— Потрясающе! Дай-ка попробую угадать, какими розами славится «Тревисси».

— О нет, все не так просто.

— Почему? Что же, в таком случае, вы выращиваете — пресные чайные гибриды или старинные кустарниковые розы? — спросила Эмили, с видом знатока используя садоводческие термины.

— Ни те и не другие, — сказал Сэм.

Эмили нахмурилась.

— Ничего не понимаю.

— Сейчас попытаюсь объяснить. Кустарниковые розы бывают разных видов — галльская, дамасская, белая и многие-многие другие. Во Франции из них стали выводить садовые сорта, которые появились и у нас, в Англии, и выращивались в садах в течение нескольких веков. А потом, примерно лет сто назад, появился гибрид — чайная роза: яркая, крупная, неприхотливая, расцветает в самом начале лета и держится до глубокой осени. Она быстро завоевала популярность благодаря своим коммерческим свойствам, а отсутствие запаха и грубый, по сравнению со старинными розами, внешний вид казались несущественными мелочами. Чайная роза вошла в моду и почти полностью вытеснила классические сорта. В какой-то момент даже появилась угроза, что некоторые из них — самые красивые, самые изящные и потому самые трудные для разведения — и вовсе исчезнут.

— Понятно. Вы занимаетесь редкими видами роз?

— В тридцатых годах прошлого века знаменитые английские садовники Гертруда Джекилл и Констанция Спрай стали бороться за сохранение классических сортов. Питомник «Вайта Саквилл-Уэст» в Сиссингхэрсте специально занимался разведением кустарниковых роз. Только благодаря их усилиям до нас дошли такие древние сорта, как Rosa Munda[2] (говорят, цветок был назван в честь фаворитки короля Генриха II), Бель де Креси, Кардинал де Ришелье, Графиня де Мюринэ.

В устах Сэма изысканные французские названия звучали, как таинственные заклинания, и Эмили, которая никогда в жизни не задумывалась о розах — ни о чайных гибридах, ни о классических кустарниковых, — слушала его как завороженная.

— Вслед за ними и другие питомники стали выращивать настоящие розы, и теперь в Англии есть замечательные коллекции.

— В том числе и в «Тревисси»?

— Да, у нас есть интересные экземпляры, но мы работаем в несколько ином направлении. — Сэм сделал паузу, словно собирался поведать Эмили о каком-то грандиозном открытии. — Декоративные кустарниковые розы во многом схожи со своими дикими предками, и хотя это означает, что они могут быть безумно красивы, но в то же время возникают и некоторые проблемы: главная — слишком короткий период цветения. Это не так важно, если у тебя огромный сад, где есть разные сорта, которые будут цвести, сменяя друг друга. Но большинство людей разводят небольшие сады, поэтому чайная роза и приобрела такую популярность. И вот, в семидесятых годах специалисты попытались найти решение. Первыми за дело взялись два человека — садовник Дэвид Остин из Шропшира и мой отец здесь, в Корнуолле.

Эмили поудобнее устроилась в объятиях Сэма, с удовольствием слушая его неторопливый рассказ.

— Они стали скрещивать кустарниковые розы с некоторыми сортами чайных, чтобы добиться способности к более долгому цветению, которой обладают гибриды, и, с другой стороны, сохранить естественную красоту и аромат диких роз. И в конце концов им удалось выполнить задуманное. Они создали совершенно новую розу, которая в то же время является прямым потомком знаменитых сортов прошлого. Дэвид Остин назвал свою коллекцию «Английская Роза», а отец — «Золотое Наследие».

Теперь, сорок лет спустя, мы продолжаем развивать нашу коллекцию и одновременно выращиваем традиционные кустарниковые розы. Оба вида прекрасно дополняют друг друга и очень гармонично вписываются в окружающий пейзаж. Найти розы и внешне, и по запаху похожи на своих французских родственников, но могут цвести гораздо дольше и не подвержены различным заболеваниям — они не боятся мучнистой росы и на их лепестках никогда не появляются черные пятна.

— И сколько же видов в вашей коллекции? Сотни? Тысячи?

— Обычно в течение сезона «Тревисси» предлагает три или четыре новых вида. В прошлом году было только два — Дочь Габриэля и Летняя Песня. Мы представляли их на цветочной выставке в Челси.

Эмили понимающе закивала головой.

— Наверное, скрещивать розы очень трудно, если вы производите всего два-три новых сорта в год.

— В год! — воскликнул Сэм. — Иногда на создание новой розы уходит несколько лет. А потом, мы не хотим засорять нашу коллекцию случайными сортами и специально держим ее относительно небольшой.

«Чайный гибрид» — словосочетание вызвало у Эмили смутное воспоминание: ей лет восемь-девять, она идет по дорожке сада среди высоких розовых кустов, цветы выглядят именно так, как их описал Сэм, — длинные упругие стебли, пышные головки с огромными, широко раскрытыми лепестками — ядовито-оранжевые, кроваво-красные и темно-лиловые, почти черные. Эмили шагает вслед за мамой, только что прошел дождь, и влажная трава липнет к ногам. Мама пожимает плечами и бормочет, обращаясь скорее к самой себе, чем к Эмили: «Не понимаю, почему чайные гибриды всегда окрашены в такие дикие цвета?» Эмили представилось, что сейчас они повернут за угол дома, выйдут на поляну и увидят стол, на котором лежит странное и жутковатое угощение — горы разноцветных пирожных и тортов вперемежку с конфетами в обертках из яркой фольги — чайные гибриды.

— Когда ты начал работать в питомнике? — спросила Эмили.

— В шесть лет я уже помогал отцу, подростком участвовал в летних работах. Сколько себя помню, вся жизнь так или иначе была связана с питомником. Но серьезно я начал заниматься семейным бизнесом только полгода назад.

«Интересно, — подумала Эмили, — как это выглядит — работать под руководством отца».

— Мы с ним неплохо ладим. — По его голосу Эмили поняла, что Сэм улыбается. — Отец отдает приказание, а я исполняю. Если у меня появляются возражения, папа велит заткнуться.

— Правда?

— Нет, конечно. У отца потрясающая интуиция, он чувствует растения и всегда знает, что для них хорошо, а чем можно навредить. Сорок лет проб и ошибок не проходят даром.

— Ну, наверное, все же существуют какие-то записи, или он все держит в голове?

— Нет, что ты, при выведении нового сорта мы фиксируем каждый шаг.

— M-м, понятно… У них должно быть столько шипов, — задумчиво протянула Эмили и тут же смущенно зажала рот ладошкой. — Ой, извини. Я сказала глупость?

Сэм расхохотался.

— Просто надо знать, как с ними обращаться. Со временем это становится шестым чувством. Вот посмотри, — он показал руку, — никаких царапин.

Она взяла его руку и внимательно осмотрела каждый палец.

— О, они такие зеленые, — удивилась Эмили, — как у садового гнома, который охраняет растения.

— Скорее, грязно-коричневые с черными полосками под ногтями, как и полагается садовнику, — пошутил Сэм, надеясь продлить разговор о руках, чтобы подольше чувствовать на своей ладони пальчики Эмили. — Если тебе интересно взглянуть на «Тревисси», я бы мог завтра устроить экскурсию.

— Завтра с утра мы с Артуром едем по делам, а потом я возвращаюсь в Лондон.

Эмили отпустила его руку.

— Вы будете заняты весь день?

— Нет, после обеда Артур должен вернуться на работу, но…

— Тогда удели мне час. Сможешь?

— С удовольствием.

— Только учти, сад пока совершенно голый, — предупредил Сэм. — Март не самый подходящий месяц для осмотра питомника, вот в июне-июле все будет в полном цвету. Пообещай, что еще раз приедешь летом. А пока я покажу тебе оранжереи, там тоже есть на что посмотреть.

— Хорошо. Мы съездим в Сент-Брайдз, а на обратном пути Артур закинет меня в «Тревисси».

— Договорились, — сказал Сэм.

Они помолчали, глядя в темноту на далекие огни.

— Как думаешь, наше отсутствие уже заметили? — спросила Эмили.

— А ты как считаешь, второе блюдо уже подали? — вопросом на вопрос ответил Сэм.

Они вернулись в зал и направились к своему столику. Сэм не ошибся — официанты с заказом не спешили, но Эмили еще издали уловила вопросительный взгляд брата. Когда она усаживалась на свое место, Артур улыбнулся и одобрительно подмигнул. Эмили поняла: на обратном пути ее ждет подробный допрос о том, что они так долго делали на террасе в такой холод. И она заранее знала, какова будет реакция Артура: «Сэм отличный парень, в тысячу раз лучше Оливера».