Очередная телеграмма была получена из Токио 3 июля. На этот раз информация исходила от германского военного атташе. Он сказал Зорге, что японский генштаб занимается деятельностью с учетом наступления немцев и неизбежности поражения Красной Армии, то есть готовится к нападению после поражения Советского Союза. Военный атташе считал, что Япония вступит в войну не позднее, чем через шесть недель, то есть примерно в середине августа. Наступление японцев начнется на Владивосток, Хабаровск и Сахалин. Информация об этом была направлена членам ГКО и начальнику Генштаба. В этой же телеграмме сообщалось, что Одзаки также думает, «что Япония вступит в войну через шесть недель». Это подтверждение времени выступления из двух разных источников имело большое значение. Середина августа становилась критическим временем для советского Дальнего Востока.

Информация группы «Рамзай» дополнялась сообщениями политической разведки из Токио. Судя по содержанию того немногого, что было рассекречено, ИНО имело солидные источники в японской столице. Так, в телеграмме от 5 июля сообщалось, что скоро будут закончены приготовления к операции на юге, после чего сразу же начнется наступление в этом направлении. Что же касается отношений с СССР, то в телеграмме сообщалось: «… Политика в отношении СССР пока определяется следующими факторами: недавно заключен договор о нейтралитете, разрыв которого вызовет возмущение населения, не закончены приготовления для похода на север, вследствие этого Япония должна занять позицию нейтралитета… Япония все же вступит в войну с демократическими странами и с СССР на стороне Германии, поэтому военные приготовления для движения на север должны быть ускорены с тем, чтобы в любой момент можно было бы начать военные операции против СССР». Эта информация была подтверждена через два дня. В новой телеграмме от 7 июля сообщалось: «Касаясь планов дальнейшей политики Японии, здесь считают, что Япония пойдет сначала на юг, а ни в коем случае не на север. Авторитетные политики полагают, что японское правительство объявит позицию нейтралитета, но эта позиция не сохранится долгое время… Общее мнение таково: воевать с СССР рано или поздно нужно, но сейчас еще не время, нужно получить как можно больше меньшими жертвами». Во второй телеграмме также от 7 июля шло подтверждение предыдущей информации: «Как стало известно, японское правительство решило не предпринимать прямые военные действия против Сибири и вместо этого решено продвигаться на юг. С этой целью японские войска перебрасываются из северной части французского Индокитая в южную. Подтягиваются войска и из других мест…» Характерна концовка этой радиограммы: «Источник добавил, что, как бы японцы ни хотели начать движение на север, они понимают, что для этого нужно не менее 2 – 3 месяцев подготовки». Вывод из всей информации, полученной из японской столицы в начале июля – в ближайшие две месяца нападения Японии на Советский Союз не будет.

Две радиограммы были получены в Москве от группы «Рамзай» 10 июля. В первой радиограмме сообщалось, что германский посол Отт получил приказ Риббентропа толкать Японию к войне и как можно скорее. Это очень удивило посла, который хорошо знал – Япония еще не готова к большой войне, и понимал, что поспешное вступление в войну на стороне Германии было бы только видимостью войны. Эта информация была также передана членам ГКО и начальнику Генштаба.

Во второй радиограмме была передана информация, полученная от Одзаки. Он сообщил Зорге, что на совещании у императора решено не изменять план действий против Сайгона, но решено подготавливаться к нападению на Советский Союз в случае поражения Красной Армии. Эту же информацию подтвердил в беседе с Зорге и Отт. Но его информация была противоречивой. С одной стороны, подтверждение того, что Япония выступит против СССР в случае его поражения (в этом в Москве и так были уверены). А с другой стороны, посол утверждал, что «Япония начнет воевать, если немцы достигнут Свердловска». Это была явная дезинформация, может быть и непреднамеренная, со стороны посла. План «Барбаросса» предусматривал продвижение до Волги и конечной целью ставил достижение линии Архангельск – Астрахань. И ни в одном из немецких документов, разработанных после плана «Барбаросса», не ставилась задача продвижения немецких войск к Уралу. Была в этой радиограмме и информация, полученная от германского военного атташе, который телеграфировал в Берлин, что «он убежден в том, что Япония вступит в войну, но не ранее конца июля или начала августа, и она вступит в войну сразу же, как только закончит подготовку». Подтверждалась предыдущая информация о том, что август является критическим месяцем, когда надо ждать серьезных событий на Дальнем Востоке. Интересно, что на тексте этой радиограммы имеется примечание нового исполняющего обязанности начальника Разведупра генерал-майора танковых войск Панфилова: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия». В начале июля Зорге в Москве верили.

В тот же день поступило подтверждение этой информации и по каналам политической разведки. В телеграмме из Токио от 10 июля сообщалось: «По нашим сведениям, японский флот, стоявший на рейде в портах Иокогама и Иокосука, 7-го июля почти весь снялся с якоря и направился в южные порты. Офицеры флота между собой говорили, что сейчас самое благоприятное время для нападения на страны южных морей, так как СССР занят войной с Германией». Все телеграммы политической разведки с резолюцией Берия также посылались членам ГКО. Таким образом, ГКО, как высший орган власти в стране, был достаточно подробно информирован о политике Японии. При этом информация поступала из двух независимых источников и взаимно дополняла друг друга. Из анализа этих телеграмм можно сделать вывод – в начале июля ситуация на Дальнем Востоке была для Москвы благоприятной. Внезапное нападение японских войск на дальневосточные границы в это время не планировалось.

Через два дня, 12 июля, была получена очередная радиограмма Зорге, сообщавшая, что Отт рассказал ему о том, «что он обратился к Японии с предложением вступить в войну, но Япония пока что хочет оставаться нейтральной». По информации Зорге, в Японии продолжается борьба различных группировок за направление главного удара. Некоторые группы политиков и военных агитируют за выступление на юг, но им противостоит молодое офицерство Квантунской армии, которое рвется начать войну с Советским Союзом. Зорге также подтвердил предыдущую информацию о том, что подготовка к войне будет длиться самое большее шесть недель. И на этой радиограмме так же, как и на предыдущих, резолюция Панфилова: «Членам ГКО, нач. Г. Штаба». В критические для Советского Союза дни информация группы «Рамзай» продолжала поступать на самый «верх».

30 июля – очередная радиограмма от Инсона (Зорге). Можно не сомневаться, что между 12 и 30 июля в Москву поступали радиограммы из Токио. Но среди опубликованных радиограмм их нет. На основании информации, полученной от Инвеста (Одзаки) и Интери (Мияги) Зорге сообщил в Москву о начале новой мобилизации в Японии, в результате которой будет призвано более 200 тысяч человек. Таким образом, по сообщению Зорге, «в середине августа в Японии будет под ружьем около 2 миллионов человек». Цифры были явно занижены и не соответствовали действительности. В итоговой разведсводке по Востоку № 1 на 1 февраля 1941 года, опубликованной Разведупром, дается боевое расписание японской армии на 1 февраля. В этом документе общая численность сухопутных войск Японии определена в 2145 тысяч человек. За прошедшие полгода при усиленней подготовке к войне ни демобилизации, ни сокращения армии в Японии не было. И сухопутная армия за это время могла только увеличиться, значительно перевалив за два миллиона человек. В радиограмме также сообщалось, что «начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит поражение от немцев, в результате чего оборонительные способности на Дальнем Востоке будут ослаблены. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский генштаб, это трудно сейчас сказать». Очевидно, японский генштаб готов был ринуться в драку на Севере, не дожидаясь решения правительства о начале войны с Советским Союзом. Руководство Разведупра было новым. Ни людей, ни деталей разведывательных операций они не знали, и поэтому на радиограмме появилась резолюция: «НО-4. Доложите о всех этих источниках. Кто они». Подписались Панфилов и комиссар Разведупра Ильичев.