— За весь разговор, который у нас был, выражение лица девочки не изменилось. Она просто сидела, вцепившись в руку своего опекуна. Ни при упоминании деда, её сестёр и даже отца, она не отреагировала. Ни интереса, ни горя, ни даже заинтересованности. Абсолютное равнодушие. Будто предо мной сидела кукла.

— Очень богатая кукла.

— В том то и дело, что она не только богата, но и опасна. Ну не может живой ребёнок так резко измениться. Меня не оставляет ощущение, что нас водят за нос.

— Считаешь, что он причастен к исчезновению?

— Нет, эту версию мы проверили. Ни он, ни его люди в этом не замешаны. Они действительно только вернулись из Таиланда. Звонок в полицию произошёл минут через двадцать после того, как они прибыли в особняк. За это время и до приезда полиции, из дома никто не выходил. Это подтвердили камеры в аэропорту. А также на территории особняка.

— Камеры могли отключить!

— Эксперты проверили, камеры работали. Ни отключений, ни сбоёв не зарегистрировано.

— Но в особняк эти англичане вошли?

— А вот здесь проблема. Камера была выключена минут на десять, примерно за час до прибытия хозяев. Скорее всего люди, напавшие на владельцев корпорации Алия, появились там именно в этот промежуток времени. Мы установили только, что они работали на лорда Деверо, и только. После этого камера работала без перебоев. Где в это время был сам лорд, и его спутник установить не удалось. Так что они ни при чём. Тем более мы несколько раз обыскали особняк, но так ничего и не нашли. Но все же наблюдения с них снимать не хочу.

— И как ты обоснуешь этот интерес перед начальством?

— Защитой. Всё-таки они подверглись нападению. Кстати, нападавшие не пришли в себя?

— Нет, и вряд ли придут. В их крови обнаружен тот самый наркотик, который свёл с ума столько людей. Его действия необратимы. Но знаешь, что интересно?

— Слушаю. Что ты узнал?

— Они не только работают, они входят в личную охрану лорда. Судя по всему, их направил туда он. Не удивлюсь, если окажется, что они пришли за наследницей. А опекун им помешал.

— Тогда становиться понятным, их странное поведение. Но ответы на вопросы мы сможем получить, только когда найдём объекты.

— Думаешь, они ещё живы?

— Практически уверен. Такие люди, как эти двое, смогут извернуться из любой ситуации. И чем больше я узнаю о них, тем сильнее моё к ним отвращение.

— А что тогда так стараешься их найти?

— Потому что это моя работа.

Алина бегом направилась на второй этаж, как только зашла в дом. Со страхом ожидая увидеть разгром. Но встретив Марата, который все это время сторожил дверь, успокоилась. По крайней мере, ненадолго.

— Все без изменений?

— Знаешь, даже не знаю что сказать. Все тихо. Я бы даже сказала слишком тихо. По твоим словам, я думал, он попробует освободиться. Но если не считать небольшого шума в самом начале, больше никаких звуков, за всё время твоего отсутствия.

Девочка напряглась.

— Что за шум?

— Какой-то глухой удар. Я еле расслышал.

— В том-то и дело, что ты этот удар расслышал! — девочка быстро открыла дверь и решётку, велев Марату исчезнуть. И увидев разворошённую, и абсолютно пустую комнату Алина похолодела. Успокаивало только то, что решётки на окнах, да и сами окна были целы. Как, впрочем и стены. Если не считать довольно глубоких царапин, оставленных острыми когтями. Убедившись, что Михаила действительно нет, и зная единственный путь, который тот мог использовать при сложившихся обстоятельствах, девочка тщательно закрыла дверь и направилась к собственным комнатам. И уже подходя к двери, поняла, что чувства её не обманули. Мужчина был там и, судя по всему, ждал её. Она открывала дверь со страхом. Нет опасности или смерти она не боялась уже давно. А вот встретиться с реальностью, и обнаружить все свои самые страшные опасения да. Правда, то, что освободившись, он не перебил всех вокруг, и даже практически ничего не разрушил, внушало надежду. И только войдя в комнату и увидев такое знакомое лицо, встретившись с серыми, ненамного изменившимися глазами, и главное, адекватным взглядом, девочка буквально сползла по стенке, к которой она прислонилась, ища опору.

— И долго ты собиралась держать меня связанным? — глубокий мужской голос, который она почти не надеялась больше услышать, казалось, снял с её плеч многотонную ношу.

— Я просто не знала, что ожидать. Просто помнила собственные ощущения, и постаралась обезопасить окружающих. Ты как себя чувствуешь?

— Странно. Ещё не привык к новым ощущениям.

— Тебе не больно?

— Как ни странно, нет. Я ничего не помню, с тех пор как меня ранили. Потом очнулся, ничего не слышу и не вижу. Кожа будто горит от любого прикосновения. А все инстинкты твердят, что рядом опасность.

— Это я рядом сидела.

— Я знаю, теперь. Вот только тогда не очень соображал. Действовал на инстинктах. Прости, если напугал, или ранил.

— Со мной все в порядке. Я сама не подарок, если помнишь. И ранить меня довольно трудно.

— Кстати, я сильно изменился? Хотя судя по ощущениям, не все так плохо. Но вот лица ещё не видел. Да и опасаюсь, если честно.

— Нет. Даже цвет волос почти восстановился. Ещё пару дней, и отличий никто не заметит. По крайней мере, никто из посторонних.

Михаил хотел подойти поближе. Вот только, сделав несколько шагов, остановился.

— Что случилось?

— Почему приближаясь к тебе, все мои инстинкты восстают?

— Просто ты воспринимаешь меня как опасность. Я тоже чувствовала подобное, впервые найдя в той лаборатории сокола.

— Это все произошло из-за крови, попавшей в мою рану?

— Да. Вот только в твоём случае все было по-другому. Не так, как со мной. К счастью, тебе не пришлось пройти все стадии трансформации. Я не уверена, что ты остался бы жив, в этом случае.

— А что произошло со мной?

— Ты сразу попал в кокон. Со мной это произошло, после событий на той яхте. Но в отличие от тебя, я пробыла в коконе около года. А ты всего три месяца. Именно поэтому я не знаю, что ожидать. Но я рада, что ты жив и адекватен. Это, главное. С остальным справимся.

— Три месяца? Но…

— Не беспокойся. Все то время ты ходил на работу и выполнял свои обязанности президента корпорации. Возможно, я допускала кое-где ошибки, но судя по тому, что корпорация функционирует, ничего непоправимого не случилось.

— А что с…

— Сам решишь, что с ними сделать. Я не стала спешить. Просто изолировала их и все.

— Как считаешь, мне неопасно сейчас спускаться?

— Нет. Только на всякий случай наденешь перчатки. Я приобрела несколько. Не будем рисковать, пока не знаем чего ожидать от тебя.

— Боишься, что могу не справиться с собой?

— Боюсь неизвестности. А в нашем случае, любая мелочь может стать фатальной. Кстати, о произошедшем не знает никто. И я советую тебе молчать. Мне пришлось умереть, чтобы продолжать жить. Пришлось оставить всё позади. И семью, и близких, и родину. Тебе такого я не желаю. Я вообще предпочла бы, чтобы ты остался человеком. Но наших желаний никто не спросил.

— Считаешь, я могу как обычно, общаться с семьёй?

— Почему бы и нет. Впрочем, прежде чем мы поедем домой, давай адаптируемся жить среди людей здесь.

— А в чём подвох?

— В моём случае твои инстинкты воспринимают меня как опасного хищника, способного дать отпор. Поэтому ты и не чувствуешь особого желания на меня бросаться. К тому же понимаешь, что я ещё ребёнок. Инстинкт самосохранения даже у нас развит. А вот остальных, ты некоторое время будешь воспринимать как жертв. По крайней мере, так было со мной. Хорошо хоть сдержаться получалось. Все же изменения во мне происходили медленнее. А вот насчёт тебя нужно сначала проверить.

— Что предлагаешь?

— Я позову Марата, и ты попробуешь побыть рядом с ним, и постараться на него не броситься. Мне будет легче удержать тебя, если потенциальная жертва будет одна. Не будем рисковать попусту.