— В том-то все и дело. Поскольку магия природы является единственной областью, в которой преимущество русских чародеев над всеми остальными магами мира никто даже не пытается оспаривать, ее кому попало не преподают. Только избранным с незапятнанной репутацией, имеющим явный талант, да любимчикам начальства, знающим, как правильно подлизываться к вышестоящим… — пропыхтел Олег, отправляя в полет третий огненный шар. Рванувшееся вперед с неожиданной для его создателя скоростью заклинание ударило мощно и сильно, а на месте его разрыва почти целых три секунды бушевало никак не желающее угасать магическое пламя. Жаль, попало оно совсем не туда, куда надо. Однако если бы та слегка проржавевшая кадка, куда угодил файербол, являлась врагом, то волшебство его бы точно уничтожило! — А сам я учиться ей никогда не пробовал, хотя, может, и зря! В конце концов, обниматься с елкой или приманивать зайчиков куда менее напряжно, чем разбирать на части перекореженного вражескими снарядами и способного в любой момент взорваться тяжелого голема. Про копание в чужих потрохах уже и не говорю…
Только внезапно взвывшее благим матом чувство опасности позволило чародею сохранить голову на плечах. Повинуясь рефлексу, вбитому при артиллерийских обстрелах и сражениях с массовым использованием огнестрельного оружия, он упал ничком прямо там, где стоял. И только поэтому обрушившийся из пустоты мощнейший колющий удар пришелся в никуда, выбивая из стены каменную крошку. Не увернись Олег в последний момент — и понял бы он на собственном опыте, как чувствует себя бабочка, когда ее протыкает насквозь игла энтомолога. А вот выронившей свою иззубренную секиру Доброславе повезло меньше. Сразу две вонзившиеся в спину крупных тяжелых пули могли вывести из строя даже обладающего феноменальной живучестью оборотня, а ударившая вдогонку им волна темно-зеленого гнилостного света и вовсе отшвырнула истекающую кровью кащенитку метра на три, словно та была маленькой комнатной собачонкой, подвернувшейся под чей-то сапог.
«Четыре плюс два равно шесть… — билась в голове боевого мага лихорадочная мысль, когда он перекатывался, спасаясь от новых ударов копья. И это было именно полноценное копье, а не какой-то там дротик. Длиной почти в два метра, с широкими листовидным стальным наконечником, перевитое двумя лентами железа, чтобы придать древку большую прочность и способность парировать рубящие выпады. И его владелец, мохнатая, злобно рычащая и роняющая пену с клыков прямоходящая помесь человека с собакой, явно умел обращаться со своим оружием. Как и два его товарища — стрелок с двустволкой и шаман, которые под покровом скрывающих чар сумели незаметно подобраться к обладающей невероятно острыми чувствами Доброславе на расстояние удара. — Черт, как же мы могли забыть, что этих долбаных гноллов было девять?! И среди них все дрались обычным холодным оружием, в то время как соваться в эту дыру без собственного колдуна — просто самоубийство!..»
Много думать во время драки вредно. Доказательством данного тезиса стал широкий наконечник, все же вонзившийся в живот боевого мага. С рычанием, в котором странным образом сочетались злоба и довольство, гнолл-копейщик провернул рукоять своего оружия, перемешивая кишки человека. Вот только вместо полных страдания стонов и гримасы агонии на лице своей жертвы он увидел лишь кривую усмешку, на удивление напоминающую его собственный оскал. А в следующее мгновение взвыл от боли и невероятного ужаса уже сам псоглавец, ибо некая невидимая сила вцепилась в его глаза и принялась безжалостно выдирать органы зрения из положенного им природой места. Причем, в отличие от заблокировавшего себе возможность чувствовать боль волшебника, нелюдь сполна оценил все те незабываемые ощущения, что появляются, когда чья-то безжалостная воля превращает его в жалкого калеку, навеки утонувшего в темноте.
О, он сразу же догадался, в чем причина, благо не так уж много имелось вокруг подозреваемых. Гнолл выдрал с мясом из обидчика свое копье с тем, чтобы вонзить его обратно. Даже попал, несмотря на резко наступившую слепоту. Но это было последним успехом в его жизни, расплатой за который послужила воистину ужасающая смерть. Боевой маг третьего ранга со специализацией целителя применил на своем изувеченном враге чары, обратные анестезии. Проще говоря, он усилил чувствительность псоглавца до такой степени, что даже нежное поглаживание перышком превратилось бы для того в безжалостное касание наждака. В результате нелюдь с пустыми окровавленными глазницами умер на месте от болевого шока, ибо таких немыслимых мук его сердце выдержать просто не могло.
— Зря вы не сбежали, пока была возможность… — только и смог прохрипеть Олег, когда сел, несмотря на торчащее в животе копье.
Оставив кащенитку на попечение щедро раздающего магические удары шамана, к нему развернулся стрелок, уже почти успевший перезарядить свою двустволку. Вот только провести контроль подранка псоглавцу не удалось. Его оружие и одежда просто взорвались. Вернее, сдетонировал порох в распиханных им куда попало патронах. Всех патронах, которых было никак не менее четырех или пяти десятков. Излишне говорить, что выжить после подобного стрелок не имел и шанса. Чародей не мог точно сказать, было ли данное воздействие пирокинезом или все-таки техномагией. Он просто пожелал этого, подкрепив свою волю немалым количеством магической силы, и реальность подстроилась под желания волшебника. Правда, сотворить что-нибудь подобное в ближайшем будущем, ну или хотя бы часика через два-три, нечего было и пытаться. Резерв показал дно, за эффективность и скорость сотворения колдовства пришлось платить безбожно высоким расходом энергии. Остатков сил едва-едва хватало, чтобы удерживаться в сознании и пытаться вытащить из себя зацепившееся за что-то копье.
— Доброслава, последний на тебе! Я все…
Кащенитка жалобно рыкнула, пытаясь встать с пола, но снова рухнула на колени, когда в ее покрытое шерстью тело ударил сотворенный гноллом-шаманом заряд холода. Около килограмма плоти немедленно превратилось в сосульку и растрескалось, однако оборотня такой раной было не убить. Не было бы у девушки кучи иных повреждений, так она бы уже порвала своего противника на много-много маленьких щеночков. Однако сейчас изгнанная язычница находилась определенно не в самом лучшем состоянии, судя по количеству лысых участков на ее шкуре: Доброславу успели приложить минимум шестью полноценными боевыми заклинаниями, и это если не считать двух пулевых ран, откуда продолжала сочиться кровь.
Последний из псоглавцев действовал с легкостью и непринужденностью опытного профессионала, не давая противнице ни единого шанса приблизиться и пустить в ход когти или зубы. И судя по всему, запасы выносливости и живучести кащенитки должны были подойти к концу намного раньше, чем запас сил гнолла-волшебника. Впрочем, недоучка и не смог бы окутать себя и своих сородичей невидимостью, заодно полностью скрыв звуки их перемещения, следы в пыли и даже запах. А без последних трех компонентов он точно не смог бы подкрасться к оборотню, находящемуся настороже и внимательно присматривающемуся в поисках угрозы к происходящему вокруг него.
Увешанный бусами, косточками, амулетами и прочей дребеденью шаман действовал расчетливо и методично, не отвлекаясь на то, чтобы высказать врагам хоть одну угрозу или добить обессилевшего Олега. Все его внимание оказалось сосредоточено на Доброславе. Удар воздушного молота, ломающий коленный сустав. Поджигание шерсти на голове. Призрачные ножи, взрезающие на промороженной груди плоть до костей. Оборотень обладала очень хорошей регенерацией, иначе к настоящему моменту оказалась бы мертва троекратно, но и у ее организма имелись пределы. И скорее всего, еще секунд через тридцать или сорок безжалостного избиения заклятиями одним оборотнем в этом мире стало бы меньше, но тут вмешался его величество случай. Под лапу девушке попалась берцовая кость одного из скелетов, ныне представляющих из себя лишь дергающийся на полу мусор. И эту весящую никак не меньше пары килограмм импровизированную дубинку кащенитка швырнула в своего обидчика, который то ли не смог сразу перенастроиться с атаки на оборону, то ли попросту не знал ни одного щитового заклинания. В любом случае метательный снаряд попал ему прямо в лоб, оглушив на несколько секунд и заставив потерять концентрацию. В себя гнолл пришел как раз вовремя, чтобы успеть по достоинству оценить клыки оборотня, намеревающегося откусить ему все лицо. Псоглавец успел закричать от ужаса и обгадиться, но на этом его жизнь и кончилась. А для Доброславы начался пир.
