– Я в курсе, кто солист, – фыркнул в ответ на это Илья, складывая руки на груди поверх яркой толстовки с принтом. – Я сам! А гиде нам взять гитариста… Ну вот гиде? Точнее гитаристку, мать ее итить!

– Хм, – вдруг протянул Александр и, отставив чашку, произнес так… вкрадчиво. – Ари-и-иш?

– Что? – откликнулась, поворачиваясь и отпуская руку, которой уже взялась за дверную ручку, чтобы вернуться наверх и начинать потихоньку готовить комнаты свиданий. – Еще что-то принести?

– Да не, – переглянувшись с арт-директором, с любопытством и каким-то кровожадным интересом покосился на меня застывший посреди кабинета Илья. – Ты у нас человечек новый, талантами своими нас еще не баловавший…

– И пальчики у тебя длинные и тонкие, ногточки короткие, голосок приятненький, – рокер легко подхватил манеру ведущего и уже откровенно смотрел на мои руки, которые я торопливо спрятала за спину вместе с подносом. – А поделись-ка своей самой сокровенной тайной… Ты, случаем, на гитаре не играешь, не?

– Ну, – я смущенно кашлянула, не особо желая признаваться в том, что когда-то окончила музыкальную школу на пару с Шутом. Куда, собственно, он меня и приволок, заявив, что черта с два он один туда пойдет. – Играю… А что?

– Изобразишь? – с надеждой посмотрел на меня Илья.

– Ну-у-у, – я задумалась и, встретив два направленных на меня взгляда, все-таки вздохнула, соглашаясь. – Если только быстро.

– Один момент! – радостно откликнулся ведущий, развернулся и направился в сторону комнаты звукозаписи. Но был остановлен окриком Саши:

– Куда, балда? Камеры же пишут!

– Черт, забыл, – остановившись, почесал затылок Илья. – Мы ж только звук полчаса назад вырубили…

– Ща добьем! – глотнув чая, обнадежил его арт-директор, который уже набрал номер и теперь прижимал телефон к уху, ожидая ответа собеседника. – Жек, ты жив? Окей. Будь другом, картинку с моего кабинета Верещагину рубани. Ага, что б жизнь малиной не казалась. Ага, минут на десять, не больше. Ништяк!

– Готово?

– Фирма веников не вяжет, – удовлетворенно отозвался Александр, откладывая мобильник на стол. – Пока Олег сейчас чухнет, пока с Жекой свяжется, пока досюда доберется… Минут десять у нас есть точно! Тащи гитару.

И снова я оказалась впутанной в какой-то странный заговор, организованный руководством клуба.

Ну почему же именно мне так везет, а?

– Не понял, – послышался в наушнике голос Олега Геннадьевича. – Жек, что с камерой Сашкиного кабинета?

– А я откуда знаю? – ответил ему якобы удивленный голос системного администратора. – Сейчас гляну.

– В темпе!

– Началось, – фыркнул Саша, в то время как вернувшийся Илья едва ли не торжественно вручил мне обычную, классическую шестиструнную гитару.

Присев на диванчик, что стоял справа от двери, я вытащила наушник из уха, что б не отвлекал и, пристроив музыкальный инструмент на коленях, привычно коснулась струн, проверяя настройку. Подтянула вторую, проверила и, убедившись, что звучит как надо, посмотрела на подошедших парней:

– А что сыграть-то?

– А что угодно, – переглянувшись с арт-директором, пожал плечами Илья. – Первое, что в голову придет.

– Только побыстрее, Ариш, а то вот-вот Верещагин притопает, – добавил Саша.

Я задумалась, но только на миг. Было, конечно, желание исполнить для заговорщиков песню про кузнечика, с которой, наверное, все учились играть на гитаре. Но, отбросив идею, неожиданно вспомнила песню, которую любил Шут почему-то именно в моем исполнении.

Пальцы стали сами по себе перебирать медные струны. Почему-то песня совместного исполнения групп Люмен, Би-2 и Агаты Кристи мне показалась наиболее подходящая рокерам этого клуба:

– Ты открывал ночь, всё что могли позволить,

Маски срывал прочь, душу держал в неволе.

Пусть на щеке кровь, ты свалишь на помаду,

К черту барьер слов, ангелу слов не надо.

А мы не ангелы, парень, нет, мы не ангелы,

Темные твари и сорваны планки нам.

Если нас спросят, чего мы хотели бы

Мы бы взлетели, мы бы взлетели.

Мы не ангелы, парень, нет, мы не ангелы,

Там на пожаре, утратили ранги мы

Нету к таким не любви не доверия,

Люди глядят на наличие перьев.

Мы не ангелы, парень…

– Кажется, мы только что нашли гитариста… – едва я закончила петь, произнес Илья, как-то странно блестя глазами и едва ли не потирая руки в предвкушении.

– Гитаристку, – довольно улыбаясь, поправил его наш арт-директор. И, сунув руки в карман толстовки, непреклонно добавил. – И солистку!

Я только удивленно вскинула голову, абсолютно не понимая, о чем идет речь:

– А?..

Анна Сергеевна появилась в клубе на следующей же день, правда только после восьми вечера.

Посетовав на гадкую погоду, не менее гадкого начальника своей второй работы, она попросила кофе и что-нибудь перекусить, после чего устроилась в своем кабинете разбирать бумаги.

Покачав головой, таскать ей бутерброды, как Михаилу Александровичу, я не стала. Принесла полноценный ужин, за что получила улыбку и искреннее спасибо… Что было приятно, даже очень.

Вот только дальнейшее настроение нашего администратора не было уж столь радостным. И, не успела она закончить есть, как тут же умчалась в кабинет к директорам, сжав в руках кипу договоров. Не, знаю, что ее так возмутило, но почти всю ночь она провела вместе с начальством, разбирая бумаги, нервно куря и громко ругаясь.

Впрочем, и Михаил Александрович вместе с Ильей Алексеевичем от нее не отставали. По обрывкам фраз, которые слышала, забегая, чтобы занести очередную чашку кофе, я поняла, что что-то было не в порядке с документами, и скорое появление хмурого финансиста мои подозрения вскоре подтвердило.

А под утро одно-единственное имя, брошенное рыжеволосым байкером, все расставило на свои места:

– Ну, Алка…

Похоже, что ко всему прочему, моя сестра оказалась нечиста на руку…

О чем я и рассказала Шуту на следующий день, точнее вечер. Погода вроде наладилась, в клубе, согласно режиму работы, наступили два выходных дня, так что сосед с чистой совестью выманил меня на шашлыки.

Узнав, что они с парнями вообще с палатками ночевать у озера собрались, я только пальцем у виска покрутила. А потом еще, не удержавшись, Шуту и Максиму, его закадычному другу, подзатыльники отвесила, чтобы раз и навсегда выбить из голов столь глупые планы.

Мальчишки поворчали, но в общем-то, согласились, что план их хоть и коварен, но несовершенен и имеет свои недочеты. Они как-то совсем забыли, что на дворе уже начало октября…

Мужской пол с их пристрастию к интригам у меня уже поперек горла стоял, мягко выражаясь.

Ну, в самом деле! Не успела я вчера от одной задумки отказаться, так теперь еще и собственный сосед подбивал на сомнительные во всех смыслах авантюры!

И если на Шута я еще как-то повлиять могла, то с Сашей и Ильей у такой номер не прошел. Увы и ах, но я как-то незаметно оказалась втянута в очередной сомнительный заговор рокеров «Максимуса». Точнее – одного рокера и персонала в лице Катерины, Ольги, Алика и Артура – официанта с первого этажа.

И уже на следующий день после поездки на природы состоялось первое собрание «таинственного коварного клуба». И первым правилом, которое установил главный зачинщик тайного заговора, то есть наш арт-директор, стало «никому не говорить о таинственном и коварном клубе»!

Нет, идея мне нравилась, в общем-то. Но ввязываться в подобного рода авантюру для меня было как-то… непривычно. Хотя ничего особенного от меня не требовали.

И все-таки, едва я вышла на работу после выходных, желание пожаловаться на заговорщиков стало почти невыносимым. Останавливало только данное им обещание молчать и довести начатое до конца.

– Арин, к Геннадьевичу зайди, – не успела я расписать в журнале, сообщил мне Игорь, охранник, дежуривший у служебного выхода.