Шутт, соглашаясь, махнул рукой. Нечего было и отрицать пользу присутствия здесь такого отряда.

– Хотите ли вы остаться в качестве резерва под моим командованием?

О'Доннел чуть вздрогнул и отдал честь.

– Если это для нас единственный способ участвовать в этом "танце", тогда – да, сэр! Докладываю вам, что готов приступить к исполнению, сэр.

Это было далеко от сдачи позиций на неблагоприятных условиях, но каждый из присутствующих понимал, что окончательная разборка еще воспоследует. Все же, если О'Доннел сказал, что согласен принимать приказы от Легиона, то свое обещание он будет выполнять… по крайней мере, до тех пор, пока не закончится возможный бой.

– Хорошо, Метью, – сказал Шутт, отдавая ему честь с полным соблюдением формальностей, – тогда я попрошу тебя забрать своих ребят и расположиться метров на двести сзади. Я дам вам знать, когда вы мне понадобитесь… и еще раз спасибо.

– А как мы узнаем, если будет нужна наша помощь? – продолжал настаивать майор, пропуская слова благодарности мимо ушей.

Командир легионеров оглянулся кругом, затем чуть повысив голос, позвал:

– Клыканини!

– Да, сэр?

Огромный легионер приполз, упираясь локтями, на вызов своего командира.

– Я хочу, чтобы ты отправился с майором О'Доннелом и "Красными коршунами", которые будут находиться на резервной позиции. Мы будем использовать твой коммуникатор для связи, если появится необходимость.

– НЕТ, СЭР!

– Что?

Шутт на мгновение остолбенел от этого отказа.

– Не надо отсылать. Я много работал… я тренировался. Больше всех имею право быть в этом бою. Пошлите кого-нибудь еще… Пожалуйста, капитан.

Находясь в затруднительном положении от такой очевидной искренности волтрона, командир посмотрел вокруг, подыскивая кого-нибудь для замены. Однако никто из легионеров так и не пожелал встретить его взгляд, у всех неожиданно появился невероятный интерес к кораблю пришельцев.

– Ну, хорошо, Клык. В таком случае, дай мне твой коммуникатор.

– Сэр?

– Дай его мне, а сам возвращайся на свою позицию.

Повозившись некоторое время с ремешками, Клыканини протянул командиру свое драгоценное наручное устройство, а сам, скорчившись и прижимаясь к земле, отправился обратно на свой пост.

– А я-то думал, что он пацифист, – сказал О'Доннел, наблюдая за уползавшим волтроном.

– Я тоже так думал, – без какого-либо выражения в голосе признался Шутт, продолжая возиться с кнопками устройства. – Все в порядке, майор. Я заблокировал все сигнальные цепи, так что вам не придется без дела срываться с места. Только тройной вызов будет означать, что мы нуждаемся в вашей помощи, и после него вы должны будете установить вот этот переключатель в режим приема-передачи, чтобы получить более конкретные инструкции. Вам не следует нажимать больше ни на никакие другие кнопки. Если вы не знакомы с этим устройством, то можете создать помехи в тот момент, когда кто-то проводит сеанс связи. Вам ясно?

– Да, я понял. – Майор кивнул и взял коммуникатор. – Будем ждать от вас сигнала о помощи.

– Хорошо. Тогда отправляйтесь. И, майор… спасибо.

О'Доннел лишь неловко отдал честь и удалился, чтобы присоединиться к "Коршунам".

– Вы и на самом деле верите ему, капитан? – с обычным скептицизмом спросила Бренди.

– Секундочку… – Шутт был занят своим коммуникатором. – Мамочка?

– Командный пункт слушает, капитан.

– Майор О'Доннел и "Красные коршуны" с этого момента находятся на связи, используя коммуникатор Клыканини. Не позволяй, повторяю, не позволяй ему связываться с кем бы то ни было за пределами этого района. А кроме того, регулярно проверяй его позицию и тут же сообщи мне, если он начнет передвигаться. Поняла?

– Да.

– Шутник закончил.

Шутт выключил коммуникатор и повернулся к Бренди.

– Отвечая на твой вопрос, сержант, скажу, что, разумеется, я ему верю. Доверие есть краеугольный камень, на котором строится подобное взаимодействие и отношения между службами.

– Верно, сэр. Извините за такой вопрос.

– Теперь, возвращаясь к обстоятельствам этого случая, – сказал командир, слегка улыбнувшись, – я думаю, что мы уже изучили наших визитеров настолько, насколько вообще могли изучить, производя столь длительное наблюдение. Спартак, я собираюсь одолжить у тебя твой переводчик-транслятор.

– Мой транслятор? – прозвучала невыразительная мелодия.

– Совершенно верно. И пока он будет у меня, тебе придется держаться поближе к Луи, чтобы он в случае необходимости мог перевести для тебя что-нибудь.

– Извините меня, капитан, – нахмурившись, заговорила лейтенант Рембрант, – но зачем вам понадобился транслятор?

– Я собираюсь установить связь с существами, находящимися в этом корабле, и думаю, что можно с уверенностью предположить, что мы не знаем язык друг друга.

– Но это… я имею в виду… вы считаете это разумным, сэр?

– Я считаю, что это куда более разумно, чем открывать по ним огонь, если существует хоть какой-то шанс, что они настроены вполне дружелюбно… или прохлаждаться здесь, дожидаясь, пока они сами начнут атаковать нас, если они настроены враждебно, – объяснил командир. – Как бы то ни было, мы должны выяснить, каковы их намерения.

– И для этого подставить себя как утку в стрелковом тире? – хмуро заключила Бренди. – Не думаете ли вы, что будет лучше послать кого-нибудь, кто не настолько важен, как вы, капитан? Мы ведь и в самом деле не хотим, чтобы наша управляющая структура разлетелась с первым же залпом.

– В мое отсутствие будет командовать лейтенант Рембрант, независимо от того, временным или постоянным оно окажется. Между прочим, – Шутт снова улыбнулся, – я не думаю, что буду совсем выведен из строя. На каком расстоянии, вы говорили, находился от пришельца Рвач, когда в него выстрелили?

– Около пятидесяти метров. А что?

– Это означает, что они не могут знать максимальную дальность нашего оружия. Я намерен попытаться провести эту маленькую встречу в зоне, доступной для нашего стрелкового оружия. А потому не стал бы возражать против небольшого прикрытия, пока не выберусь оттуда. А теперь, есть еще вопросы?.. Я выхожу через пять минут.

– Все ясно, сэр.

– А вам, сержант? Если не возражаете против того, чтобы сделать мне одолжение, проследите за безопасностью каждого.

Совершенно очевидно, что я не мог быть в курсе истинного положения дел у самих пришельцев, с которыми нам довелось столкнуться, а потому следующая часть моих записей состоит в основном из чистой воды предположений о том, что же происходило у них на корабле. Однако два факта свидетельствуют о том, что мои предположения верны.

Первый, разумеется, это конечный исход противостояния.

Второй – логичный вывод, что если люди и их союзники до сих пор не сталкивались с этой расой пришельцев, это означает, что они были от своего дома или своей базы значительно дальше, чем мы. То есть, я хочу тем самым сказать, что весьма сомнительно, чтобы те, кого выбрали для такого путешествия, являли собой элиту или принадлежали к верхушке их общества.

Летный лефтенант Квел из состава Исследовательских Сил зинобов был далек от того, чтобы быть довольным сложившейся ситуацией. Более того, его внутреннее состояние было близко к безрассудной панике, и с каждым очередным докладом он ощущал падение шансов на спасение.

У него была надежда, что если миссия увенчается успехом, то, несмотря на ее длительность, он мог бы уменьшить недовольство верховного диктатора Харра Второго, от которого зависела его судьба. Ведь изначально зинобы не были недоброжелательной или злобной расой, а раз так, сколь долго еще будет Харр нарушать установленный порядок?.. Кроме того, ну разве можно было ожидать, что скромный лефтенант окажется способен отличить античную амфору от причудливого сосуда для испражнений? Особенно после обильной выпивки на вечернем приеме?

– Как ты мог оказаться таким дурнем, что выстрелил в этого цивилизованного незнакомца, Ори? – прошипел Квел на вытянувшегося перед ним по струнке члена экипажа. – Разве тебе не могло прийти в голову, что это – очевидное нарушение наших строгих правил, которые гласят, что мы должны избегать прямых контактов с представителями любых цивилизаций, с которыми нам приходится сталкиваться?