— И вы двое рассчитываете, что я отправлюсь за сотни миль отсюда в дом незнакомых мне людей, в то время как вы будете охотиться на убийцу?

Тревожный взгляд Керби убедил ее, что она попала в точку. Вот сейчас ей отчаянно захотелось ударить его. Опрокинуть горшок с бобами в огонь. Сесть на Билли Бонса и умчаться куда глаза глядят. Наконец, убить Керби — не говоря уже о человеке, который бросил ее, — и убить собственноручно. Если Киллиан ее не опередит. В общем, Габриэль никогда в жизни не была так рассержена.

«Верь мне. Обещаешь?» О, с какой радостью она швырнула бы ему в лицо эти слова! Дрю очень хорошо знал, о чем просит, когда не праведным путем вырвал у нее это обещание.

«Верь мне». Ха! Она-то ему верила! А он… он…

И вдруг возмущение ее улеглось. «Верь мне». Впервые Дрю попросил ее о чем-то, попросил верить ему… и постепенно эта мысль овладела сознанием девушки.

«Он тебя любит», — сказал только что Керби. Может, это правда? Гнев, страх, надежда смешались в ее душе, и страх оказался сильнее всех других чувств.

— Он поехал один?..

Керби сжал кулаки, обдумывая ответ.

— Он поехал вслед за Киллианом в одиночку? — повторила Габриэль, и в голосе ее прозвучал неприкрытый ужас.

Керби подавленно покачал головой:

— Никто не знает, что Дрю близко связан со мной… или с тобой. Он просто один из погонщиков. И он поехал на ранчо к моему брату, чтобы его предупредить. Он не станет сам искать неприятности.

Зато неприятности имеют обыкновение Сами находить его, даже если он их избегает.

Габриэль сразу же и немедленно захотелось отправиться вдогонку, но это было невозможно — она прекрасно это понимала. Ей надо заботиться о Малыше. Она не может тащить с собой ребенка через полстраны, верхом на лошади.

Да! Как же трудно выбирать между одной любовью и другой. Что делать? На что решиться?

«Надо выбирать того, кто больше в тебе нуждается», — подсказало ей сердце.

Габриэль припомнила все, что Дрю говорил ей о Денвере, о сводной сестре и ее муже. Бен Мастерс — юрист, когда-то был шерифом, и Дрю уверен, что тот сможет защитить ее. Может, он защитит и брата своей жены от него самого?

— Хорошо. Я поеду в Денвер, — сказала она Керби, — но я хочу отправиться прямо сейчас, с Малышом и Верным. И я хочу быть уверена, что о Билли Бонсе и Самсоне будут хорошо заботиться.

Керби подавил глубокий вздох облегчения, лицо его прояснилось. Он смущенно улыбнулся.

— Все будет в порядке, Габриэль. Я обо всем позабочусь.

— Кто же будет кухарить?

Керби пожал плечами:

— Что-нибудь придумаем.

— У вас будет песок в бобах.

— Возможно. И даже подкова утонет в кофе.

На глаза Габриэль навернулись слезы. Она будет скучать по Керби. По всем остальным. Они стали ей как родная семья.

— Напеку вам побольше хлеба.

Керби кивнул.

— Я пошлю кого-нибудь с тобой на север к железной дороге. Тебе надо успеть на поезд.

Керби достал из кармана два письма и вручил их Габриэль.

— Одно тебе, другое — для родственника Дрю. Завтра кого-нибудь пошлю тебя проводить. И есть еще кое-что. Подожди немного, сейчас принесу.

Он достал из хозяйственного фургона скатанное одеяло и извлек из него сверток в коричневой бумаге. Вернувшись, Керби подал ей сверток.

— Дрю просил передать тебе вот это.

Габриэль нерешительно взяла сверток.

— Вы знаете, что там?

— Понятия не имею. — Он покачал головой и уже повернулся, чтобы уйти, но остановился и снова посмотрел на Габриэль.

— Между прочим; черт побери, ты была лучшим подавалой, которого я когда-либо нанимал на перегон.

Габриэль улыбнулась.

— А вы были лучшим хозяином перегона, у которого я работала.

— Смотри только, чтобы я остался единственным хозяином перегона, на которого ты работала. — И уже тише добавил:

— Ты уж как следует заботься о нашем шотландце.

— Позабочусь, — пообещала Габриэль.

Некоторое время она смотрела вслед Керби, затем понесла письма и сверток в свой уголок хозяйственного фургона. Малыш мирно спал. Сев около его колыбели на пол скрестив ноги, она отложила в сторону письма, развязала бечевку и едва не задохнулась от волнения.

Миг спустя она разразилась слезами.

Перед ней, аккуратно свернутое, лежало голубое платье с белым кружевным воротничком. То самое, что красовалось на манекене в колдуэллской лавке.

Габриэль выглянула из грязного, закопченного окна поезда, который подходил к денверскому вокзалу. Малыш капризничал у нее на руках, требуя обеда, Верный лежал у ее ног и грозно рычал на каждого, кто к ним приближался. В итоге весь путь до Денвера Габриэль имела в своем распоряжении целую скамью.

Из Эллсуорта она послала телеграмму свояку Дрю. В этот городок они с Хэнком добрались через три дня тяжкого пути верхами, поочередно привязывая себе за спину Малыша, и когда наконец доехали до железной дороги, Габриэль совсем выбилась из сил.

Спустя еще два дня — когда приходилось спать урывками и утихомиривать то Малыша, то Верного — она подъезжала к Денверу, обуреваемая сомнениями. Габриэль не знала, что представляют собой Элизабет и Бен Мастерс, понятия не имела, как они примут актерку с индейским ребенком на руках, и замирала от страха при мысли, что явится непрошеная в дом незнакомых людей. Она никогда не просила одолжений у чужих.

А теперь ей предстояло просить об очень большом одолжении. Да полно, встретят ли ее на вокзале? Телеграмма, посланная Габриэль, сообщала: «В понедельник поездом приезжает друг, Габриэль Льюис. Пожалуйста, встречайте». Подписалась она именем Дрю.

Что скажет его свояк, когда узнает, что это она, Габриэль, послала телеграмму, а его просит поехать с ней вместе в Техас?

Поезд подошел к вокзалу, и Габриэль окинула взглядом стоящих на перроне нескольких мужчин и женщин, очевидно, встречающих поезд. При виде них сердце ее сжалось.

Поезд рывком остановился, и от этого рывка Габриэль в который раз замутило. Кондуктор, который с самого начала относился к ней по-доброму и защищал от ворчавших на нее пассажиров, остановился около ее скамьи.

— Вам помочь, мисс?

Девушка благодарно кивнула. Багажа у нее почти не было. В дешевой дорожной сумке лежало запасное платье, купленное в Эллсуорте, одежда, которую она носила во время перегона, вещички ребенка и отцовский кольт. Сама Габриэль была в новом платье, подаренном Дрю, — после двух дней в поезде оно изрядно помялось и испачкалось.

Габриэль снова окинула взглядом людей на перроне. Бен Мастерс в прошлом шериф, размышляла она. Большинство блюстителей закона, с которыми Габриэль когда-либо встречалась, показались ей людьми напыщенными и скучными. А какова сводная сестра Дрю, Элизабет? Как ей понравится актриса, которая почти три месяца провела в обществе дюжины мужчин? В письме Дрю просил Габриэль уехать в Денвер и писал, что она может положиться на Бена и его жену… И все же она содрогалась при мысли о том, какой огромной любезности ей придется просить у этих совершенно незнакомых ей людей.

И Габриэль нерешительно остановилась в дверях вагона, словно опасаясь сойти с поезда.

— Мисс, я вынесу мальчика и сумку, — сказал кондуктор, — а вы сами спускайтесь.

Она посмотрела на Малыша, который важно надул щечки, и улыбнулась кондуктору из-под полей шляпки, купленной в Эллсуорте: надо же было скрыть коротко подстриженные волосы.

— Благодарю вас.

Он ухмыльнулся.

— Всегда пожалуйста, мисс. Всегда пожалуйста.

Дальше медлить было невозможно. Габриэль спустилась на перрон. Верный следовал за ней, путаясь в ногах. Взяв у кондуктора ребенка и сумку, она снова улыбнулась этому доброму самаритянину и еще раз окинула взглядом встречающих.

Одна пара, высокий мужчина и женщина, явно ожидающая ребенка, с любопытством оглядели девушку, а потом снова стали рассматривать приезжих. Женщина явно волновалась. Габриэль подошла поближе — и тут увидела ее глаза, карие с золотистыми искорками. Точь-в-точь как у Дрю. Женщина тоже взглянула на Габриэль и, в ответ на ее улыбку, протянула руку.