– Ты в этом сомневался? – мелодично рассмеялась бабушка. Ее голос был молодым и звонким.
Этот звук согрел душу и пробудил дремлющие эмоции. Захотелось проявить великодушие… благородство…
– Возможно, – неожиданно для самого себя вымолвил Люк, – я даже останусь, недели на две, а не вернусь в город, как планировал. Здесь можно спокойно закончить вот это. – И он указал на стопку бумаги.
Бабушка отреагировала на его слова быстрее, чем застоявшаяся у стены девица на приглашение танцевать.
– Ловлю на слове.
– Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
Она подняла свои нарисованные брови так высоко, что они совсем исчезли под оборкой чепца.
– Ничего подобного, – пробормотал Люк.
– Разве я что-нибудь говорила?
Он вопросительно взглянул на старушку.
– Сколько людей будет присутствовать на торжестве. Ата? Полагаю, я имею право знать, если уж буду здесь.
– На самом деле не так уж много. В поместье будет две или три дюжины, не больше. Столько же или чуть больше остановятся в деревне. Ну, будут еще несколько человек, у которых есть жилье в окрестностях.
– И всего…
– Думаю, не больше двух сотен.
– Не могу поверить: две сотни! – простонал Люк и, опустив голову, обхватил ее ладонями.
Бабушка налила ему еще порцию адского напитка и мимоходом добавила:
– Во всяком случае, не больше трех сотен.
– А что за люди заполучили приглашение остановиться под этой крышей?
– Разные, – после некоторого раздумья дипломатично ответствовала старушка. – Правда, боюсь, среди них больше женщин, чем мужчин.
– Много женщин не бывает, – продемонстрировав хищную ухмылку, сообщил Люк. – Возможно, все окажется не так плохо.
Неожиданно Ата стала серьезной, а Люк расстроился. Много лет назад он, можно сказать, силой вырвал у нее обещание не обращать внимания на его выходки.
– Нет, Люк, тебе там ничего не светит. Он замер. Бога ради, неужели…
– Только не говори мне, что пригласила исключительно почтенных матрон. Нет, только не «Вдовий клуб». Даже ты должна понимать, что мы не можем видеть на свадьбе Мэдлин скорбных монашек. – Он осмотрел траурное облачение бабушки и великодушно добавил: – Я не имею в виду присутствующих.
Молчание.
Долгое молчание. Ата прищурилась.
– Итак, – Люк с трудом заставил себя улыбнуться, – насколько я понимаю, мы будем наслаждаться обществом вдов в течение следующих нескольких недель. Очаровательно! Чертовски очаровательно!
– Вот и хорошо. – Старушка одернула платье. – Но пожалуйста, не забудь, что с ними нельзя пытаться заигрывать и уж тем более нельзя волочиться за ними. Они достаточно натерпелись.
– Хорошо. Никакого флирта. Никаких амуров. Только чай и умный разговор. – Он сделал паузу, немного подумал и уточнил: – Значит, вообще ничего аморального?
Ата растерянно заморгала.
– Ну, ты меня понимаешь… мало ли что может произойти в темном коридоре или в охотничьем домике… Ты же сама говорила, что для английских женщин нет ничего лучше, чем поцелуй повесы!
Судя по всему, даже привыкшая к дурным манерам внука бабушка все же обиделась. Доказательством тому была болезненная гримаса, исказившая ее лицо. Что ж, определенные пределы действительно должны существовать, и лучше их не переходить, признался себе Люк и пошел на попятную.
– Ладно, хорошо. Должен сказать, ты возвела многозначительное молчание до высот искусства. Я приму любое наказание. Что я должен сделать?
– Отправиться вниз и развлечь прибывших. Сейчас.
– Сейчас? Разве они уже здесь? Когда же они успели?
– Некоторые здесь уже два дня, Люк. Ты просто не обратил на них внимания.
– Ты же знаешь, я предпочитаю завтракать и обедать в одиночестве. Кроме того, у меня много работы. – И он ткнул испачканным в чернилах пальцем в стопку исписанных листков на столе. На полу также валялись какие-то бумаги. Заметив, что лицо бабушки снова окаменело, Люк осекся. – Хорошо, как я должен их развлечь?
– Стрельбой из лука. А я шепну им, что они могут представить себе своих дорогих усопших мужей в центральном круге мишени. Их это развеселит.
«Моя дорогая Розамунда!
Вы меня не знаете, поскольку нам никогда не доводилось встречаться. Но я слышала о несчастьях, выпавших на вашу долю, и считаю, что общество не должно оставить вас в беде. Поэтому я приглашаю вас вступить в мой частный «Вдовий клуб», к членству в котором допущен лишь очень узкий круг лиц. Клуб был создан, чтобы обеспечить достойным леди лучшее будущее. Мы собираемся на продолжительное домашнее торжество в Эмберли – это очень близко к месту вашего жительства – отпраздновать свадьбу моей внучки. После этого я приглашаю вас и вашу сестру провести некоторое время со мной в Лондоне.
Прошу простить невольную прямоту, но надеюсь, что вы отбросите глупые предрассудки, и ваше любопытство одержит верх над опасениями. Поверьте, я приглашаю вас провести сезон или два со мной и другими дамами, попавшими в обстоятельства, аналогичные вашим, единственно из желания помочь вам.
Мне необходимо только ваше согласие, дорогая. Если вы сочтете возможным вступить в наш тайный клуб, то уведомите меня об этом, и за вами немедленно будет отправлен экипаж.
Ваша будущая наперсница, Мерседитас Сент-Обин, вдовствующая герцогиня Хелстон».
Сильвия читала письмо вслух, и листок бумаги весело трепетал на ветру. Розамунда поставила две тяжелые коробки, которые несла, на землю и прислонилась к дубу. Чтобы успокоиться, она начала что-то напевать себе под нос. Это всегда приводило Алфреда в неистовство.
Лето приближалось к концу, но солнце палило нещадно, поэтому было очень приятно немного отдохнуть в благодатной тени. Вокруг, на сколько хватал глаз, расстилались обработанные поля, напоминающие огромное лоскутное одеяло. Розамунда почувствовала, что не может больше продолжать путь. Она потерла руки с красными полосами от глубоко врезавшихся в них веревок, которыми были перевязаны коробки, и вздохнула. Сестры шли уже давно, и усталость притупила остальные чувства. Нести все свои пожитки – нелегкая работа.
Сильвия прекратила чтение и подняла большие темные глаза на сестру.
– Жаль, что ты раньше не показала мне письмо.
– Дорогая, получив это послание две недели назад, я сочла его слишком абсурдным, чтобы принять всерьез. Однако после приезда Алджернона идея показалась мне намного более привлекательной. – Она тихонько выругалась. – Я все еще не могу поверить, что Алфред нарушил обещание и оставил все имущество своему кузену.
– Зато я охотно верю этому, – сказала Сильвия. – Твой муж никогда не держал слова.
– Это чудо, что Алджернон позволил нам год прожить спокойно. Но потом он стал проявлять характер. – Розамунда отвернулась. – Я боялась, что, если покажу тебе это приглашение до того, как мы уйдем, ты откажешься.
– А я думала, ты будешь бороться за право владеть домом до последнего. Подумай, идея бежать в Лондон с практически пустыми карманами не слишком хороша. Но это… – Сильвия покачала головой. – Пожалуйста, скажи, что мы идем не в Эмберли к герцогине Хелстон. Ты сошла с ума! Люди в деревне говорят, что новый герцог – человек эксцентричный и дурно воспитанный, не чета брату.
Розамунда посмотрела на пасущихся неподалеку овец. Их тяжелые шубы уже были готовы к стрижке. Ей не хотелось встречаться с неуверенным вопрошающим взглядом Сильвии.
– Мы примем приглашение вдовствующей герцогини. А нового герцога мы и видеть не будем. Поверь, нам нечего бояться!
– Нечего бояться? Ты действительно думаешь, что теперешний герцог Хелстон не знает, что случилось восемь лет назад между его братом и нашей семьей? Даже если удача нам улыбнется, и он пребывает в неведении относительно тех давних событий, неужели ты всерьез считаешь, что не найдется доброй души, которая его просветит? – Сильвия всплеснула руками. Порыв ветра растрепал ее длинные черные волосы, и она поправила прическу. – Ты только представь, сколько народу прибудет из Лондона на свадьбу. Да тебе прохода не дадут! А ты… – Сильвия сделала эффектную паузу. – Ты же восемь лет шарахалась от общества как от чумы и всерьез считаешь, что выдержишь все это? Кстати, герцогиня знает нашу историю?
