А с перил свешивались ковры, похожие на высунутые языки.

Весь дворец был украшен разноцветными флагами.

Правда, флаги висели вяло, как тряпки. Ведь флаги любят, когда ими играет ветер!

Но всё равно площадь перед дворцом имела в этот день совсем необычный вид.

На площадь выходило три улицы. Эти три улицы были похожи на три реки, впадающие в одно море.

По ним текли и текли толпы народа.

А солнце светило всё так же ярко и весело. Ведь оно не понимало, что здесь должно произойти. Но люди, которые шли на площадь, прекрасно всё понимали. У мужчин лица были мрачные и решительные. А у женщин испуганные и печальные.

Здесь были моряки в синих шапках.

Рядом с ними шли их жёны, которые не расставались с ними потому, что знали, что их мужья скоро опять уйдут в опасное море.

Здесь были ткачи, друзья Братьев, и гончары, с кусками глины, прилипшей к одежде.

Люди шли и шли с разных сторон на площадь.

А посреди площади стояли четыре виселицы.

Две из них были побольше, а две поменьше.

И все, кто пришли на площадь, вздрагивали, когда видели эти маленькие виселицы.

— Негодяи!

— Убийцы!

— Вы не посмеете это сделать!

— Мы не допустим!

— Мы сломаем эти виселицы!

Если бы ты с ребятами из твоего класса оказался в этот момент на площади, то вы все, конечно, тоже полезли бы вперёд и закричали:

— Фашисты! Подлые палачи!

И каждый из вас подумал бы: «Эх, приехать бы сюда на танке да и показать им!.. Или хотя бы прилететь на вертолёте, спустить лесенку, чтобы Матя и все могли бы подняться в кабину и…»

Но люди на площади так, конечно, не думали. Ведь никто из них никогда не видел ни танка, ни вертолёта. Они даже слов таких никогда не слыхали.

Люди стояли плотными рядами. Сжав кулаки, смотрели они на виселицы.

Но они не могли подойти к виселицам.

Потому что между ними и виселицами стояло двадцать шесть пушек.

Их круглые чёрные жерла казались страшными глазами, которые, не мигая, смотрели на толпу.

— Эй, назад, голодранцы, нищие! Если вы сделаете ещё хоть один шаг вперёд, мы будем стрелять!

Это кричали невидимые пушкари.

Они кряхтели, вздыхали, кашляли от напряжения и подносили к пушкам круглые тяжёлые ядра.

— Ах вы проклятые, что у вас детей, что ли, нет? — всхлипывала тётушка Пивная Кружка, стоявшая в толпе. Глаза у неё были красные, а нос удивительно распух. — А эти-то ваши хозяева, что у них хорошего, кроме красоты-то? Казнить такую хорошую девчонку! Такую славную и работящую! А они ещё радуются, смеются…

Действительно, над площадью пронёсся весёлый смех, зазвучали радостные, возбуждённые голоса. Двери на балконах распахнулись.

Оркестр заиграл любимую песенку короля, а все придворные громко запели:

Это на балкон вышли невидимки.

Но в это время раздались совсем другие звуки. Совсем не похожие на весёлый смех и музыку.

Это зазвенели цепи и заскрипели двери тюрьмы.

— Ox! — сказала разом вся площадь.

Это из дверей тюрьмы вышли Матя, Щётка, Великий Садовник и Невидимый Трубач.

Первой шла Матя.

Её лицо было зеленоватым от бледности. Руки вяло опущены. Губы белые. От ресниц на щеках лежали длинные тени. Она совсем не была похожа на живую девочку.

За ней шёл Великий Садовник, обнимая за плечи Щётку. Его старая рука казалась голубой на чёрном плече.

Позади вздыхал и что-то бормотал о похоронном марше Невидимый Трубач.

— Изверги! — всхлипнула тётушка Пивная Кружка. — До чего девчонку довели. Наверно, совсем не кормили!

Невидимки на балконах радостно зашевелились. Засмеялись, захихикали.

— Мерзкая девчонка, так тебе и надо!

— Вот теперь ты пожалеешь!

— Папочка, а почему она не плачет? — раздался пронзительный голос принцессы. — Я хочу, чтобы она плакала!

— Да, да! Пускай она плачет!

— А то неинтересно!

— Нужно показать ей Братьев, — решил король. — Когда она их увидит, она заплачет! Эй! Открыть железные ставни на Чёрной башне!

— Эй!!! — оглушительно заорал Министр Войны. — Открыть ставни на Чёрной башне!!!

Можно было подумать, что для выполнения этого приказа совсем не нужно времени, потому что в тот же миг железные ставни с мучительным скрипом отворились сами собой.

В окне показались две головы.

Это были Братья.

Но они и не подумали поглядеть на площадь. Они даже не взглянули на Матю, которая споткнулась и прислонилась боком к Великому Садовнику.

Лица у Братьев были красные от усилий. На шее напряглись жилы. Они вместе подтащили к окну что-то очень тяжёлое и громоздкое.

Из окна высунулась какая-то странная труба. Братья наклонились над ней, что-то налаживая и подвинчивая.

Кто-то шумно задышал в башне: уф… уф… уф!.. Всё громче и громче, как будто в башне сидел огромный зверь. И злился всё сильнее и сильнее.

— Что это такое? Что это такое? — завизжал невидимый король. — Прекра…

Король замолчал, как будто ему заткнули рот.

И вот что произошло в следующее мгновение.

Из трубы вырвалась сильная струя воздуха.

На площади столбом поднялась пыль. Ожили и затанцевали флаги.

Струя воздуха стала ещё сильнее.

Ковры, свисающие с балконов и похожие на высунутые языки, заболтались в воздухе, как будто эти языки начали кого-то дразнить.

Деревья затрещали, сгибаясь в одну сторону Женщины зажали юбки между колен и сильнее прижали к себе маленьких детей, потому что боялись, что ветер их унесёт.

С крыш, громыхая, полетело железо. Тоненько и весело зазвенело стекло.

Братья повернули трубу, и вдруг струя воздуха с силой ударила по балконам.

На балконах раздался какой-то немыслимый вопль. Одни кричали от страха, другие от ярости, третьи от злобы, а четвёртые даже не разберёшь отчего.

В ту же минуту над площадью поднялась стая колпаков, похожая на стаю воронья.

Колпаки закружились над площадью и улетели куда-то далеко-далеко. И тотчас же на пустых балконах появилось множество человеческих фигур. Они задыхались, кашляли, давились от ветра.

А струя воздуха уже гуляла по площади. Она потушила горящие фитили у пушек и закружила петли вокруг деревянных перекладин виселиц.

Потом она прошлась по невидимым головам невидимых стражников, и в воздух снова полетели колпаки-невидимки.

Всё это длилось одно мгновенье. Но казалось, прошли годы: так много случилось за это время.

Люди на площади стояли молча и неподвижно, остолбенев от изумления.

Вдруг в задних рядах кто-то засмеялся весело и звонко.

И тут захохотали все. Кулаки разжались. Твёрдо сжатые губы растянулись в улыбке. Нахмуренные брови полезли кверху. Люди указывали на балконы пальцами. Сгибались пополам. Хватались за животы. Они хохотали, смеялись и не могли остановиться.

— Ха-ха-ха! Ну и король! Вот так урод!

— А мы-то думали, он красивый!

— А борода-то у него, как у козла! Ха-ха-ха!

— Ой, держите меня, я сейчас упаду на землю!

— А какие у него тощие руки!

— А ноги совсем кривые!

— А принцесса! Какая она злючка!

— А волосы, волосы! Наверно, она их никогда не расчёсывает!

— А королева? Ха-ха-ха! Она вся заплыла жиром!

— Какое у неё зелёное лицо!

— Ой, я лопну, лопну!..

И действительно, все увидели, что невидимки самые некрасивые люди на свете.

Они были некрасивыми, потому что их лица были жестокими, глупыми и жадными. А злоба и страх делали их ещё отвратительней и безобразней.

Щёки у них были зелёными, потому что они всегда сидели в духоте. У них были толстые животы и слабые тощие руки, как у всех бездельников и лентяев.

Все увидели, что Министр Чистого Белья очень грязный, а Министр Денег весь блестит от драгоценных камней. Даже на носу у него болтается какой-то крупный драгоценный камень.