Окрестности Лондона, 1820 год

За ним кто-то следит. Натянув поводья, Стивен резко остановил Перикла и, оглянувшись, окинул взглядом окрестности. Было так темно, что он едва различал очертания леса, черневшего по обе стороны пустынной дороги. В июльской ночи дул легкий ветерок. Где-то неподалеку стрекотал хор кузнечиков. Вроде бы все как обычно. Но ему грозила опасность. От предчувствия чего-то ужасного по спине забегали мурашки. Кто-то здесь есть. Наблюдает за ним. Ждет его. «Как же они сумели разыскать меня здесь? Я был уверен, что ускользнул из Лондона незамеченным». Губы его скривились. Такая плата за то, чтобы провести несколько дней в своем охотничьем домике? И тут его размышления прервал какой-то шелест. Сухие листья? Нет, шепот, чьи-то голоса. А потом — вспышка белого света во тьме. И тотчас же раздался выстрел. Плечо разорвала жгучая боль. Он застонал и вонзил каблуки в бока Перикла. Они помчались к лесу, под сень деревьев, но преследователи не отставали. Топот и крики раздавались все ближе. «Проклятие, я не собираюсь здесь умирать! Этим негодяям не одолеть меня, кто бы они ни были. Они уже пытались — но у них ничего не вышло, И этой ночью не получится!» Стивен несся сквозь чащобу и благодарил Господа за то, что отказался от предложения Джастина, желавшего сопровождать его в этой поездке. Ему требовалось уединение, а его маленький, скудно обставленный домик был самым уединенным местом, тихой гаванью, убежищем, пристанищем. Только бы добраться туда. Живым. А если нет, то по крайней мере его лучший друг не погибнет вместе с ним.

— Вон он! Впереди!

Грубый голос раздался за его спиной. Он обливался потом. И запах крови — его крови — бил в ноздри. Голова закружилась, и ему показалось, что он сейчас лишится чувств. Но, скрипнув зубами, он преодолел слабость. «Нет! Не хочу вот так умереть!» Стивен принял такое решение, но понимал: опасность велика. Он находится за много миль от какой-либо помощи. Никто, кроме Джастина, не знает, где он сейчас. А Джастин не ждет от него вестей. Сколько пройдет времени, прежде чем кто-то узнает, что он мертв? Полмесяца? Месяц? Больше? Да и найдут ли его когда-нибудь в этом лесу? Нет. Единственная надежда — оторваться от этих негодяев. Но они настигают его. Раздался второй выстрел. Обжигающий удар выбил Стивена из седла. Громко вскрикнув, он рухнул на землю и покатился по крутому склону. Перед его мысленным взором вспыхивали образы. Равнодушный, неумолимый взгляд отца. И столь же равнодушный смех матери. Пьяный брат Грегори — теперь он унаследует титул. И Мелисса — робкая, похожая на мышку жена Грегори. Сияющая улыбка сестры Виктории — она вышла замуж за Джастина. Сколько сожалений! Сколько незаживших ран! Сорвавшись вниз, он скатился к ледяному потоку. Вода. И жуткая боль во всем теле. Он проваливался во тьму. О Господи! Какой нелепый конец!.. Двуколка медленно катилась по тряской дороге, и Хейли Олбрайт, сидевшая между своими широкоплечими слугами, едва могла вздохнуть. Однако она не обращала внимания на неудобство, хотя мечтала о горячей ванне и мягкой постели. Хейли попыталась пошевелиться, но тщетно — Уинстон и Гримзли были точно каменные. Она тяжко вздохнула. Они безнадежно опаздывали, и дома, наверное, ужасно беспокоились. Если Уинстон и Гримзли не прекратят спорить, ей придется задушить их собственными руками — только бы их высвободить… И тут Хейли увидела яркую вспышку во тьме. Она присмотрелась, однако ничего не заметила. Ничего, кроме тени, затаившейся под деревьями. Неужели разбойники? Хейли натянула поводья, и двуколка со скрипом остановилась. Указав дрожащим пальцем на деревья, она прошептала:

— Что там такое? Гримзли уставился в темноту.

— Что там? Я, мисс Хейли, ничего не вижу.

— Так это ж потому, что твои дурацкие очки сидят у тебя на лысине, а не на длинном носу, — проворчал Уинстон. — Надень их как положено, старый болван, и все увидишь.

Гримзли нахмурился:

— Ты кого называешь старым болваном?

— Тебя. Только ты еще и глухой к тому же.

— Глухой?.. Да ты так поставил колеса, что теперь ничего не услышишь из-за скрипа. — Гримзли презрительно усмехнулся.

— Но я же все-таки поставил их! — заявил Уинстон. — И я, черт подери, недурно потрудился, а мисс Хейли?

Хейли закусила губу. Первый помощник ее отца-капитана жил у них в доме уже три года, и уже три года Хейли просила бывшего моряка выражаться поделикатнее.

— Вы все замечательно починили, Уинстон. Но посмотрите-ка вон туда. — Хейли снова указала на тень, двигавшуюся под деревьями. — Что это такое? Боже милостивый, только бы на нас не напали разбойники!

Она украдкой похлопала себя по бедру. Убедившись, что ридикюль надежно спрятан в складках юбки, снова вздохнула. «Господи, какому риску я подвергаюсь! Сколько мне приходится лгать из-за этих денег! Я вовсе не желаю отдавать их каким-то разбойникам». Хейли почувствовала себя виноватой. Никто понятия не имел об истинной цели сегодняшней поездки в Лондон, Хотя ложь была ей ненавистна, она и в дальнейшем намеревалась хранить это в тайне. Ведь если ты что-то скрываешь, то поневоле приходится лгать. Семье нужны эти деньги, и только она отвечает за их сохранность. Пытаясь совладать с нарастающим страхом, Хейли осмотрелась. Кажется, все как обычно. Волосы растрепал летний ветерок, и она откинула со щеки несколько прядей. Девушка снова осмотрелась — и вздрогнула. Огромная тень отделилась от стены деревьев и двинулась им навстречу. Хейли похолодела. Только не нужно впадать в панику, тщетно уговаривала она себя. О Господи! Что будет с ее семьей, если ее убьют на этой темной, пустынной дороге? Тетя Оливия совершенно беспомощная — да еще и четверо детей. Келли всего шесть лет! И Натану она нужна, и Эндрю, и Памеле… Тень подошла еще ближе — и Хейли с облегчением вздохнула. Это была лошадь. Всего-навсего лошадь. На плечо девушки легка мозолистая рука Уинстона.

— Вы не волнуйтесь, мисс Хейли. Если что, я не позволю вас обидеть. Я обещал вашему отцу, да спасет Господь его душу, что буду вас защищать. Так что не волнуйтесь. Если здесь затаился разбойник, я сверну ему шею. Я голыми руками выну из него внутренности и свяжу душегуба его же собственными кишками. Я…

Хейли строго взглянула на старого моряка.

— Благодарю вас, Уинстон, но вряд ли это понадобится.

По правде говоря, наш «разбойник» — всего лишь 6 лошадь без всадника. Вернее, конь.

Гримзли почесал в затылке и наконец-то водрузил очки себе на нос. Затем, уставившись в темноту, пробормотал:

— Подумать только, лошадь… Стоит посреди дороги. Представляете?..

— Мисс Хейли только что это сказала, — проворчал Гримзли. — Хотя я удивляюсь, что ты разглядел эту животину, прежде чем она цапнула тебя за тощий зад.

Хейли улыбнулась и сделала вид, что ее не коробит от выражений Уинстона. Она проворно соскочила на землю и осторожно подошла к животному. Жеребец был огромен, но Хейли еще не встречала лошади, с которой не сумела бы поладить. Схватив поводья, она проговорила:

— Какой ты красивый… — Девушка погладила бархатистый нос жеребца. — Ты самый настоящий красавец, никогда такого не видела. Но почему ты здесь совсем один? Ты чей?

Жеребец заржал, и Хейли ласково потрепала его по блестящей черной гриве, пытаясь успокоить животное. Минуту спустя она обернулась и окликнула слуг:

— Гримзли, принесите фонарь, пожалуйста. А вы, Уинстон, подержите поводья. Я хочу осмотреть этого красавца. Кажется, его правая передняя нога кровоточит.

— Это серьезно? — спросил Гримзли, заглядывая через плечо девушки.

— Нет, слава Создателю. Полечить его нужно, но нога не сломана.

Хейли выпрямилась и взяла из рук Гримзли фонарь. На левом боку жеребца было множество царапин, а в хвосте путались листья и веточки.

— Похоже, он мчался напролом через заросли, — размышляла вслух Хейли. — Но он ухоженный, холеный… а царапины на боку свежие. Должно быть, хозяин где-то здесь, поблизости. — Девушка повернулась к лесу, вглядываясь в чернильно-черную тьму, и проговорила: — Надо поискать его. Возможно, он сильно ушибся.