вижу цель, меняю позицию.», «Первый. Перекрой левый коридор.», «Второй. Цель направляется к выходу. Страхуем с двух сторон. Четвёртый не тормози.»

Воспринимать всё как отдалённый шум и не прислушиваться к этим фразам — НЕЛЬЗЯ! Чревато пропустить начало какой-нибудь заварухи и не среагировать вовремя на опасность для клиента. Слушать бесконечные доклады и одновременно читать книгу — профессионализм вырабатываемый годами практики.

Ну и поговорить тоже не с кем, почти всегда один. Да и с клиентами не особо побеседуешь — сплошные снобы и мудаки с раздутым чувством собственного величия. О чём с такими говорить? Да они и сами не спешат общаться с обслугой и охраной, это ниже их достоинства.

Поначалу сие немного угнетает, а потом я так привык, что когда попадался разговорчивый клиент и заводил беседу — меня это раздражало. Привык уже беседовать исключительно сам с собой, прокручивая диалоги в голове — это добавляет лицу сосредоточенный вид. Охранник ведь должен быть серьёзен, сосредоточен, немногословен и с мордой «кирпичом».