— Вы находите разговоры о смерти забавными? — поинтересовался Камал. — Вы действительно человек отчаянный. Но не следует ли вам быть расчетливым и мудрым? Разве вы не поняли, что в Джударе вам не рады? Эта земля не для таких, как вы…

Для всех из рода аль-Ганем. Они были и останутся врагами аль-Масудов.

— Итак, вам захотелось умереть? Вы лучше меня должны знать, что любой представитель вашей страны будет преследоваться в Джударе.

Мохаб приложил ладонь к сердцу:

— Я глубоко тронут тем, что вы тревожитесь за меня. Смею вас уверить, я вел себя безупречно для того, чтобы не навлечь на себя гнев вашего народа.

— Зато у меня гнев вы вызвали. Прилетели, не известив никого… Из-за вас я был вынужден бросить дела. Это что же, попытка вашего короля хоть как-то поправить свое положение? Неужели он принял всерьез угрозу того, что я свергну его, и вытащил последний козырь из рукава, чтобы решить проблему на корню?

— Вы думаете, я приехал сюда, чтобы совершить покушение? — Мохаб не верил своим ушам. — Возможно, я и принимал участие в некоторых миссиях, но я не камикадзе. Умолчим о том, что меня подвергли унизительному обыску. Удивительно, что я еще в одежде.

Глаза Камала, казалось, пронзали его.

— Из докладов, подготовленных департаментом безопасности, мне хорошо известно, что вы способны уложить целый отряд с руками, скованными за спиной.

— Король Камал, вы мне льстите. Чтобы справиться с отрядом, мне потребуется хотя бы одна рука.

Мохаб посмотрел на короля, и его взгляд подсказал Камалу, что он действительно на это способен.

— У меня имеются сведения об операциях, которые вы проводили. Если кому-то под силу взорвать дворец и выбраться из эпицентра без единой царапины, то только вам.

Губы Мохаба чуть дернулись.

— Если вы уверены, что я представляю для вас опасность, почему встретились со мной лично?

— Я заинтригован.

— Настолько, что готовы подвергнуть себя риску? Вам, вероятно, скучно быть королем.

Камал вздохнул:

— Вы и представить себе не можете… Вы — принц, которому не грозит коронация. Человек, который волен выбирать работу. Мне хотелось бы подчеркнуть слово «волен».

— А вы всего лишь правитель страны, которая после вашего восшествия на престол увеличилась в три раза и обрела вес в мире, лидер, с чьим мнением считаются повсюду… И ваша семья…

— Я готов поменяться с вами всем, кроме моей супруги и детей, которых я люблю больше жизни.

Мохаб расхохотался:

— Не могу поверить! Мы завидуем друг другу.

— При иных обстоятельствах я приложил бы все усилия, чтобы вы работали на меня. К несчастью, мы находимся по разные стороны баррикад.

Мохаб решил, что настало подходящее время.

— Именно поэтому я прибыл сюда. Я готов предложить способ уничтожить эти баррикады.

Камал нахмурился:

— Боюсь, это невозможно… Но неужели вас направили сюда с предложением политического характера?

— Я приехал по собственной инициативе, потому что именно я являюсь предложением.

Король откровенно заскучал. Он щелкнул пальцами:

— Что ж, жаль. Вы показались мне серьезным человеком, но, знаете ли, у меня совершенно нет времени. Если вам удастся доказать, что вы стоите моего внимания, я приглашу вас провести несколько дней во дворце в качестве почетного гостя.

— Вы видите перед собой человека, который готов отдать вам Йарир.

— Достаточно! — Камал недовольно хлопнул в ладоши. — С меня довольно двусмысленностей. Быстро и ясно объясните, что вы предлагаете.

— Забудьте об угрозах. Я здесь для того, чтобы восстановить нормальные отношения между нашими королевствами, и я, как никто другой, хочу сделать это быстро.

— В вашем распоряжении десять минут.

— Двадцать. — Прежде чем Камал смог возразить, Мохаб добавил: — И не говорите «пятнадцать».

Камал внимательно посмотрел на него:

— Сразу видно, что вы — единственный ребенок у родителей. Старшие братья всегда могут преподать урок пронырливому сорванцу. Я уже близок к тому, чтобы восполнить этот пробел.

— Король, вы собираетесь побить меня?

— Определенно.

Мохаб поверил ему. Камалу в детстве не довелось насладиться всеми прелестями жизни наследника престола. Этот человек был воином. И конечно, он мог постоять за себя в драке.

Король развернулся и безмолвно прошествовал к диванам. Судя по всему, он сделал это намеренно, дабы скрыть улыбку, появившуюся на лице. Камал и Мохаб симпатизировали друг другу. Как только Мохаб опустился на свое место, король возобновил разговор:

— Отчего вы решили, что можете дать мне Йарир? Он и так мой.

Мохаб едва подавил очередной приступ смеха. Многие боялись Камала, но он счел короля отменным шутником.

— Знаете, ваше величество, не существует закона, который запрещал бы мне улыбаться на территории вашего королевства.

Камал сжал губы.

— Я готов отдать подобное распоряжение прямо сейчас. То, как вы себя ведете, может спровоцировать политический скандал.

Мохаб вздохнул и поднял руки в примирительном жесте:

— Признаю, что Йарир является спорной территорией.

— Которой в случае войны грозит полное разорение, — сухо заметил Камал.

Этого может и не случиться, если Мохаб решит проблему.

Прежде Йарир находился под управлением Серайи. Но политика монархов этой страны была недальновидной, и Йарир, расположенный на границе двух королевств и считавшийся неперспективным из-за отсутствия полезных ископаемых, практически отошел к Джудару.

Когда же на трон Серайи сел дядя Мохаба, король Хасан, конфликт между двумя странами вспыхнул с небывалой силой. Возвращение Йарира было главной задачей Хасана. И не потому, что эта территория стала представлять собой какую-то ценность. Королю просто требовался повод для войны.

Но два месяца назад в Йарире нашли нефть, и начался крестовый поход двух монархов во имя влияния и богатства. Оба государства едва ли смогут оправиться от последствий возможной войны.

Только Мохаб способен сейчас разрешить затяжной конфликт без кровопролития. Однако не исключена вероятность того, что, выслушав предложение, Камал бросит его в темницу, прежде чем стереть Серайю с лица земли. Однако Мохаб верил, что Камал и сам хотел бы отказаться от военного вмешательства. Он не стал бы великим правителем, если бы выстраивал свое государство на костях соседа.

Мохаб надеялся, что не ошибся в правителе Джудара.

— Знаете, вы действительно напоминаете одного человека, и это отвлекает меня, — заметил он.

— Того, кто говорил о смерти, не так ли? — догадался Камал.

Мохаб кивнул.

— Что ж… Прежде мне казалось, что я уникален.

— Да, — вздохнул Мохаб. — Вы оба уникальны. В своем роде.

Камал нетерпеливо поерзал, едва сдерживая раздражение:

— Безусловно, я польщен. Но эта ваша ностальгия отвлекает нас от дел насущных. Через час у меня встреча с женой. Я предпочел бы опоздать на собственные похороны, чем к ней. Если вам есть что добавить, не медлите.

— Хорошо. Я являюсь законным наследником Йарира.

Брови Камала поползли вверх.

— Веками Йарир был независимой территорией, которой управляло племя моей матери — аль-Куссаимис. Так продолжалось до тех пор, пока моя прапрабабушка не вышла замуж за аль-Ганема. Йарир был ее приданым. Став частью Серайи, Йарир получил автономию, но на какой срок, оговорено не было, — продолжал Мохаб. — Во времена правления моего деда Йарир обнаружил, что остался сам по себе, и было принято решение отделиться от Серайи. Так территория попала под «опеку» Джудара. Официально Йарир не закреплен ни за Серайей, ни за Джударом. Он по-прежнему принадлежит племени моей матери. Если бы у меня было достаточно времени, я, безусловно, предоставил бы вам документы, подтверждающие мои слова. В любом случае, смею вас заверить, этот факт не только отражен в документах, но и засвидетельствован старейшинами племени и историками.

Камал взмахнул длинными ресницами:

— Какое решение вы предлагаете? Добавить фамилию аль-Куссаимис в список претендентов на Йарир? Дать очередной виток развитию территориального спора?