– То, что я вижу, отдает мелодрамой, Шерлок. На диване у вас лежит мертвый негр. Что подумает миссис Хадсон?

У меня приоткрылся рот и даже Шерлок Холмс проявил легкое изумление, не ускользнувшее от его брата.

– Если ты хотел прикрыть труп, то почему из-под простыни высовывается рука? Из-за этого-то мертвеца, вероятно, ты и послал за мной. Но мое влияние не беспредельно. Даже я не могу объяснить присутствие трупа в вашем доме.

Столь добродушное подшучивание звучало несколько необычно в устах эксперта в области внешней разведки, как правило, произносившего лишь ни к чему не обязывающие фразы. Лишь позднее я сообразил, что он обладает такими же блистательными способностями, как и его брат, и потому уже успел понять и оценить ситуацию и напряженно обдумывал, какую занять позицию. Врасплох был захвачен сам Майкрофт, но ничто в его массивном лице не выдавало этого.

– К нам принесли смертельно раненного в доках человека, который просил, чтобы его отнесли к Холмсу, – объяснил брат. – Но его отнесли не к тому Холмсу.

Сыщик подошел к дивану и приоткрыл лицо покойного. Майкрофт невозмутимо взирал на это темное лицо, лишь его губы подрагивали.

– Много ли тебе известно? – спросил он.

– Очень мало.

– Он ничего не просил передать?

– Просил. Но прежде чем перейти к рассказу, я хотел бы знать, что за всем этим кроется. Я случайно оказался замешанным в это дело. А ты знаешь, что любопытство – отличительная черта всей нашей семьи.

Вокруг рта Майкрофта залегли упрямые складки.

– Это весьма щекотливое дело, Шерлок.

– Выкладывай правду, брат, кот все равно уже выпущен из мешка. Как только я заметил, что волосы этого человека отнюдь не курчавые от природы, а завиты искусственно, понадобилось всего мгновение, чтобы понять, что кожа его выкрашена в черный цвет. Дьявольски превосходная работа! Неплохо бы разузнать рецепт этой краски. Подозрения заставили меня провести тест, и я убедился в том, что покойник вовсе не нубиец, за которого его хотели бы выдать.

По лицу Майкрофта впервые скользнула легкая тень удивления.

– Крутерс был одним из моих лучших агентов. В этом обличье ему удавалось провести весьма наблюдательных людей.

– Но не самых наблюдательных, – парировал Холмс, никогда не причислявший скромность к добродетелям. – Его ногти внизу белые, а у негров должны быть голубыми. Ошибка отнюдь не смертельна, – добавил он. – Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь, кроме меня, заметил это.

– Что ж, ты меня успокоил, – сухо откликнулся Майкрофт, в тоне которого я, однако, уловил искренность. – Вся эта история может неблагоприятно сказаться на деятельности моего ведомства. У меня появилось одно предположение и, чтобы проверить его, я рискнул одним из лучших своих людей, работающих в англо-египетском Судане. Смерть Крутерса – высокая плата за это предприятие.

Шерлок Холмс долго смотрел на крупные, исполненные спокойствия черты брата, затем, пожав плечами, задернул простыню.

– Твой агент погиб не напрасно. – Холмс помолчал, приминая большим пальцем грубый табак в вересковой трубке. Затем зажег табак деревянной спичкой и, выпуская кольца дыма, продолжил: – Один из моих людей видел, как на твоего агента набросились в вест-индских доках. Двое нападавших погибли.

Майкрофт хотел было что-то сказать, но Холмс остановил его предупреждающим жестом.

– Я послал человека, чтобы перехватить третьего. Крутерс же произнес «Холмс», и его принесли сюда. Перед тем как умереть, он сказал несколько странных слов. Вот эти слова: «Они… они нашли его. Чу… это был Чу…»

– Так, стало быть, – проронил Майкрофт после продолжительной паузы, – я был прав. По крайней мере частично. Крутерс явно имел в виду твоего заклятого врага – Чу Санфу.

– Он враг не только мой, но и всей Англии, – мрачно отозвался сыщик. Положив трубку на каминную доску, он вновь подошел к дивану с распростертым на нем телом. – Если мои пальцы меня не обманывают, твой агент принес вещественное доказательство своей верности. – Он залез в рукав пальто умершего. – В тот момент, когда я обнаружил, что тут кое-что есть, мы с Ватсоном были не одни, поэтому я решил повременить.

Вытащив из рукава какой-то сверкающий предмет, Холмс подошел к сидящему Майкрофту. Я с любопытством приблизился к ним.

– Боже, какая красота!

Никто даже не попытался возразить. Перед нами предстал кинжал в сверкающих золотых ножнах. Холмс бережно извлек изукрашенное узором лезвие. Без единой царапины, необыкновенно изящных очертаний, оно, казалось, только что вышло из рук оружейных дел мастера. Но я интуитивно чувствовал, что его происхождение уводит в туман далекого прошлого.

– Древний Египет, – обронил Майкрофт Холмс.

– Без сомнений. Обратите внимание на изображение шакальей головы на ножнах. Бог усопших, – добавил Холмс, заметив мое недоумение. – Лезвие мастерски выковано из так называемого нагартованного золота, рукоятка отделана эмалью, стеклом и полудрагоценными камнями. В самом ее конце – лазуритовый скарабей.

– А я и не знал, что ты увлекаешься египтологией, – удивленно протянул его брат.

– Разве ты не помнишь, я когда-то жил в меблированных комнатах на Монтегю-стрит, в двух шагах от Британского музея, и у меня было куда больше свободного времени, чем сейчас.

– Что ты можешь сказать о кинжале?

– Это очень древнее и редкое оружие. Вероятно, принадлежало особе царских кровей. В Египте процветает торговля антиквариатом, впрочем, что-нибудь столь же ценное давно было бы куплено музеем или богатым коллекционером.

– Снова дедукция? – не удержался Майкрофт.

– Внезапные наводнения иногда обнажают еще не открытые гробницы, на радость местным грабителям. Есть, кажется, целая деревня, обитатели которой вот уже три тысячи лет живут ограблением мертвецов.

– Курна.

– Это настоящий рекорд в воровском деле, верно, Ватсон? – Холмс, конечно, не оставил без внимания мое вмиг вытянувшееся лицо. – Разумеется, до сих пор не исключена возможность найти неразграбленную могилу, хотя факты свидетельствуют об обратном.

Холмс взял с каминной доски трубку и уселся в кресло за бюро.

– Итак, я изложил свои соображения и рассказал о последних минутах жизни твоего агента. Теперь твоя очередь.

– Я рад, что мне не придется объяснять все это кабинету министров, – с поразительной откровенностью отозвался Майкрофт. – Полагаю, что в сфере геополитики дар предвидения является более чем ценным качеством. Джентльмены, в этом бурлящем котле, который именуется Средним Востоком, царит мятежный дух. Мои агенты не могут определить его источник, но это так. Призрак Мухаммеда Ахмеда ибн Сейида Абдуллаха не дает мне покоя.

– Дух Мухаммеда? – недоуменно воскликнул я.

– Махди[1], старина, – объяснил Холмс. – Насколько я помню, вашим героем всегда был Гордон.[2]

– Смерть генерала Гордона – одна из самых невосполнимых потерь.

– Стало быть, вы опасаетесь священной войны?

– Принимая во внимание, где именно разворачиваются события, это вполне вероятно, с другой стороны – вряд ли возможно. Итоги последней войны ошеломляют. Махди разгромил десятитысячную египетскую армию под командованием Билли Хикса, взял Хартум, а его приверженцы убили Гордона. Если бы в 1885 году не умер суданский пророк, как знать, возможно, мы все еще расхлебывали бы эту кашу.

Холмс смотрел на брата с тем проницательным выражением на лице, которое всегда появлялось в моменты его наивысшей сосредоточенности.

– Бьюсь об заклад, за всем этим кроется нечто большее.

– Почему ты так думаешь? – тотчас откликнулся Майкрофт.

– История наверняка заклеймит нашу колонизаторскую политику, но красные мундиры не столь уж многочисленной британской армии неоднократно предотвращали и будут предотвращать и впредь кровавые побоища. Империя несет за это ответственность, но дело тут нечисто.