Скорее, японец; широкоплечий, среднего роста, молодой, однако не юноша и на слугу не похож – держится спокойно и с достоинством”.

Японец выслушал Араду, повернулся, приоткрыл дверь, и Каргин, заметив пистолетную кобуру на ремне, понял: телохранитель.

– Томо Тэрумото, – пророкотал над ухом Спайдер. – Можно, Том. Этот – из наших. К девочкам, правда, не бегает, но пиво пьет.

Повинуясь жесту Арады, они направились к распахнутым дверям. В двух шагах Каргин остановился, сделал короткий поклон и протянул японцу руку.

– Саенара, Томо-сан. Я – Алекс Керк. Ответный поклон, блеск антрацитовых зрачков, крепкое пожатие…

– Саенара, Керк-сан. Был ли ваш путь легким?

– Как у ласточки, что несется со склонов Фудзи к ветвям цветущей вишни, – с улыбкой произнес Каргин. Спайдер чувствительно ткнул его в спину.

– Шагай, парень, шагай! Не время для восточных церемоний. Хозяин ждет!

Хозяин расположился в кресле у стола с разложенными на нем книгами. Книг было много – не современные “побрекито” в пестрых бумажных обложках, а фолианты в коленкоре и ледерине, синие, черные и темно-серые, с вязью готических букв, хмурые, как генеральская улыбка. Немецкий Каргин знал посредственно, но догадался, что видит труды о второй мировой, причем первоисточники – Роммель, Вальтер фон Рейхенау, Гудериан… Практики и теоретики танковых битв, сражавшиеся в песках Сахары, на тучных нивах Франции и в польских болотах…

Он перевел взгляд на сидевшего в кресле старика.

Лицо – как на мишенях, расстрелянных Бобом Паркером… Сухое, костистое, с рыжими бровями и прядями волос цвета глины, свисающих на лоб; рот будто прорубленный ударом топора; глубокие складки, что пролегли от крыльев носа к подбородку; широко расставленные глаза – их серо-зеленый цвет поблек, но зрачки были колючими, как острия штыков. Ни признака старческой дряхлости и никаких воспоминаний о юном дипломате, поклоннике искусства и прекрасных дам… Как и писал в “Форчуне” обозреватель Сайрус Бейли, этот потомок пушечных королей был человеком жестким, не ведавшим ни жалости, ни сомнений.

"Акула”, – подумал Каргин, вытягиваясь по стойке “смирно”. Сесть ему не предложили.

Халлоран разглядывал его с непонятным интересом.

– Где воевал? – губы раскололись узкой щелью. Голос – резкий, отрывистый, скрипучий.

– Африка, сэр. Руанда, Ангола, Чад, Сомали, Заир. Еще Югославия. Летом девяносто пятого.

– В России?

– В России не воевал. Служил. В десантных войсках.

Стена против входа была увешана клинками. Сабли, шпаги, ятаганы, кавалерийские палаши… Мачете. Зеркальное лезвие, слегка изогнутое, как тонкий лунный серп… Каргин, не моргая, уставился на него.

– Женат?

– Нет. Не тороплюсь, сэр.

– Родители? Возраст, где живут, чем заняты?

– Отец – офицер в отставке, возраст – шестьдесят шесть. Мать – врач, пятьдесят четыре. Живут в Краснодаре.

"Странный вопрос”, – мелькнула мысль. Странный, хотя понятный: о родителях он в фирму “Эдвенчер” сведений не сообщал, а значит, их не имелось у нанимателя, ни прошлого, ни нынешнего. В том не было нужды, поскольку гибель завербованного и все его наследственные и семейные дела фирмы “Эдвенчер” никак не касались. Легиона тоже. Легион платил за риск, за кровь и раны, но любопытства там не проявляли ни к женам, ни к детям, ни к родителям.

В лице Халлорана что-то дрогнуло. Во всяком случае, так показалось Каргину; резкие складки у губ вроде бы смягчились, померк пронзительный холодный блеск зрачков.

– Пятьдесят четыре…– повторил он. – Еще молодая… Ты у нее один?

Каргин молча кивнул. Старик уткнулся глазами в книгу, лежавшую на коленях, но можно было поклясться, что он не видит ни строчки; он о чем-то раздумывал, что-то прикидывал, взвешивал, соображал. Этот процесс был не долог и занял секунд тридцать; потом рыжие брови шевельнулись, и по этому знаку Спайдер, стоявший рядом, подтолкнул Каргина к выходу.

– Иди, прогуляйся под пальмами… Я сейчас.

Каргин вышел.

Арада куда-то исчез, но японец Том по-прежнему дежурил за дверью, сидел на пятках с выпрямленной спиной и ладонями, прижатыми к бедрам. Взгляд его был устремлен к белому облаку, похожему на гигантскую птицу, взмахнувшую крыльями; то ли он любовался ею, то ли с самурайским терпением ждал, когда эта птица пролетит над головой и скроется в утренней дымке. Вздохнув, Каргин тоже взглянул на облако, на кувшинку, дремавшую в пруду, потом зашагал к дальнему краю террасы – туда, где она, закругляясь, висела над горной кручей.

Это была прекрасная обзорная площадка, расположенная с умом, в самой высокой точке западного склона. Скалистая гряда, подпиравшая ее, тянулась на север и юг, затем плавно сворачивала к востоку и где-то у горизонта смыкалась в неровный базальтовый овал. Вид был знакомым и точно таким, как на снимках и компьютерных изображениях: темные стены кратера, ядовито-зеленый мангровый лес, пронзительная синева Нижней бухты с золотистой песчаной полоской, а чуть подальше – хаос каменистой осыпи, торчащих под невероятными углами плит и глыб, трещин, разломов и пещер. “Хорошее место для игры в прятки!” – мелькнуло в голове у Каргина.

Он повернулся, осмотрел дорожку, повисшую серой бетонной лентой на самом гребне кратерной стены. Этот тракт, петляющий среди утесов, тоже был знаком Каргину – на планах и картах он назывался Нагорным. Тут и там огражденная перилами, дорога прерывалась тоннелями и металлическими мостиками, проложенными от скалы к скале; она шла от парка к голубому глазу озера, а потом спускалась к Нижней бухте и пляжным домикам. Их закрывали утесы, но озеро с округлым куполом второго блок-поста Каргин разглядел во всех подробностях и удивился, что там отсутствуют охранники. Ни солдат, ни пулеметов в амбразурах… Странно! Мэлори утверждал, что на каждом блок-посту дежурят по три человека или хотя бы два, стрелок и наблюдатель… “Впрочем, не мое это дело, – решил Каргин. – Мне, возможно, придется не солдатами командовать, а отстреливать попугаев да крыс в мангровом болоте”. Тяжелая длань опустилась на его плечо.

– Двигай, дружок! – пробасил Спайдер, вытирая вспотевший лоб и посматривая на небо. – Жара… Пора пиво пить… Я ведь тебе обещал?

– Определиться бы прежде, – буркнул Каргин.

– Уже определились. Старик распорядился: в егеря не пойдешь, а будешь у нас пятым. Я, Сэмми, Том, Крис и ты, – Спайдер, пересчитывая, загибал пальцы. – Время твое – ночное, с двух до восьми утра. Сменяет Том, после – очередь Криса, а Сэмми достанется вечер… Что глядишь? Хочешь узнать, когда дежурю я?

"Хинштейн твою мать!.. Никак в телохранители сосватали!” – подумал Каргин и выдавил:

– Д-да.

– От случая к случаю, – пояснил Альф с широкой улыбкой. – И знаешь, почему?

Потому что я тут босс! А босс…

– … всегда прав.

– 0’кей! – он поднял указательный палец, похожий на сосиску. – 0’кей, парень! Тебя, я вижу, хорошо учили. Первый принцип во всех флотах и армиях – начальник всегда прав! А знаешь, какой второй? – Спайдер выдержал паузу и продолжил:

– Не медли, если начальник зовет пить пиво!

Он схватил Каргина за руку и потащил к лестнице.