— Резонно, — согласился Дар. — Но простите мое любопытство, вам, однако, не кажется это совмещение парадоксальным?

— Священник и техник в одном лице? Ни в коей мере. Всякий конфликт между наукой и религией лишь следствие невежества. Ученые заблуждаются в отношении религиозных вопросов, а необразованные церковные служки просто не понимают сути научного подхода.

— Отец Марко, а нет ли опасности превратиться в скептика, — вступила в разговор Самми.

— В точку попали, мисс, — развеселился священник. — Ватикан неоднократно призывал членов Ордена поумерить свое любопытство. Но это так, словесные баталии — ведь и Ватикану не обойтись без канализации, и, естественно, сантехников. Не будет же Папа копаться в собственном дерьме, если засорится фановая труба под собором святого Павла.

— Ха, понятно, — Дар отпил из бокала. — У вас, должно быть, и свои мученики есть?

— Намекаете на нашего основателя Видикона?! Но мы к этому не стремимся, поверьте. Думаю, и святой Видикон одобрил бы нашу позицию, — отец Марко истово перекрестился. — В конце концов, живой священник способен больше сделать, чем мертвый.

— Отче, — сказал Дар, — нас мучает насущная проблема. А вы, как я погляжу, прекрасно здесь ориентируетесь.

— Но я не столь сведущ, как коренные жители. Мне до них далеко, как вы могли бы заметить по моей комплекции.

— В том же заключается и наша проблема — мы на Холдане пришлые и хотели бы продолжить свое путешествие.

— Ах, да, последний грузовик покинул порт пару дней назад. Боюсь, что ничем помочь вам не могу. Полиция Федерата недавно ввела карантин, друзья мои.

— Что?!

— Карантин, — терпеливо повторил отец Марко. — Вы не обратили внимания? Буквально только что объявили по ньюсфаксу. Федераты получили точные сведения, что с последним кораблем на Холдане высадился телепат. Принимаются срочные меры к задержанию инсургента.

— Да уж, — задумчиво произнесла Самми, — похоже, мы тут застрянем надолго.

— А чем этот телепат провинился? — спросил Дар.

Священник повел плечами.

— Ничем, насколько мне известно. Об этом разговора не было.

— Не понимаю, к чему тогда вводить карантин?

— Действительно не понимаете? — удивился святой отец. — Да ведь телепаты угроза всему святому! Они вторгаются в личную жизнь прихожан, но это никак нельзя доказать, чтобы усадить виновных на скамью подсудимых. Можно было бы принять законы, но кто проследит за их претворением в жизнь? Полицейские-телепаты? Каждому известно, что телепаты — одна шайка-лейка.

— Вот уж не подозревал ничего такого, — удивился Дар. — Всегда думал, что их нет.

И прикусил язык, вспомнив вольмарского шамана.

— То-то, — погрозил ему пальцем священник. — Все-таки вспомнили, так ведь? Вы знали, по крайней мере, одного человека, который считывал ваши мысли прямо из мозга. И так происходит с каждым.

— Естественно. Но причем здесь телепатия? Когда хорошо знаешь кого-нибудь, можно просто угадать его мысли, а не прочитать.

— Возможно, — осторожно высказался священник.

— Но когда некто с феноменальной восприимчивостью к мозговым излучениям успевает подумать о чем-то раньше вас, то поневоле начинаешь задумываться. Кроме того, телепаты используют узнанное против нас, обычных людей, а это уже нечестная игра. Не успеешь о чем-нибудь подумать, как глядь, телепат уже несется и начинает вас отвлекать. Ну куда же это годится, я вас спрашиваю.

— Да, мрачная картина.

— Это еще что! Полиция Федерата уверена, что телепаты нелегально объединились в тайное общество и замыслили — страшно подумать — свергнуть нынешнее правительство и взять власть в свои руки.

— Да уж, действительно. Святой отец, вы-то сами что думаете по этому поводу? С точки зрения церкви, так сказать.

Отец Марко перегнулся в их сторону.

— Лично я думаю, что вся эта шумиха вокруг высадки телепата воняет хуже контрабандного кадила.

— Чего не могу понять, — вставила Самми, — так это того, почему все взбудоражены тем, чего, возможно, не существует.

— Такое уже случалось в истории, — рассудительно заметил отец Марко. — Проявления массовой истерии характерны для толпы. Хотя по отдельности мы все мыслящие существа, бывают моменты, когда начинает проявляться стадный инстинкт. Может быть, к лучшему, что полиция взяла дело в свои руки.

— Почему?

— Не знай, что полиция начеку, толпа устроила бы самосуд. Хватило бы любого намека и пошло поехало. Нет, так спокойнее...

— Вы не возражаете, — от ближайшего столика приблизился солидный джентльмен, страдающий одышкой.

— Хотите, чтобы я посторонился? — спросил священник.

— Вы испортили мне вечер, — заявил джентльмен. — Если вам непременно требуется поболтать о политике, нашли бы другое место. Ваше поведение говорит о полном отсутствии хороших манер — вы нарушаете мой режим наилучшего пищеварения!

— О! — Дар переглянулся с отцом Марко. — Наши глубочайшие извинения, сэр. Конечно, если мы помешали вам переваривать сосиски...

— Но нет уж, продолжайте! — сзади кто-то ухватился за плечо Дара железной хваткой. — Так им и надо, пусть хоть раз эти брюхатые хряки оторвут свои пятаки от корыта! Пусть займутся чем-нибудь полезным, а то ведь просто коптят небо! — выкрикнул невысокий человечек, плотный, как метеорит, старый, как перечница, и веселый, как комета.

Рядом с ним...

Дар обалдел.

Рядом со старой перечницей стояла самая прекрасная женщина из всех когда-либо встреченных Даром. Фигурой она напоминала Венеру Милосскую с одним лишь отличием: руки у нее были не отбиты. Высокий лоб, широко распахнутые синие глаза, маленький задорный носик, чувственные пухлые губы, обещавшие немыслимое наслаждение и одновременно вызов тому, кто осмелится вкусить это наслаждение без желания ее владелицы. Каштановые волосы пушистым водопадом ниспадали до талии. Это была воплощенная мечта любого мужчины, женщина-символ, женщина-идеал.

Несправедливость факта, что она сопровождаема старым хрычом, а не им, пронзила Дара острее стилета. А старый хрыч, он же человек-комета, тем временем атаковал жертву наибольшего благоприятствования собственному пищеварению.