Всего удивительней было то, что вдоль одной из стен здесь тянулся длинный ряд денников, точь-в-точь как в конюшне, и в каждом деннике стоял вороной конь, взнузданный и под седлом, словно готовый к бою. А на соломе у ног каждого коня лежал его хозяин — могучий рыцарь в черных как уголь доспехах, с обнаженным мечом в руке, защищенной железной наручью.

Но ни один конь не шевелился, ни одна цепь не гремела. Рыцари и кони были одинаково безмолвны и недвижны. Казалось, будто их околдовали и превратили в изваяния из черного мрамора.

В этих безжизненных, оцепенелых конях и людях и в этом гнетущем безмолвии было что-то до того жуткое, что, как ни смел был Кенонби Дик, мужество ему изменило и колени его задрожали.

Однако он последовал за старцем в дальний конец подземелья. Там стоял стол старинной работы, а на нем лежали сверкающий меч и рядом — охотничий рог, украшенный диковинными узорами.

Когда они подошли к столу, старец повернулся к Кенонби Дику и торжественно проговорил:

— Ты, наверное, слышал, добрый человек, про Томаса Лермонта из Эрсилдуна. Люди прозвали его «Томас Стихотворец». Он одно время жил у королевы Страны Фей и получил от нее Дар Правдивости и Дар Прорицания.

Кенонби Дик только кивнул — язык прилип у него к гортани и сердце упало, когда он услышал имя прославленного прорицателя. Ведь он знал, что если судьба свела его с Томасом Стихотворцем, значит, не миновать ему встречи с грозными Силами Тьмы.

— Я, говорящий с тобою, и есть тот самый Томас Лермонт из Эрсилдуна, — продолжал седовласый старец. — А следовать сюда за мной я позволил тебе потому, что хотел узнать, из какого ты теста вылеплен. Вот перед тобой лежат рог и меч. Тот, кто затрубит в этот рог или обнажит этот меч, станет, если только не испугается, королем всей Британии. Так сказал я, Томас Стихотворец, а ты знаешь, что с уст моих не может слететь ложь. Что до тебя, все зависит от твоей храбрости. И задача твоя будет легкой или тяжелой смотря по тому, что ты возьмешь в руку раньше — меч или рог.

Надо сказать, что Кенонби Дик больше привык орудовать кулаками, чем играть на музыкальных инструментах, поэтому он сначала решил было взять меч. Думал: «Что бы ни случилось, а в руке у меня будет чем защищаться». Но только он протянул руку к мечу, как ему пришло в голову, что если пещера полна духов — в чем он не сомневался, — то они примут это как вызов на бой и всем скопом кинутся на него.

И вот он дрожащей рукой взял рог и затрубил, но до того тихо, что трубные звуки вряд ли донеслись до другого конца пещеры.

Однако в ней сразу же началось такое, что содрогнулся бы и храбрейший из храбрых. По огромному подземелью прокатились раскаты грома; зачарованные рыцари и их кони внезапно пробудились от своего колдовского сна. Рыцари вскочили на ноги, схватили свои мечи и угрожающе размахивали ими, а огромные вороные кони били копытами об пол, фыркали и грызли удила, словно стремясь вырваться из денников. В пещере, где лишь минуту назад царило безмолвие, поднялся дикий шум и переполох.

Теперь пришла пора Кенонби Дику показать, что он храбрец, и если бы это ему удалось, жизнь его пошла бы иным путем.

Но он потерял мужество и тем упустил свое счастье. Рыцари смотрели на него так грозно, что он в ужасе выронил рог и нерешительно потянулся к мечу.

Но он даже не дотронулся до него — чей-то таинственный голос зазвучал в подземелье, и послышались следующие слова:

И Дик не успел опомниться, как в пещеру ворвался резкий холодный вихрь, подхватил его, понес к узкому проходу и вышвырнул вон на каменную осыпь.

Кенонби Дик покатился вниз по осыпи, и наутро пастухи нашли его под горой, уже почти бездыханного. Сил у него хватило лишь на то, чтобы рассказать им, какое страшное приключение привело его к гибели.

Эйн Ог Маккримонс сидел на холме возле своего дома в Борререге, что на западе острова Скай. Сидел, сидел да так тяжко вздохнул, что трава полегла у его ног. Уже назначили день, когда в замке Данвеган состоится состязание волынщиков, где выберут лучшего из лучших, чтобы объявить его наследным волынщиком Маклеода из рода Маклеод.

Эйн тоже играл на волынке, да только не очень хорошо, и даже мечтать не мог, чтобы участвовать в состязании. Потому-то он и вздохнул. Его вздох услышала фея и пожалела Эйна Ога Маккримонса.

Она подлетела к нему и спросила, отчего он так печален. А когда он рассказал отчего, она молвила:

— Я слышала, как ты играешь, и нахожу, что совсем недурно. К тому же ты красив и нравишься мне. Я хочу тебе помочь.

Эйн прекрасно знал, что феям ничего не стоит превратить прозрачную воду источника в лучшее вино, или выткать из паутины пушистый шотландский плед, или заставить простую тростниковую дудочку исполнить нежную колыбельную.

Словом, Эйн понял, что настала решающая минута в его жизни.

Он с чувством поблагодарил фею; оставалось только ждать, что дальше будет. Фея протянула ему серебряную дудочку с круглыми дырками для пальцев.

— Вот, возьми, — сказала она Эйну. — Вставь ее в свою волынку, и стоит тебе прикоснуться к ней пальцами, она послушно исполнит сладчайшую музыку. И твоим сыновьям она будет повиноваться, как тебе, и сыновьям твоих сыновей, и их сыновьям, и так всем продолжателям рода Маккримонсов. Только помни: к этой серебряной дудочке вы должны относиться бережно и с любовью, потому что она не простая, а волшебная. Если случится, что кто-нибудь из Маккримонсов обидит или оскорбит ее чем-нибудь, ваш род навсегда потеряет свой музыкальный дар.

Эйн Ог взял волшебную дудочку и поспешил в Данвеган. Там уже собрались все знаменитые волынщики горной Шотландии. Они один за другим исполняли на своих волынках те же мелодии, что играли их отцы и деды. И каждый новый волынщик, казалось, играет еще с большим мастерством, чем предыдущий.

Когда подошла очередь Эйна Ога, он вставил волшебную дудочку в свою волынку и заиграл.

Все слушали затаив дыхание. Никогда еще им не приходилось слушать такого волынщика.

И волынка была волшебная, и музыка лилась волшебная.

Сомнений не оставалось — вот кто достоин быть наследным волынщиком Маклеода из рода Маклеод.

Так все решили, и все так и вышло.

Судьи все как один заявили, что еще никогда не случалось им слушать такого волшебного музыканта.

С того дня Маккримонсы с острова Скай, поколение за поколением, оставались знаменитыми волынщиками и композиторами. Они основали в родном Борререге школу волынщиков, в которую стекались ученики со всех концов Шотландии и Ирландии.

Курс обучения в этой школе был не маленький: семь лет, чтобы стать просто волынщиком. Прослыть же хорошим волынщиком мог только тот, у кого в роду уже сменилось семь поколений волынщиков.

Прошли века, а Маккримонсы так и оставались волынщиками у Маклеодов, пока не настал день, который оказался роковым в их славной истории.

Глава рода Маклеод возвращался с соседнего острова Расей домой. Место волынщика было на носу его галеры, и занимал его один из Маккримонсов.

День выдался ветреный, и на море была сильная качка. Легкое судно так и швыряло вверх и вниз, вверх и вниз на вспененных волнах.

— Сыграй нам, Маккримонс, чтобы поднять наш дух, — попросил Маклеод.

Маккримонс прикоснулся пальцами к серебряной дудочке. Однако сильная качка мешала ему играть, пальцы то и дело соскальзывали, когда галеру бросало туда и сюда.

Буря разыгралась нешуточная. Накатившая волна обдала Маккримонса с ног до головы, брызги затуманили ему глаза, и он невольно взял несколько фальшивых нот.

Еще ни один волынщик из рода Маккримонсов не брал фальшивых нот на волшебной волынке!

И вот этот несчастный бросил в сердцах свою волынку, позабыв совсем о наказе доброй феи, подарившей серебряную дудочку Эйну Огу, хотя отец не раз рассказывал ему эту историю.