В итоге объединение сил, а также согласованность действий подарили литовцам громкую победу при Сауле – победу над меченосцами, заметно ослабевшими от внутреннего противостояния и войн с новгородцами. Впрочем, германские рыцари все равно оставались довольно грозной силой – и сегодня у Невского воинов было не больше, чем у магистра Фольквина фон Наумбурга три года назад. Ударь меченосцы рыцарским клином на открытой местности, и еще неизвестно, как бы сложился ход битвы! С высокой долей вероятности – полным разгромом слабосильной литвы. Но при Сауле германцев и их союзников умело заманили в ловушку болотистой местности, где тяжелые всадники стали совершенно неповоротливы и жутко медлительны. И полное преимущество оказалось на стороне литовских стрелков, засыпающих врага ливнем стрел и градом сулиц.
Сейчас же основная масса балтских налетчиков спешила по дороге, тянущейся вдоль берега реки, к непроходимой лесной чаще, в дебрях которой легкой пехоте литовцев обязательно удастся найти спасение. Отряд же немногочисленных дружинников вождей огибал густую дубраву по уже начавшей раскисать под дождями грунтовке – впрочем, еще сохранившей достаточную твердость для легкой рыси всадников. Да и чего спешить, если русичи, смяв заслон из наиболее боеспособных пешцев, замедлились и потеряли строй, добивая убегающих копейщиков и топорщиков?
Но неожиданно литовские дружинники замедлились – на самом узком участке дороги, стиснутой между лесом и обрывистым берегом реки. Лошади гридей принялись громко ржать, словно от боли, хромать, оступаться, некоторые и вовсе упали. Ближники вождей не сразу поняли, что в дорожной грязи от их взоров были скрыты железные рогульки, торчащие одним стальным шипом вверх, как его не кинь. А поняв, уже ничего не смогли сделать: на литовцев обрушился град стрел с узкими гранеными или игольчатыми наконечниками, выпущенных составными луками суздальских и переяславльских ратников, укрывшихся в лесной чаще. И ведь ударили стрелы по дружинникам с правой стороны, не защищенной щитами.
А приблизившихся к лесу литовских налетчиков встретил на подходе, на открытом участке убийственный ливень срезней умелых полоцких лучников да ловких смоленских охотников, буквально выкосивший первые ряды бездоспешных ворогов. Когда же те оторопело замерли, еще не веря, что угодили в тщательно подготовленную Невским ловушку, лесная чаща взорвалась боевыми кличами русичей:
– Не жале-е-еть!
– Святая Софи-и-ия!
– По-о-о-лоцк!
– А-а-а-а-а!!!
И русичи штормовой волной устремились навстречу литвинам. Отряды пеших дружинников владимирской земли, панцирных секироносцев из числа преданных лично Александру бояр Новгорода, полоцких ратников и смоленских лесорубов – все как один, плечом к плечу. А сам псковский князь, довольно усмехнувшись, красиво и даже немного напоказ потянул меч из ножен, оголив сверкнувший светлой харалужной сталью клинок – и направил его в сторону замерших литовцев. И ближники Невского, а также придержанный им большой полк владимирских да новгородских витязей, общим числом не менее пяти сотен (все, кто уцелел после сечи со свеями и столкновений с литовцами), устремились к врагу, заходя к разбойникам со спины. Ветераны Александра, громившие минувшим летом рыцарей и хирдманов братьев Фолькунгов, вновь вступили в бой, довершая страшный разгром балтских разбойников.
Несмотря на то, что в поход еще в полоцкие земли Невский выступил всего с полуторатысячной дружиной (примерно половину которой составили конные гриди, остальные же – пешцы, до поры следующие верхом), литовцев он громил довольно легко. Как оказалось, на момент удара Александра разбойники уже растеклись по княжеству, разбившись на небольшие отряды, получающие порой жесткий отпор от местных воевод и удельных князей. Но полоцкий князь Брячислав Василькович сел в стольном граде с малой дружиной. Что поделать – земля его оскудела воями из-за продолжительных усобиц, безуспешных войн с меченосцами, многочисленных литовских набегов. Заметно оскудела и казна с тех пор, как торговый путь по Двине взяли под контроль германские крестоносцы, основав в устье ее крепость Ригу. Вот и разбойничали литовцы по всей земле княжества, разоряя небольшие погосты и веси, но не трогая города, чьи дружины, впрочем, редко рвались в бой в поле. А потому уже прославившемуся своей победой над свеями Невскому не составило труда разгромить несколько небольших отрядов литовцев.
Заходя в каждый город, встреченный на своем пути, псковский князь требовал присяги Юрию Всеволодовичу от жителей его и удельных князей (коли были они на местах) или же воевод. Получив же ее (попробуй, воспротивься столь сильной дружине, уже вошедшей в град!), Александр включал отряды местных воев в дружину – таким образом, достигнув Полоцка, он увеличил свою рать уже до двух тысяч мужей.
Ну а литовцы, прознав о страшном поражении германских рыцарей под Псковом и гибели ландмейстера «ливонцев», о разгроме своих соратников царской ратью под началом Невского, принялись спешно покидать землю княжества, всеми силами уклоняясь от большого сражения. И когда Александр дошел до Полоцка, противостоять ему было уже некому – разбойники бежали. Сам же Невский, передав князю Брячиславу условия вступления Полоцка в царство, привел его к присяге. После чего венчался с дочерью Брячеслава Александрой.
Будущую свадьбу отцы новобрачных обсуждали еще прошедшей зимой, и брачный союз был весьма полезен обеим сторонам. Но как же легко на душе Невского стало при первом же пойманном им взгляде нежной и юной красавицы! Своим теплым, обволакивающим взором, стыдливым румянцем на щеках, необычайной плавностью и легкостью в движениях она сразу глянулась молодому жениху, своей девичьей красотой ранив его сердце.
Свадебку сыграли весело и лихо – как только лихо могут гулять мужи, оторвавшиеся от войны на пару дней и уже завтра обязанные вновь выступить в поход. И как бы тяжело не было Александру оставлять молодую жену, покорившую его сердце, он был вынужден покинуть Полоцк. Выступив наперерез большому литовскому войску, возвращающемуся из-под Смоленска…
Князь Всеволод Мстиславич Смоленский хоть и уцелел на Калке и с успехом воевал по молодости лет с германскими крестоносцами, двадцать зим назад добыв славную победу под Венденом, с годами растерял былую удаль. Не решившись оборонять Смоленск с малой дружиной, он оставил стольный град княжества на милость захватчиков-литовцев. Однако и балты не дошли до Смоленска, узнав об Александре Ярославиче, уже следующим на юг с войском, и разгроме действующих севернее вождей.
Невский призвал Всеволода к себе на помощь – а сам двинулся наперерез литовскому войску. Балты уходили спешно, не желая проверять на себе объединенную мощь княжеских дружин. Но сами русичи шли по своей земле, и местные жители охотно показывали воям Александра более короткие пути и тайные лесные тропы. Именно такими тропами Невский и провел своих пешцев, отправив их наперез врагу и подготовив литовцам засаду в самом удобном для того месте. Сам же князь, объединив конную дружину с гридями Всеволода, настиг даже не пытающегося принять честный бой врага, загнав его в заранее подготовленную ловушку.
Ныне же Александр в числе первых гридей ворвался в ряды пеших бездоспешных литовцев, уже сломленных и начавших разбегаться. Но не они были желанной целью воинственного князя! Рассекая толпу балтов во главе клина ближников, Невский устремился к замедлившимся литовским дружинникам, на скаку сшибая могучим жеребцом оказавшихся на пути пешцев. По-рыцарски зажав пику рукой, сын Ярослава готовился кушировать ворогов, вышибая их из седел копьем, – как совсем недавно поверг ярла Биргера!
Но литовские всадники уже прорвались сквозь полосу шипов, потеряв больше половины ратников от стрел лучников младшей дружины. Закинув щиты за спины, они спаслись от убийственного залпа, направленного им вслед, и благополучно избежали рокового столкновения с гридями Александра, бросив на погибель оставшуюся рать.
Когда с литовцами все было окончено, псковский князь снял с головы шелом, протерев тыльной стороной ладони пот со лба (упрел в сече!), после чего окинул внимательным взором поле боя. На первый взгляд тел русичей было в разы меньше, чем литвинов, что не могло не радовать сердце Невского. Вдруг Александр заметил направляющегося в его сторону всадника – явно запыхавшегося, на заметно заморенном коне, разительно отличающемся от побывавших в бою скакунов. Разгоряченных и уставших, но так же полных грозной мощи, как и перед сечей. Этот же жеребец явно проделал дальнюю дорогу, неся незнакомого князю дружинника на встречу с ним.
