— Ни один мужчина не сочтет брак с тобой жертвой.

— Не нужно льстить мне. Любой мужчина предпочтет выброситься из окна вместо того, чтобы жениться на мне.

— Любой мужчина почтет за честь быть рядом с тобой.

— Сам посуди: женщину, самостоятельно живущую на Западе с восемнадцати лет, едва ли можно назвать примерной невестой. Подсластить столь горькую пилюлю могут лишь баррели нефти, которые прольются бальзамом на истерзанные сердца родственников.

— Ты не ценишь себя. Новое поколение принцев довольно прогрессивно во всех отношениях…

— Единственный, кого я знаю, — Наджиб. Но он не станет принимать участие в этом безумии. — Джала сжала губы и нахмурилась, словно разбередила незажившую рану. — Король Хасан на это никогда не пойдет.

Камал отмахнулся:

— Тебе не придется тратить время на смотрины. Аль-Ганемы уже выбрали принца.

— Как мне передать всю глубину моей признательности за проявленную щедрость?

Старший брат улыбнулся:

— Позволь, я объясню. Собственно, принц сам предложил свою кандидатуру, и он уже здесь. Именно он попросил меня переговорить с тобой… Так что, мне приглашать его, или тебе нужно время, чтобы подготовиться к встрече с будущим мужем?

Джала опустилась на диван. У нее не осталось сил для борьбы.

— Дай ему шанс. Все будет хорошо, — добавил Камал и ушел.

Джала сидела неподвижно. Она никак не могла взять в толк то, что сейчас произошло. Неужели она действительно вернулась домой? Однако теперь она оказалась в худшем положении, чем раньше. Как отказаться от брака?

Неожиданно в ее голову закралось подозрение. Принц, выдвинувший свою кандидатуру… Кто он? Мужчина, ставший причиной ее горького разочарования, тоже аль-Ганем, даже если весь мир забыл об этом. Но он никогда бы…

«Ты вольна думать что угодно, но ты — моя. И снова будешь моей, сколько бы времени мне ни потребовалось, чтобы вернуть тебя. Будешь!»

Его обещание… Угроза… Она помнила их шесть долгих лет.

Нет. Этого просто не может быть! Он наговорил это сгоряча. Мохаб никогда не хотел вернуть ее.

Джала вздрогнула, услышав, как приоткрылась дверь. В следующее мгновение ее сердце забилось в груди, как дикая птица в клетке. Время остановило свой бег. Мир перестал существовать.

Она узнала бы этот силуэт из тысячи.

Он!

Нет! Не теперь, когда ей наконец удалось освободиться от воспоминаний о нем. Необходимо подняться и бежать отсюда…

Собственное тело отказывалось повиноваться. Джала сидела на краешке дивана, ощущая его неслышные шаги всеми клеточками своего измученного долгим перелетом тела.

Его глаза были первым, что она смогла рассмотреть в полумраке комнаты. Эти огненные озера, прожигающие душу, преследующие ее во снах.

С самой первой встречи Джала чувствовала его присутствие всем своим существом. Даже будучи заложницей. Как можно испытывать те же эмоции через шесть лет?..

Она вскочила и устремилась к распахнутым французским окнам. Впереди замаячил выход в сад. Спасение было близко, однако перед ней вдруг выросла стена, словно Мохаб материализовался у нее на пути.

Он не остановил Джалу силой. В этом не было нужды. Она ощутила себя запутавшейся в невидимых силках. Это случилось даже прежде, чем их взгляды встретились. Спустя столько лет Мохаб смотрел на Джалу все с той же чувственностью, вводившей ее в состояние сладостного транса.

Быть с ним рядом после всего, через что он заставил ее пройти…

Сознание помутилось. Завороженная, Джала смотрела на него, и мир вокруг начал вращаться, а потом и вовсе исчез. Мохаб показался ей еще прекраснее. Он возвышался над Джалой подобно олимпийскому божеству. Черты его лица были словно высечены из мрамора искусным скульптором. От него веяло силой и совершенством. Несмотря на перемены, что произошли с ней за время их разлуки, Джала была по-прежнему околдована им.

Когда Мохаб шагнул к ней, она ощутила волны едва сдерживаемого голода, исходящие от него. Он мог потерять самообладание в любую секунду, стоило ей произнести хоть слово, допустить неловкое движение…

Джала замерла, ожидая, что Мохаб сделает дальше. Однако он лишь смотрел на нее, словно ее близость оказывала на него похожее воздействие. Как странно… Ведь именно он тогда устроил ловушку, лгал, чтобы заполучить ее.

Собравшись с силами, молодая женщина отстранилась:

— Наверняка у тебя проблемы с памятью. В последнее время тебя часто били по голове? Твоя работа предполагает подобные риски. Чем еще можно объяснить твое присутствие здесь, как не частичной амнезией.

Мохаб слегка поклонился, а в его взгляде сквозило что-то непонятное: удивление? вызов? дурное настроение?

— Что ж, позволь мне восполнить пробел, — продолжила Джала. — То, что я сказала шесть лет назад, все еще в силе. Я не хочу тебя видеть. Если ты надеешься, что твой безумный план осуществится, можешь прямиком катиться в ад.

Она попыталась уйти, но ее удержала сильная мужская рука. Мохаб мягко, словно в танце, развернул ее и прижал к себе. Джала не успела перевести дыхание, когда его пальцы погрузились в ее густые волосы, окончательно лишив самообладания. Другая его рука блуждала по ее телу. Джала, казалось, впервые увидела его настоящего.

Это был зверь, скрытый в теле человека. Зверь испытывал голод, и именно она была тем блюдом, которое может утолить его.

Они продолжали смотреть друг на друга. Во взгляде Мохаба смешались расчет и похоть. Он склонился над Джалой. Чувствуя, что непременно растает от прикосновения его губ, она отвернулась. Поцелуй пришелся на краешек ее рта, вызвав сладостные судороги во всем теле. Запах Мохаба окутал Джалу, ее словно накрыло лавиной. Она почувствовала, как он возбужден. Это немедленно вызвало ответную реакцию.

Мохаб распахнул ее жакет, вытащил блузку из юбки, и рука его устремилась вниз. Джала судорожно вздохнула. Он заново делал ее своей, его пальцы отпечатывались на ее коже подобно клейму.

На этом Мохаб не остановился. Он проник под кружево трусиков, обхватил ягодицы Джалы, прижав ее к себе еще плотнее. Она встала на цыпочки, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Мохаб зарычал.

Джала извивалась, пока он покрывал ее шею жадными поцелуями, следы которых — она не сомневалась — еще долго останутся на коже. В его объятиях она перестала быть собой, превратившись в безвольное существо, изнывающее от тоски и желания, льнущее к мужчине, обвивающее его, молящее о ласках, существующее лишь для того, чтобы получать и дарить наслаждение…

Наклонившись, Мохаб поймал губами ее сосок, обтянутый блузкой. Дышать становилось все труднее. Пульсирование между бедрами причиняло почти физическую боль. Джала вскрикнула, Мохаб тотчас же накрыл ее рот своими губами. Она потеряла голову от поцелуя.

Неожиданно что-то холодное и гадкое шевельнулось внутри, пробившись сквозь сладостную горячку.

Это уже было раньше, когда они виделись в последний раз. Мохаб воспользовался тем, как бурно отзывалось ее тело на его прикосновения, заставил трепетать от удовольствия… Ему удалось опустошить ее тело и душу.

Теперь он действует так же, словно между ними никогда не существовало пропасти, полной боли и отчуждения. Она вновь стала послушной марионеткой в его объятиях, но это ставит окончательную точку в их отношениях.

Гнев и унижение разрушили заклятие! Джала забилась в его руках, словно рыба, попавшая в сети.

Мохаб замер. Он не мог понять, что происходит, и отпустил Джалу. Каждый его мускул горел от желания, которым он, несомненно, заразил и ее. Джала чуть покачивалась, силясь обрести драгоценное равновесие. Она сделала несколько шагов назад, однако Мохаб притянул ее к себе. Она окончательно лишилась самообладания и, обессиленная, опустила голову на плечо мужчины.

Приняв это за согласие, он горячо зашептал ей на ухо:

— Я не хотел… Когда я вошел сюда… Мне показалось, что мы никогда не расставались. Как всегда, твое присутствие, твой голос лишили меня последних капель самоконтроля. Я прикоснулся к тебе, и ты ответила… твое тело до сих пор так отзывчиво…