Наверное, иногда стоит пользоваться таким шансом.

Конечно, если понимаешь, что, перепрыгнув через целый пролет, придется долго учиться ходить по ступенькам.

Однако лучше перепрыгнуть, чем стоять на месте.

– Четырнадцать человек в группе. С ними трое взрослых. От Светлых – воспитатель Храмцова. От Темных – Фрилинг. Плюс один надзиратель…

Перед тем как вернуться в школу, Дмитрий выхлопотал себе право на один день заехать домой. Разрешение на латыни ему выписали, но словеснику показалось, что как-то без особого понимания, зачем это нужно. Большинство Инквизиторов или пережили своих родителей, или не поддерживали с ними отношений.

Среди близких визит курсанта Дреера произвел фурор. По официальной версии, Дмитрий как работник экспериментальной школы для одаренных детей летал на стажировку. Дреер подарил матери кое-что из богемского стекла, выставил гостям бутылку привозной грушовицы, а наутро уже отбыл, как сказал его отчим-подполковник, к месту постоянной дислокации.

Было странно приезжать… хм… в ином «цвете». Сойдя с поезда, Дмитрий прошел через здание вокзала, кивнул Светлому и Темному дежурным и лишь тогда припомнил, что регистрироваться ему больше не нужно.

Такси отпустил у самого леса. Школа встретила младшего надзирателя тишиной и благорастворением. Двое перебегали по баскетбольной площадке – и это были единственные живые души. Хотя, подойдя ближе, словесник понял, что насчет живых душ погорячился: в мяч играли преподаватель БЖД Каин с вампиром Толиком Клюшкиным. Толик опережал по скорости, а носитель библейской фамилии явно помогал себе магическим образом.

– Здрасьте, Дмитрий Леонидович! – радостно крикнул Толик.

Каин сдержанно кивнул Дрееру. Одновременно в кармане младшего инквизитора завибрировал мобильник.

– Явился? – раздался в трубке голос Лиха.

Вопросительная интонация прозвучала для формы. Начальник школьного Надзора, естественно, все уже выяснил по линиям вероятности.

– Так точно, – ответил Дмитрий.

– Зайдешь сразу к Сорокину, потом – ко мне.

В холле кружились пылинки в лучах солнца. Наверное, школа чувствовала себя, как пожилая учительница на пенсии: и отдохнуть давно хотелось, и тянет обратно, не хватает главного.

– …Вот список участников, посмотри, – реплика Лихарева вернула Дмитрия в настоящее. – Личные дела у тебя на столе. Я сам забрал из канцелярии. Рекомендую прочитать все. Одно ты должен знать уже наизусть.

В распечатке значились только те, кто оставался в интернате на лето. Первой шла фамилия Алексеенко, третьей от начала – Голубевой.

– А она что, не дома? – поднял голову Дреер.

– Дома, конечно, – ответил Лихарев. – Не сирота ведь.

– Наполовину, – уточнил зам.

– Мать имеется, – не отреагировал на поправку глава Надзора. – Хотя дама еще та, судя по истории с выявлением. В общем, девочка в городе. Значит, может поехать с экскурсией. В Питере ни разу не была.

– Я тоже, – сказал Дмитрий.

– Вот и совместишь приятное с полезным. Даже наш Сорокин тут посетовал, что тебе после Праги отдохнуть не придется. А то я не знаю, как там ваши отдыхают в Праге…

– Виктор Палыч, кто утверждал список?

– Составляли воспитатели, подписывали Сорокин и я, утверждали питерские. А что?

– Да так, ничего, – ответил младший надзиратель. – Приучили обращать внимание на мелочи.

– А ты что, хочешь Голубеву здесь оставить?

– Нет, зачем же… – неопределенно сказал Дмитрий и вытащил из стопки досье. – Просто не ясна логика. По семь от Темных и от Светлых. Но за что? Оценки? Я же почти со всеми занимался. Успеваемость у Анны только по гуманитарным предметам отличная. По Иному циклу как была, так и осталась, смотрю.

– Уровень и дисциплина, – сказал Лихо. – Вернее, их соотношение. Уровень – чтобы не сильно высокий, дисциплина – чтобы не сильно низкая. Про девочку с ее друзьями-«волчатами» ты ведь в Праге не болтал?

– Нет. Но мне это все почему-то не нравится.

– Мне тоже, – честно ответил Лихо. – Конечно, надо детей куда-то свозить. А то как в тюрьме круглый год. Но наших – и в Питер!

– А что Питер?

По дороге Дмитрий изучил кое-какие материалы. Узнал про выплески Силы на Ингерманландских болотах, просмотрел карту аномальных зон на трех слоях Сумрака, прочел демографические данные по Иным с начала прошлого века. Однако в материалах почти ничего не сообщалось о событиях последних двух десятилетий, когда Иные стали возвращаться в город. Вернее, уровень доступа курсанта Дреера был пока недостаточным.

– А вот слушай… – Лихо откинулся на спинку стула. Еще недавно это место занимал Стригаль. – Мне поручено тебя проинструктировать. Хотя всего не сказали даже мне. Ты уже привык, наверно, к тому, в каких дозах нам выдают информацию. Знак Карающего Огня принимал?

– Принимал. – Дмитрий поморщился.

– У меня этих печатей, как татуировок у блатных. А у тебя еще все впереди. Короче, некоторые города тоже могут быть Иными…

Лихо сделал паузу.

– В каком смысле? – осторожно спросил инструктируемый.

– В прямом. Город с долгой историей и населением более миллиона может обрести нечто вроде коллективного разума и способностей Иного. При определенных обстоятельствах. Он проходит инициацию, как человек, и обретает свою ауру. Только не может быть Светлым или Темным. Города выше этого.

– Питер – один из таких?

– С ним еще сложнее. – Лихарев сложил руки на животе. – Не все потенциальные города-Иные такими становятся. Прага, к примеру, обыкновенный старый город, Москва тоже. Обстоятельства перехода все еще толком не изучены. В этом, кстати, больше преуспели Темные. Петербург инициировал один колдун с Ямайки. Да, не удивляйся. Он два века этим занимался, барон Суббота недоделанный. Повязали его два года назад, но дел натворить успел. Петербург стал чуть ли не первым в истории по-настоящему Темным городом. А Иные города, знаешь ли, сразу становятся магами вне категорий. Их силу даже никто не пытался мерить. Но проблема-то оказалась в другом. Петербург сам начал в массовом порядке создавать Иных. Почти все – дети или подростки. Ничего не знающие ни про Сумрак, ни про Договор. Их так и называли – «дикари»…

Лихарев опять взял многозначительную паузу. Дмитрий невольно снова посмотрел на список экскурсантов. Из «мертвых поэтов», кроме Анны (хотя какой из нее «мертвый поэт»?), там значились Клюшкин, Саркисян и Алексеенко. Артем Комаров, Гоша Буреев и близнецы Даниловы разъехались на лето по домам. Карен должен был уехать в Ереван в середине июля, Стас тоже задерживался ненадолго – за ним собирался приехать отец на машине.

У Толика Клюшкина в позапрошлом году в Казахстане погибли оба родителя-вампира. Возвращаться ему было некуда.

– Безобразничали, как хотели. Даже приносили человеческие жертвы, не понимая, откуда на самом деле берут Силу. Они вообще плохо понимали, что делают, город контролировал их сознание. Инквизиция направила туда для зачистки карательную экспедицию Темных. Рекрутировали с Украины. Хотя и московские помогали, причем оба Дозора.

– Я что-то слышал об этом, – сказал Дмитрий. – В школе Ночного, когда учился.

– Но главного ты не слышал. По результатам всего этого было принято решение город развоплотить. Без всякого Трибунала. Для Иных городов суда не предусмотрено.

– То есть как?..

– Сам-то Питер жив, как видишь. Отправлять в Сумрак целые города еще никто не научился. Нет, развоплотили только его Иную сущность. Теперь это снова просто город. Странный, непредсказуемый, но без ауры и коллективного разума. По крайней мере так гласит официальная версия.

– А на самом деле?..

– А как на самом деле, на месте узнаешь. Там осталось множество полудиких Иных. Маги-беспризорники, хотя внешне это могут быть вполне благополучные, домашние пацаны и девчонки. А еще множество артефактов, феноменов, паранормальщина всякая. Этим всем и занимается Инквизиция. Ни в одном городе больше нет такой сильной инквизиторской ячейки, в Европе крупнее только само Бюро в Праге. По официальной, опять же, версии, едете для укрепления связей и обмена опытом. А еще как символ, так сказать, доброй воли и веры в торжество перевоспитания. Обещана поддержка, полная оплата, специальный куратор. Но что-то здесь не то. Хотя, ты знаешь, Прага сказала – Надзор ответил «есть». Приказы не обсуждаются.