Конечно, командование советского флота не рассчитывало только на береговые орудия, даже такие мощные. Другие эшелоны особого назначения везли с судостроительных заводов Ленинграда и Николаева подводные лодки, торпедные катера и даже сторожевые корабли. Подводные лодки типа «М» («Малютка») и торпедные катера доставлялись в собранном виде, подводные лодки типа «Щ» и сторожевые корабли разбирались на несколько частей, удобных для транспортировки по железным дорогам.

А потом появлялись приказы, подписанные наркомом обороны Ворошиловым:

К лету 1935 года в составе Тихоокеанского флота было уже три бригады подводных лодок типов «М» и «Щ», переброшенных из Ленинграда и Николаева по железной дороге.

Разрабатывавшиеся в японском генштабе в конце 1920-х годов планы нападения на дальневосточные границы страны базировались на той информации о вооруженных силах СССР, которую японская разведка тщательно собирала во всех европейских странах, и в первую очередь у наших западных соседей. Разведки Польши, Румынии, Финляндии охотно делились имевшейся информацией с японскими коллегами, надеясь, что агрессия Японии на Дальнем Востоке отвлечет значительные силы РККА с западных границ и облегчит развязывание военных авантюр против СССР. Но ни разведки этих стран, ни японская разведка в те годы не предполагали возможности появления и переброски крупных военно-морских сил через всю страну.

Военный атташе Японии в столице «третьего рейха» сообщал в Токио все сведения, которые получал от абвера и заграничной разведки службы безопасности. В этом шпионском альянсе не было ничего неожиданного. Еще в 1929 году заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс побывал в Японии и написал солидную диссертацию о разведке Страны восходящего солнца. С этого времени и установились самые тесные связи между руководством нацистской партии и японской разведывательной службой.

Летом 1933 года Берлин получил сведения, что на судостроительных заводах Ленинграда и Николаева строятся небольшие подводные лодки. Имелись в виду лодки «М» и «Щ», строительство которых развернулось в начале второй пятилетки. Эти лодки целиком, или разобранные на несколько частей, грузились на специальные платформы и отправлялись в неизвестном направлении. В водах Финского залива и Черного моря агентуре обнаружить их не удалось. Конечные пункты назначения специальных эшелонов тоже не были выяснены немецкой разведкой.

Кстати, следует отметить, что поступление информации из Ленинграда и Николаева вскоре прекратилось. Советская контрразведка своевременно прихлопнула резидентуры немецкой разведки в этих городах.

В это же время офицеры японского военно-морского флота, которые под видом матросов или капитанов рыболовных шхун лезли в территориальные воды Приморья, стали замечать появление около дальневосточных берегов торпедных катеров и небольших подводных лодок. Число этих боевых кораблей все время возрастало. Было отмечено и появление торпедных катеров без экипажей, при этом их всегда сопровождали летающие лодки. Тревожные сообщения, поступившие с рыболовных шхун в японский генеральный штаб, позволили экспертам японской разведки прийти к выводу, что исчезнувшие из Ленинграда и Николаева подводные лодки появились у советских дальневосточных берегов. Особенно беспокоили сообщения о торпедных катерах, управляемых по радио с самолетов. Эти маленькие и почти неуязвимые корабли, обладавшие огромной скоростью, представляли большую опасность для линейных кораблей и тяжелых крейсеров японского флота.

Быстрые мероприятия военного руководства СССР по укреплению дальневосточных рубежей отрезвляюще подействовали на японских адмиралов. Дальнобойные береговые орудия, подводные лодки и торпедные катера могли нанести большой урон крупным кораблям японского флота в случае военной авантюры. Легкая военная прогулка к незащищенным берегам была уже невозможна, а терять линейные корабли от торпедных атак не хотелось, особенно в предвидении будущей схватки с американским флотом за господство в Тихом океане. В памяти японских адмиралов еще были свежи события Первой мировой войны, когда линейные корабли отправлялись на дно от атак подводных лодок и торпедных катеров.

Японская разведка, имевшая солидную агентуру и в Европе, и в Америке, очень внимательно наблюдала за развитием военной авиации крупнейших стран мира. Тщательно исследовалось и развитие воздушного флота СССР. Экспертов японского генерального штаба интересовали тактико-технические данные военных самолетов, которые в случае войны могли появиться над городами и долинами Маньчжурии. О большем эксперты не думали. Японские острова, отделенные от суши сотнями и тысячами километров морей и океанов, считались совершенно недоступными для воздушного нападения любой державы мира.

К середине 1930-х годов в разведывательное управление японского генштаба начала поступать тревожная информация. И агентура в Приморье, которая оставалась там со времен японской интервенции, и разведывательные пункты, расположенные в Маньчжурии и Северной Корее у границ с СССР, начали фиксировать появление в небе Приморья большого количества крупных четырехмоторных бомбардировщиков. Сообщали о них и капитаны многочисленных рыболовных судов, бороздивших Японское море. Часто, подняв головы, они смотрели на эскадрильи могучих воздушных кораблей, уверенно летевших над морскими просторами.

Это были знаменитые ТБ-3, о которых после их полета в Италию в 1934 году много писала мировая пресса, отдавая дань восхищения техническому гению Советского Союза. После крупнейших в предвоенные годы киевских маневров 1935 года, когда на глазах у изумленных иностранных генералов авиационные бригады, вооруженные этими бомбардировщиками, выбросили 2500 парашютистов и выгрузили большое количество военной техники, эти самолеты по праву были признаны лучшими в мире. Ни одна крупнейшая авиационная держава не имела на вооружении таких боевых машин.

То, что соединения этих самолетов перебрасывались из европейской части страны в район Владивостока, наиболее близкого пункта к японским островам, имело большое значение для островной империи. Тактико-технические данные ТБ-3 к тому времени уже не являлись военной тайной. Поэтому японским экспертам не составляло большого труда подсчитать, что с солидной бомбовой нагрузкой, значительно превосходящей нагрузку бомбардировщиков, базирующихся на авианосцах, эти самолеты в случае войны могли достичь крупнейших промышленных центров империи, отбомбиться и вернуться на свои базы.

К 1936 году на Дальнем Востоке была создана крупная авиационная группировка в составе нескольких тяжелобомбардировочных бригад, сведенных в авиационную армию особого назначения. Более сотни тяжелых бомбардировщиков были сосредоточены на авиационных базах в районе Владивостока. Такой авиационный кулак, созданный в непосредственной близости от японских островов, отрезвляюще действовал на горячие головы в японском генеральном штабе.

Наличие авиационной группировки в районе Владивостока не было тайной не только для японского генерального штаба, но и для публицистов и журналистов. В середине 1936 года в Лондоне была издана книга Эрнеста Генри «Гитлер против СССР». Автором был Семен Ростоцкий – нелегал Иностранного отдела… Он жил в Лондоне под фамилией Эрнест Генри и был известен как журналист. Рассматривая совместные планы агрессии Германии и Японии, направленные против СССР, и возможности противодействия им, автор говорил, что один рейд дальневосточных советских воздушных эскадрилий через Японское море на Токио, Осака и Кобе может нанести Японии молниеносное поражение и таким образом парализовать ее одним выстрелом из «воздушного револьвера – Владивостока». Этот выстрел «в грудь Японии», произведенный с кратчайшего географического расстояния, сразу представит в ином свете всю злополучную авантюру гитлеровского союзника в Азии, и это может произойти еще до того, как японские дивизии в Маньчжурии пройдут первые 80 километров, утверждал автор. Суждения Генри были, конечно, полемическими и спорными, но серьезной противовоздушной обороны крупных городов у Японии тогда не было. И такой успешный рейд к японским островам мог оказать огромное моральное воздействие на японскую армию.