Сейдж с трудом сглотнула и не сводила глаз с уголка его воротника.

— Но, ты была… Это было… Черт, мне нет необходимости рассказывать тебе, как это было! — Харлан выдохнул целый клуб пара и выругался. — Ты чуть двинулась, девочка, — и я пропал.

Его речь с придыханием напомнила Сейдж все, что она ощущала тогда. Его слова и напряженность, с которой он говорил, снова превратили те моменты в реальность. Чувствуя головокружение, девушка стала инстинктивно искать опору.

Харлан поймал ее за плечи и притянул к себе, потом крепко обхватил обеими руками. Губы его двигались у нее в волосах.

— Скажи, что ты в порядке. Успокой меня, Сейдж!

— Я в порядке. Даю слово. Все хорошо.

— Я не сделал тебе больно?

— Нет.

— Поклянись.

— Клянусь!

— Я бы не смог себе простить, если бы сделал тебе больно, но, черт побери, с тобой было так хорошо, Сейдж! А ты… э-э… получила от этого хоть какое-то удовольствие?

Голова у его груди кивнула.

— Чуть-чуть?

— Сколько-то, — смущенно пробормотала она.

— Ты хочешь сказать — больше чем чуть-чуть?

Сейдж снова кивнула.

— Ах, Сейдж, — выдохнул Харлан и откинул ее голову назад. Его приоткрытые губы нашли ее рот. Холодная ночь сделала его поцелуй горячее, влажнее, мягче. Они жадно целовались, потом Харлан оторвался от нее и прижал лицо Сейдж с своему горлу в расстегнутом воротничке, где девушка могла вдыхать запах его чистой кожи, ощущать сильное биение его пульса.

— Послушай, я знаю, что ты еще не успела почувствовать, будет ребенок или нет. С этой свадьбой и всем остальным ты, наверное, об этом даже и не подумала.

Да, Сейдж не подумала. Сам акт настолько переполнил ее, что в мозгу девушки не осталось места для мыслей о чем-то еще, даже о его последствиях.

— Я вот что думаю, — продолжал Харлан. — Если у тебя не будет месячных, я хочу, чтобы ты сразу же мне об этом сказала. Я хочу поступить, как надо, Сейдж. Я тогда на тебе женюсь.

Тепло его тела, надежность его рук, негромкий звук его голоса создавали обманчивое чувство спокойствия. Очертания холодной реальности размылись под его ласками, глубоким поцелуем, ощущением его дыхания в ее волосах.

Но когда смысл его слов наконец проник сквозь окутавшую Сейдж дивную дымку, он полностью и мгновенно разогнал этот обманчивый туман. Розовый ореол романтизма сменила красная пелена ярости.

Сейдж с силой оттолкнула парня, и в тот же самый момент носком сапожка ткнула его в голень.

— Ах ты, подонок! — Она сжала кулаки и стала осыпать его голову ударами, от большинства которых Харлан сумел увернуться. — Мне не нужна твоя благотворительность. Я сама могу о себе позаботиться. Кому нужна твоя помощь? Да я не вышла бы за тебя…

— Сейдж, успокойся. Я сказал неудачно. Что я имел в виду…

— Я знаю, что ты имел в виду! — И она снова принялась его колотить.

— Прекрати это! Черт побери, прекрати! Я не хочу повредить тебе.

— Повредить мне! — вскрикнула Сейдж. — С самой нашей первой встречи ты так или иначе мне вредишь! — вопила она, противореча своим предыдущим заверениям.

Харлану удалось захватить оба ее запястья, что заставило девушку окончательно рассвирепеть. Она вырывалась и лягалась, и пальцы ее загнулись когтями, так что если бы ей удалось высвободить руки, они выцарапали бы ему глаза.

Оба были изумлены, когда автомобильные фары прорезали в темноте полосу и остановились на них, как театральный прожектор. Через секунду на фоне яркого света появились силуэты Чейза и Лаки.

— Что тут, к черту, происходит? — вопросил Чейз.

— Надеюсь, что у тебя есть убедительное оправдание тому, как ты ее держишь, Харлан, — рявкнул Лаки.

— Есть. Если я ее отпущу, она может меня убить.

— И убью! — Сейдж ударила его плечом в ребра. Харлан охнул и согнулся.

Ловя воздух, он прохрипел:

— Она… она, может быть…

— Нет! — Сейдж окаменела, перестав вырываться, и умоляюще посмотрела на Харлана.

— Я должен им сказать, Сейдж. — Харлан бросил на нее полный сожаления взгляд, потом снова повернулся лицом к ее братьям. — Она, может быть, беременна от меня.

На мгновение все застыло в тревожном ожидании, как бывает, когда время будто останавливается между близким разрядом молнии и ударом грома.

— Ах ты подлый сукин сын!

Лаки бросился на Харлана. Тот еле успел оттолкнуть Сейдж в сторону. Кулак Лаки врезался ему прямо в живот. Парень сложился вдвое, но тут же был выпрямлен крепким апперкотом в подбородок.

— Лаки, я не хочу с тобой драться. Я хочу…

Призыв, который собирался произнести Харлан, был оборван еще одним ударом, скользнувшим по его плечу. Уворачиваясь от него, парень потерял равновесие и приземлился на задницу в грязь.

Вскинув голову, он гневно посмотрел на Лаки. Ярость, которую она прочла в его взгляде, заставила Сейдж отпрянуть.

— Черт побери, я сказал, что не хочу с тобой драться, но ты не оставил мне выбора.

Харлан вскочил на ноги и, пригнув голову, бросился на Лаки.

— Чейз! — крикнула Сейдж. — Сделай что-нибудь!

Чейз был не таким вспыльчивым, как младший брат, но он был не менее мощным, сильным и быстрым. И он никогда не боялся драки, особенно тогда, когда решался вопрос фамильной чести.

Но, хотя Сейдж сама всего несколько мгновений тому назад грозилась убить Харлана, она испытала облегчение, увидев, что в драке не будет двое против одного. Чейз не присоединился к потасовке, а попытался ее остановить.

Однако Лаки и Харлан не собирались ему этого позволить. Они кровожадно обменивались ударами. Оба сопротивлялись мирным усилиям Чейза. За свои попытки он только расплатился расквашенным носом. Сейдж не могла с уверенностью сказать, чей кулак нанес этот удар.

Какое-то время Лаки имел над Харланом преимущество. Харлан защищался. Потом положение изменилось. Наступать начал Харлан. Он всадил серию ударов Лаки под дых, сделал коротенькую передышку, а потом нанес яростный удар прямо в подбородок. Лаки попятился, повернулся, спотыкаясь, и боком врезался в решетку радиатора.

Даже оттуда, где стояла Сейдж, слышно было, как хрустнула кость. Казалось, Лаки мучительно долго висел на радиаторе в полной неподвижности, а потом соскользнул на землю, прижав правую руку к животу, и потерял сознание.

Сейдж считала, что понимает значение слова «страдание». Но хотя в словаре Уэбстера толкование его было очень пространным, оно оказалось неполным. До сегодняшнего вечера Сейдж не осознавала всю глубину и ширину пространства, определяемого понятием «страдание». Оно пронизывало ее до мозга костей, как жестокая простуда, которая заставляет человека съежиться под одеялами в тщетной попытке согреться. Страдание вызывает озноб, от которого человек стучит зубами, и сжимает судорогой его мускулы. До боли!

Широко открыв глаза, девушка смотрела в темноту, окружавшую ее постель, и перебирала в уме все события нескольких последних часов.

Закрывая глаза, Сейдж снова видела в призрачном свете фар Харлана и Лаки, сцепившихся в схватке, и сумасшедшее кружение поднятой ими пыли. Она снова слышала тошнотворные звуки лопающейся кожи, ломающейся кости… Перед ее глазами ярко стояло лицо брата, искаженное гримасой боли, его побелевшие губы…

Чейз затолкал Сейдж и Лаки в кузов «пикапа» и на бешеной скорости помчался домой, на ранчо. Езда была ужасной. Каждый толчок машины на ухабах вызывал у Лаки залп изощренных проклятий.

Прибытие их домой вызвало панику. Начавшийся шум и крики превратили ранчо в какой-то ад. Вся их одежда была залита кровью, и невозможно было разобрать чьей. У Лаки, кроме сломанной руки, была разбита челюсть и один глаз опух от удара, и еще была рассечена губа. Через несколько минут он был уже на пути в больницу в сопровождении Девон и Чейза. Марси и Сейдж остались с детьми, которых, к счастью, уже уложили спать.

Только позже Сейдж вспомнила о брошенных на пастбище лошадях. Она побежала в конюшню. Лошади были там, расседланные и вычищенные. Очевидно, это сделал Харлан, но ни его грузовичка, ни его самого нигде не было видно.