В-пятых, штурм Тадж-Бека от момента подачи сигнала о начале силового этапа операции «Шторм-333» до физической ликвидации афганского диктатора длился до одного часа. При этом наиболее ожесточённое боестолкновение непосредственно в самом здании дворца продолжалось не менее двадцати минут.

В-шестых, в ходе проведения операции «Шторм-333» погибли порядка пятнадцати советских военнослужащих. Среди павших были пять офицеров КГБ (Григорий Иванович Бояринов — общий руководитель штурмовых групп КГБ, а также офицеры «Грома» и «Зенита» Г.Е Зудин, Д.В. Волков, А.А. Якушев и Б.А. Суворов), семь бойцов «мусульманского» батальона (младший сержант Миркасым Шербеков, рядовые Сабирджон Хусанов, Ходжанепес Курбанов, Абдумулин Богодиров, Абдунаби Мамаджанов, Шокиржон Сулайманов, а также погибший 28 декабря рядовой Расульметов), двое десантников из состава 9-й пдр 345-го гв. опдп, а также полковник медицинской службы В.П. Кузнеченков. Точная оценка потерь афганской стороны в ходе данных событий значительно затруднена.

Символ веры

Москва, 1996 год

В начале нашего повествования неоднократно говорилось о том, что во многих «независимых» источниках особое внимание уделяется акцентированию якобы имевших в ходе штурма Тадж-Бека огромных потерь, понесённых штурмующей стороной от своих же военнослужащих. Причиной чего, как правило, называлось наше отечественное разгильдяйство. Но ведение любого ночного боя, в том числе и с точки зрения действующих в то время боевых уставов, характеризуется неясностью обстановки, а также рядом других сложных обстоятельств. Это реалии, от которых никуда не деться.

Понятно, что любой военный руководитель при оценке возможностей выполнения стоящей перед ним боевой задачи в «особых условиях» и предполагаемых потерь вынужден все эти реалии класть на чащу весов и выбирать наименьшее зло. Однако такая же, если не худшая, «особая» ситуация в ходе событий 27 декабря 1979 года в Кабуле существовала для защитников дворца Х. Амина, а также других столичных объектов. В таких условиях шансы на успех меньших, но более дерзких, решительных и организованных советских сил повышались значительно.

Конечно, если бы операция «Шторм-333» и сопутствующие ей другие частные операции проводились днём, потерь от огня собственных войск было б значительно меньше. Но, несомненно, число жертв было бы в несколько раз больше, но уже от самого противника, который в дневное время имел больше возможностей соорганизоваться, воспользоваться явным численным перевесом, другими вполне осязаемыми преимуществами. Исходя из этого, получается, что принятое решение на проведение государственного переворота ночью, в предвыходной день было правильным. Правильным с точки зрения минимизации потерь. Поэтому вряд ли здесь стоит разбираться в чьём-то умышленном или неумышленном ротозействе и так далее. Важно другое — понять эти особые объективные обстоятельства той неясной обстановки, которая действительно имела место в ходе штурма дворца Х. Амина.

В реалиях 27–28 декабря 1979 года ситуаций, вызванных неясностью обстановки, было достаточно много. Чтобы разобраться в некоторых из них, рассмотрим мнения тех, кто принимал участие в организации и проведении операции «Шторм-333», а также сумел взглянуть на эти события наиболее объективно и обстоятельно. Думается, что, исходя из этого, будет более понятно, какие проблемы были у бойцов формирований госбезопасности, спецназовцев «мусульманского» батальона и советских десантников в ходе штурма дворца Тадж-Бек.

Так, в книге А.А. Ляховского «Трагедия и доблесть Афгана» приводится следующая точка зрения: «Вполне вероятно, что кое-кто из наших соотечественников пострадал и от своих же: в темноте личный состав «мусульманского» батальона и спецгруппы КГБ узнавали друг друга по белым повязкам на рукавах и… мату. Но ведь все были одеты в афганскую военную форму, а вести стрельбу и бросать гранаты приходилось часто с приличного расстояния. Попробуй уследить ночью, в темноте, в такой неразберихе — у кого на рукаве повязка, а у кого её нет?!»[310]. Здесь же напомним, что Александр Антонович о каком либо боевом столкновении между самими участниками штурма дворца Х. Амина ничего не сообщал.

В свою очередь генерал-майор В.В. Колесник о перестрелках между комитетчиками и «мусбатовцами» в ходе проведения «Шторма» также ничего не писал. Ничего не говорил он и о столкновении советских десантников с бойцами 154-го ооСпН, о жертвах этой скоротечной стычки. Впрочем, описывал Василий Васильевич другой случай из череды тех событий. В этой связи предоставим ему слово: «Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции чуть не уложил пулемётной очередью советский солдат. Возвращаясь на аминовском «Мерседесе» с банкета, посвящённого успешному завершению операции, мы были обстреляны недалеко от здания Генштаба, которое охраняли десантники.

Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, О.У Швец. Он выскочил из машины и покрыл часового отборным матом. Это было лучше, чем пароль.

Вызвали начальника караула. Появившийся лейтенант для начала получил от Швеца в ухо, а лишь потом выслушал порядок применения оружия часовым на посту. Мы подошли к машине, в капоте которой зияло несколько пулемётных отверстий. Немного выше, и ни меня, ни Эвальда Козлова в живых бы точно не было. Юрий Иванович Дроздов подошёл к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил»[311]. Генерал-майор Ю.И. Дроздов также вспоминал об этом инциденте, но, как и В.В. Колесник, ничего не писал о потерях среди личного состава «мусульманского» батальона и отрядов спецназа КГБ СССР имевших место 28 декабря 1979 года. Но было ли исчерпано число убитых и раненых советской стороны исключительно штурмом дворца Х. Амина?..

Как писал А.А. Ляховский: «Спецназовцы утром разоружили остатки бригады… Однако и здесь не обошлось без потерь. В частности, когда на здании штаба бригады охраны появился белый флаг, то из подъехавшего к нему БМП выскочили замполит роты и двое солдат (хотя было указание их машин не выходить). С крыши глинобитного строения, где размещалась личная охрана Х. Амина, раздалась пулемётная очередь, и все трое погибли»[312]. Впрочем, во втором издании этой книги Александр Антонович число погибших советских военнослужащих в ходе этого происшествия понизил до одного солдата[313].