Мельком оглянувшись на лестницу, Кавенант торопливо шагнул внутрь и оказался в небольшом помещении. Мореход последовал за ним, нагнув голову – и дверной косяк, и потолок в комнате были расположены не слишком высоко. Пошарив ладонью по стене, он тут же закрыл дверь, наблюдая за тем, как она вновь сливается со стеной и становится неотличима. Потом, обогнав Кавенанта, он двинулся по коридору, расположенному за комнатой.

Здесь было так же светло и холодно, как и в большом зале. Коридор уходил вниз, в глубины мыса, и Кавенант с надеждой посмотрел вперед, надеясь, что этот коридор окажется именно тем, который им нужен. Он чувствовал слишком большую слабость и боялся, что у него не хватит сил, если им придется обшаривать все Ясли.

Оба молчали, не желая рисковать быть услышанными юр-вайлами. Мореход взглянул на Кавенанта, пожал плечами и устремился в глубину туннеля.

Низкий потолок заставлял Великана идти на корточках, что не мешало ему передвигаться достаточно быстро И Кавенант не отставал – заметный уклон вниз позволял без особого труда переставлять усталые ноги. Точно близнецы-братья, несмотря на все свои различия, неразрывно связанные друг с другом тем, что предшествовало их появлению на свет, они бок о бок устремились сквозь скалу Риджик Тоум.

Кавенант несколько раз падал, пока они шли. Ощущение, что надо торопиться, и страх возрастали, пока они пробирались по узкому коридору; и эти чувства не прибавляли сил. Напротив, ему стало так муторно, точно он уже потерпел поражение. Мертвенный холод сковывал его, пронизывая до самых костей, хотя через некоторое время он начал испытывать от него странное удовольствие – как будто, измученный странствиями, он наконец добрался до своего последнего прибежища, туда, где его ждал домашний очаг. Время от времени он ощущал нависшую над этим местом, где царила безупречность, яростную, ненасытную злобу. В этой атмосфере удовольствие и презрение ощущались как одно и то же. Ясли Фоула были местом обитания существа, которое понимало, что такое совершенство – существа, которое ненавидело жизнь не потому, что она представляла для него какую бы то ни было угрозу, но потому, что сама ее смертность оскорбляла чувства, составляющие основу его существования. От этого измученные ноги Кавенанта время от времени переставали чувствовать камень под ногами, и он падал головой вперед прямо на спину Морехода.

Тем не менее они продолжали двигаться и в конце концов добрались до конца туннеля. За ним открылся ряд совершенно пустых помещений – безо всяких украшений и мебели, аккуратных, симметричных; создавалось впечатление, что здесь никто не живет, а может быть, и никогда не жил. И все же холодный зеленый свет сиял везде, отчего все было похоже на сверкающий ледяной кристалл. Пот на бороде Морехода застыл сверкающими каплями, похожими на изумруды, и он дрожал, несмотря на свою отличную закалку.

За этими помещениями они обнаружили ряд ступенек, которые вели вниз через огромные пустые залы с галереями, где оратор мог бы произносить речи, обращаясь к многотысячной аудитории. И снова – никаких признаков чьего-либо присутствия. Эта часть Яслей относилась к личным апартаментам Лорда Фоула; сюда не допускались ни юр-вайлы, ни какие-либо другие твари. Мореход вел Кавенанта все дальше и дальше сквозь это безупречное совершенство – вниз, вниз, все время вниз, в самые глубины, туда, где Лорд Фоул хранил Камень Иллеарт. Ощущение печали и древнего зла Риджик Тоум становилось все сильнее, по мере того как они опускались на более низкие уровни. Со временем Мореход так замерз, что даже перестал дрожать, а Кавенант шагал позади, чувствуя, что веки у него слипаются, и с трудом удерживаясь от того, чтобы не заснуть прямо на ходу.

Инстинкт, заставляющий их опускаться все ниже, не обманул. Постепенно Мореход начал ощущать, что они приближаются к Камню; излучение Зла стало почти осязаемым, заставляя вибрировать нервы.

Наконец путь им преградила стена. Мореход нашел в ней еще одну потайную дверь – таким же способом, как первую – и открыл. За ней оказался высокий круглый зал. Пропустив вперед Кавенанта, Великан закрыл дверь и осторожно направился к центру зала.

Точно так же, как и все предыдущие, этот зал был лишен каких бы то ни было особенностей, если не считать того, что в нем имелось несколько дверей. Мореход насчитал их восемь – все размещенные на идеально одинаковом расстоянии друг от друга, все внешне ничем не различающиеся, все сделанные из хорошо отшлифованного камня. Никаких признаков жизни или какой-либо деятельности за дверями не ощущалось, однако нервы Морехода напряглись, как только он повернулся лицом в ту сторону, где находился Камень.

– Здесь, – уверенно произнес он, указывая на одну из дверей. – Здесь тронный зал Риджик Тоум. Здесь Душегуб хранит Камень Иллеарт.

Не глядя на друга, он подошел к двери и прикоснулся к ней руками, проверяя свою догадку.

– Да, – прошептал он. – Это здесь.

Страх и ликование боролись в его душе; прошло некоторое время, прежде чем он заметил, что Кавенант молчит.

Он надавил руками на дверь, чтобы проверить ее прочность.

– Кавенант, – сказал он через плечо, – друг мой, конец близок. Осталось немного, собери все свое мужество. Я разобью дверь. Как только я сделаю это, ты должен сразу же вбежать в тронный зал. Иди к Камню – прежде чем какая-либо сила помешает тебе. – И снова от Кавенанта не было никакого ответа. – Неверящий! Мы у цели, теперь не время колебаться.

Чужим, отрывистым голосом Кавенант сказал:

– Тебе нет необходимости ее разбивать. Мореход резко обернулся и отскочил от двери.

Неверящий стоял в центре зала – и не только он.

Рядом с ним стоял один из вожаков юр-вайлов. Из ноздрей его сочилась отвратительная слизь, а в руках он держал железные кандалы, соединенные цепью.

Мореход в ужасе наблюдал, как они сомкнулись на запястьях его друга. Потянув за цепочку, юр-вайл подвел Кавенанта к двери в тронный зал.

Великан кинулся на помощь Кавенанту, но его остановил страшный, темный, горящий взгляд его глаз; в них Мореходу почудилось нечто совершенно непонятное. Неверящий пытался этим взглядом сказать ему что-то – то, для чего у него не было слов. Мореход представлял, что порождения Дьявольской Мглы способны сделать с Кавенантом, но все же… Чтобы человек вот так, сам, добровольно подчинился им… Это не укладывалось у него в голове.

– Кавенант! – протестующе воскликнул он.

Мгновение взгляд Кавенанта словно пытался просверлить Морехода насквозь, а потом метнулся прочь, заставляя Великана посмотреть в ту же сторону. Вопреки собственному желанию, Мореход повернулся и увидел еще одного Великана, стоящего на другом конце зала – руки в боки и свирепая ухмылка на лице. Мореход сразу же узнал его; это был один из трех братьев-близнецов, которые стали жертвами Опустошителей. Подобно Елене, эта измученная душа была поднята из праха, чтобы служить Душегубу.

Прежде чем Мореход успел опомниться, дверь тронного зала открылась и тут же захлопнулась за Кавенантом.

В то же мгновение распахнулись все остальные двери и толпа оживших монстров ринулась в зал.

Резко обернувшись, Мореход понял, что окружен. Множество тварей набилось в зал; их было больше чем достаточно, чтобы просто задавить его своей массой, даже не применяя оружия. Но они не нападали. Они стояли вдоль стен, сгрудившись у каждой двери, чтобы отрезать ему путь к отступлению, и напряженно наклонившись вперед, как будто жаждали разорвать его на куски. Но они предоставили сделать это ожившему Великану.

Мореход повернулся лицом к монстру, который медленно надвигался на него, злорадно ухмыляясь.

– Приветствую тебя, Мореход, – произнес он скрипучим голосом. – Тот, что предал свой род. Ты – мой товарищ, и я хочу поздравить тебя. Ты отлично послужил хозяину. Мало того, что ты бросил наших соплеменников во время расправы, когда наш род был стерт с лица земли; теперь ты доставил это ничтожество с его Белым Золотом, которому он не смог найти применения, прямо в руки Презирающего, Сердца Сатаны и Душегуба. Отлично сработано! Приветствую и поздравляю тебя, товарищ мой! – Он произнес слово “товарищ” подчеркнуто презрительным тоном. – Я – Насмешник. Это я убил всех Великанов Коеркри, взрослых и детей.