— Что же вы, миссис Райдер, — весело сказала Эсме Трегаррик, будто ничего не произошло. — Миссис Пенарвен обидится, если вы оставите ваше сладкое.

— Я не сомневаюсь, что они превосходны, — ответила Бетани не поднимая глаз, — но я уже вполне сыта.

Эсме посмотрела на Бетани.

— Вы не должны переживать из-за Грейс. Она очень легко возбудима; увидите, завтра она будет полна раскаяния.

— Я уже извинился за Грейс, — отрезал Адам. — Довольно об этом.

После бесконечного ужина Бетани с облегчением ушла с Диной к ней в комнату.

— Не обращайте внимания на мамулю, — сказала она, залезая в кровать, . — она просто боялась, что вы красивее ее. Теперь она знает, что это не так и не будет вас больше беспокоить. — Дина продолжала:

— Вы не собираетесь спуститься вниз, чтобы поговорить обо мне с бабушкой и Адамом?

— Я что-то устала, — ответила Бетани, — пожалуй, мне тоже пора в постель.

Дина откинулась на подушку, ее волосы рассыпались по плечам, она, должно быть, была похожа на свою мать в молодости. Какая жалость, что Грейс превратилась теперь в какую-то ведьму.

Бетани подозревала причину, по которой жена Адама Трегаррика пристрастилась к вину. Лежа без сна в чужой постели, она слушала, как ветер рвется в окно. Вспоминая сегодняшний день, Бетани поняла, что еще утром миссис Аркилл намекнула ей на отгадку; возможно, Адам Трегаррик был таким же неверным мужем, как и его отец, а избалованная Грейс не обладала достаточной силой характера, чтобы воспринимать это так же хладнокровно, как Эсме Трегаррик. Она явно считала, что Адам привел ее сюда как любовницу, точно так же, как его отец привел миссис Пенарвен тридцать лет назад. Бетани показалось смешным, что Грейс могла вообразить своего мужа увлеченным ею.

И еще Бетани подумала, что не хочет, чтобы слухи об Адаме Трегаррике оказались правдой.

Бетани привыкла к размеренной жизни дома. До обеда Дина, почти не протестуя, к удивлению Бетани, занималась уроками. В это время Бетани обычно читала что-нибудь или писала письма друзьям в Лондон. Несколько раз погода позволила им выйти на прогулку; они заходили в гостиницу Аркиллов, в тепле уютной кухни пили чай и лакомились домашними пирожными.

Что касается Адама Трегаррика, то его в эти дни Бетани видела нечасто, только по вечерам. Утром он уходил из дома до того, как она вставала, и редко возвращался обедать. В его отсутствие обеды проходили как-то напряженнее.

Погода большей частью стояла ненастная; завывающий ветер бил дождем в окна; Бетани, Дина и Эсме боролись со скукой, играя в карты. Только Адам с утра натягивал свой черный непромокаемый плащ и выходил из дома, бросая вызов погоде, заточившей в четырех стенах всех, кроме самых непокорных. Когда он возвращался, лицо его было залеплено мокрыми волосами, а с плаща водопадами стекала вода. Если стихал ветер, с моря накатывали клубы тумана, пропитывая землю влагой. Туман оседал хрустальными капельками на голых ветвях деревьев и окутывал усадьбу тишиной, нарушаемой только криками пролетающих куликов.

Никто, кроме Грейс, не жаловался. Бетани решила, что терпимое отношение к погоде в крови у корнуэлльцев.

Она жила в Трегаррик Маноре уже три дня, когда опять встретила Грейс — впервые с того ужасного вечера. Время шло к обеду, и Бетани вернулась в свою комнату, забрать Динины тетрадки, которые она собиралась послать в школу. Когда она шла обратно по галерее, прямо перед ней внезапно возникла Грейс. Обойти ее было невозможно, и Бетани заволновалась, опасаясь какой-нибудь выходки с ее стороны.

Так же, как в прошлый раз, Грейс была в длинном бархатном халате; ее лицо уже не было опухшим; теперь, при дневном свете, даже халат не мог скрыть полноты этого бывшего некогда совершенным тела.

— А, миссис Райдер; я хотела поговорить с вами. Должна признать, что Дина ладит с вами, и это большое облегчение для ее отца и для меня.

Бетани, внутренне сжавшаяся было при звуке ее голоса, расслабилась. Мать Дины выглядела вполне трезвой и, скорее всего, даже не помнила о недавнем скандале. Она улыбнулась.

— Я рада, что вы довольны мною, миссис Трегаррик. Мне очень нравится Дина.

Она попыталась пройти, но Грейс еще не закончила.

— Если бы я только могла сама за ней присматривать, — сказала она с сожалением. — Я хорошо понимаю, до чего девочка в Динином возрасте нуждается в материнской заботе; к несчастью она унаследовала от меня слабое здоровье. Мы чуть не потеряли ее в этот раз.

Бетани неожиданно вспомнила о «Даме с камелиями» и о том, что Грейс Трегаррик была когда-то актрисой; наверное, это была ее любимая роль. Она сомневалась теперь, что мать или дочь действительно так серьезно больны, как об этом говорят.

После этого Грейс стала появляться чаще; одета она была всегда в длинный халат, скрывающий, по подозрению Бетани, ночную рубашку, будто ей не хватало сил одеваться как следует. Никто, впрочем, не обращал на это внимания. Ее прекрасные волосы обычно были неряшливо спутаны, и Бетани не раз думала, что, имей она такую огненную гриву, как Грейс, не пожалела бы сил, чтобы держать ее в порядке.

Адам, похоже, был рад, что Грейс чаще выходит из своей комнаты; отношения их выглядели вполне нормально, разве что они были чуть более сдержанны друг с другом, чем того можно было ожидать от мужа и жены.

Бетани с интересом за ними наблюдала, чувствуя, что их подчеркнутая взаимная вежливость плохо соответствует романтической картине их женитьбы, нарисованной Диной. Адаму очень шел образ патриархального владельца поместья; Бетани казалось, что его настоящие чувства скрыты под маской строгой сдержанности; впрочем, со своими домашними он был мягок и обходителен. Все было хорошо, но странным образом Бетани порой ощущала какую-то угрозу.

Однажды погода испортилась настолько, что даже Адам остался дома. Он все утро чистил свои старинные пистолеты и полировал кинжалы, которые украшали стены, не обращая внимания ни на кого, кроме Дины. Адам терпеливо отвечал на вопросы, возникающие у нее при решении контрольной по математике. Бетани обижалась на него, ведь он по-прежнему был суров с ней.

Она не забыла их первой встречи на краю леса. Бетани до сих пор не могла понять, почему Адам так не хотел, чтобы она работала в этом доме. С тех пор, правда, он не заговаривал об этом, но Бетани чувствовала, что он едва смиряется с ее присутствием.

Бетани и Эсме писали письма, когда появилась Грейс. Она была явно удивлена, увидев своего мужа, и Бетани впервые подумала о том, что она его избегает.

— Сыграем в рамми, миссис Трегаррик? — предложила Бетани, обернувшись к Грейс, которая мрачно смотрела из окна на деревья, мокнущие под дождем.

— Вот уж воистину, самое веселое здесь развлечение, — ответила та, отходя от окна. — Не понимаю, как вы это выдерживаете. То ветер воет, как баньши, то это капанье. Меня это сводит с ума.

Адам был заметно встревожен истерическими нотками, прозвучавшими в ее голосе.

— Вы сидите здесь, будто мир кончается за этими стенами, — добавила она, обняв себя руками и слегка дрожа, хотя в камине ярко горел огонь и было тепло.

— Но все, что вам нужно, как раз и заключено в этих четырех стенах, — смело ответила Бетани, не думая о том, что это может прозвучать дерзко. — Это ваш дом и семья. Чего еще может желать женщина?

Все, кроме Дины, смотрели теперь на нее; она покраснела, и в наступившей секундной тишине, вдруг поняла, как назвать то, что мучает это семейство, — страх, страх перед чем-то ужасным, что должно было здесь случиться.

— Вы ничего не понимаете! — Презрительно бросила Грейс и кинулась к лестнице.

Ее голос нарушил напряженную тишину и ощущение страха рассеялось.

Адам переглянулся с мачехой, затем последовал за женой. Вскоре Бетани поднялась наверх, ей хотелось побыть одной. Она не понимала, что заставило ее говорить подобные вещи, хотя вполне искренне верила в то, что сказала. Не доходя до двери в комнату Грейс, она отчетливо услышала ее голос.