– Нет, прав, действительно нравится, – медленно произнесла Джоанна, – и не потому, что она что-либо говорила, а именно из-за того, что промолчала. Ты знаешь ее манеру высмеивать тех молодых людей, которые ухаживали за ней. Но она никогда не насмехалась над Уолтером. – Она вздохнула. – Я полагаю, ты должен серьезно отнестись к любому предложению с его стороны, но хотела бы, чтобы избранник нашей дочери был помоложе.
– Он всего на двенадцать или четырнадцать лет старше Сибель, – возразил Джеффри, – и его едва ли можно назвать стариком. Я подозреваю, что именно его возраст отчасти ее и привлекает. Я действительно знаю, как она высмеивает всех своих более молодых поклонников. Дело в том, что в Уолтере нет ничего такого, что могло бы вызвать насмешку. Он достаточно опытен, чтобы не обронить глупого слова.
– Да, – голос Джоанны звучал ровно. – Но есть и обратная сторона. Сибель не потерпит неверности. Поймет ли это Уолтер? Он привык к определенному образу жизни... Вот почему я сказала, что хотела бы, чтобы избранник был помоложе. Уолтеру будет трудно переменить привычки... Сибель, я надеюсь, не ревнива, но она должна быть единственной его женщиной.
– О, я знаю таких неревнивых женщин! – засмеялся Джеффри. – Чего бы я лишился сначала, если бы был неверен: головы, мужской плоти или просто жизни, о моя неревнивая жена? Сибель – не единственная женщина на свете, которая так считает. Но я не знаю, почему ты сомневаешься в том, что мужчина может изменить свой образ жизни. Посмотри на Иэна и Адама, да и на Саймона тоже.
– Это не одно и то же, – с сомнением произнесла Джоанна. – Иэн всегда любил мою мать, с тех самых пор, как впервые увидел ее, когда ему было семнадцать. Все остальные женщины, которые появлялись и исчезали в период, когда мама была замужем за моим отцом, ровным счетом ничего не значили для него. Трудно ждать от мужчины с такой внешностью, как у Иэна, что он свято будет хранить обет безбрачия.
На губах Джоанны появилась улыбка.
– Женщины чуть ли не бросались на него и не брали его силой прямо на глазах у матери. До того, как папа умер, у Иэна не было никакой надежды заполучить маму, так почему он должен был отказывать им? А с Адамом и Саймоном тоже все по-другому. Они с детства росли с Иэном, как со своим наставником. Он вбил им в головы, что мужчина может и должен развлекаться в юности, чтобы точно знать, чего он хочет от своей жены, а затем быть верен только ей. Ты тоже, любовь моя, учился у Иэна...
Джеффри скривил от неудовольствия рот.
– Я не нуждался в его уроках. Я слишком хорошо узнал другую сторону медали, еще когда жил при дворе короля Джона. Но что заставляет тебя усомниться в том, что Уолтер знает, чего хочет? Скажу тебе просто, любовь моя: если Сибель не возражает, я приветствую их брак. Тут есть еще одно преимущество. Нас не наводнит армия сомнительных родственников. Прошлому поколению де Клеров не повезло. Уолтер – последний их представитель по младшей линии, а в старшей ветви нет никого, кроме Глостера.
– Это хорошо, – с готовностью согласилась Джоанна. – Это значит, что все земли принадлежат ему одному, и он будет первым претендентом на титул графа Глостерского, если что-нибудь случится с молодым Ричардом – спаси его Господи, потому что он очаровательный мальчик. Но что еще более важно – я думаю, что Уолтер будет тянуться к нам. Он одинок, и ему хочется иметь свой очаг и дом.
– Да, и это также говорит в пользу того, что он станет Сибель хорошим мужем, – твердо сказал Джеффри. – Я не думаю, что тебе надо бояться, не начнет ли он шляться по другим женщинам. Как только она получит его, то сумеет удержать – разве нет, любовь моя?
– Ты прав, – ответила Джоанна, на этот раз более уверенно. Затем она улыбнулась, наклонилась и пощекотала Джеффри в очень чувствительном месте. – А если нет, то это твоя вина, и ты не такой, как все остальные мужчины. Я не могу научить мою дочь тому, чего не знаю сама, а всему, что я знаю, я научилась у тебя.
Джеффри ни единым словом не ответил на вызов жены. Он нашел более интересное и волнующее дело для своего рта, чем пустой разговор, и более подходящий способ, подумал он, задохнувшись от наслаждения и почувствовав, как затрепетала Джоанна, убедить свою жену в том, что все радости брака не должны оставаться недоступными для их дочери.
Хотя до Билта было намного ближе, приглашение принца Ллевелина пришло в крепость Пемброк не раньше, чем в Хемел. Это произошло из-за того, что Ричард Маршал несколько дней держал письмо у себя, прежде чем отправить его своей жене Жервез с сопроводительной запиской от своего имени, в которой ей приказывалось прибыть в Брекон для встречи с ним. Даже если бы Ричард находился в Пемброкской крепости вместе со своей женой, приглашение на свадьбу не произвело бы на них такого же впечатления, как на Джеффри и Джоанну. Правда состояла в том, что Ричард не питал любви или даже симпатии к своей жене.
Конечно, Ричард Маршал женился не по любви; он выбрал старшую дочь Алана, графа де Динана и виконта де Рога из-за земель и титулов, которые должны были перейти к нему после смерти ее отца. Но Ричард женился по доброй воле, намереваясь любить и почитать свою жену, как его отец любил и почитал его мать. К несчастью, Жервез оказалась совсем не похожей на Изабель, покойную графиню Пемброкскую. Жервез была молода, глупа и воспитана совсем в другом духе, чем Ричард. Если бы Жервез родила ребенка, это сблизило бы их, потому что оба очень хотели иметь детей, и у них появилось бы что-то общее; но несколько раз беременность Жервез заканчивалась неудачно, что усилило напряженность в отношениях между супругами. Вскоре общество друг друга стало так неприятно обоим, что шансов зачать ребенка почти не осталось.
Через несколько лет отец Жервез скончался, и земли, как и было, обещано, перешли во владение Ричарду. Это, однако, еще больше отдалило супругов друг от друга. Жервез ждала, что будет устроена какая-нибудь специальная церемония с оказанием ей почестей и принесением клятвы вассалами. Но Ричард вступил во владение землями жены без какого-либо упоминания о ней, потому что не доверял ей.
Ситуация усугубилась после смерти мужа сестры Жервез – Мари де ле Морес. Поскольку отец обеих сестер был мертв и у них не было братьев, Мари стала подопечной Ричарда после того, как младший брат ее покойного мужа, к которому по наследству перешли его земли, твердо заявил о том, что не станет содержать вдову. Наверное, если бы Ричард мог, он стал бы бороться за право Мари на причитающуюся ей часть наследства, как она того требовала.
К несчастью, в это время скончался, не оставив наследников, старший брат Ричарда – Вильям, и Ричарду было необходимо немедленно отправиться в Англию и взять на себя управление обширными землями, оставшимися ему в наследство. Из-за проблем Мари и Жервез Ричард вынужден был отложить отъезд, что едва не привело к катастрофе. Хьюберт де Бург, канцлер Англии, захватил земли Ричарда и объявил их собственностью короны, и Ричарду пришлось угрожать Англии гражданской войной для того, чтобы вернуть свои земли.
Вполне понятно, что пренебрежение к потере ею прав на вдовью часть наследства не могло способствовать сближению Мари с Ричардом. Он пытался дать ей понять, что сознает, как неприятно и горестно положение бесприданницы. Он уверял, что фактически она не будет бесприданницей, объяснял, что причитавшаяся доля мужниного наследства так незначительна по сравнению с богатствами графства Пемброк, что он возместит ей – в качестве подарка – в деньгах или выкупленных землях то, чего лишил ее брат мужа. Когда-нибудь потом, когда у него будет время и силы, он заявит претензии на ее собственность де ле Моресам.
И хотя сначала Мари была удовлетворена таким решением дел, вскоре она стала думать, что это какая-то уловка. Ричард отправил ее и Жервез для их безопасности в Пемброкскую крепость – изолированное место вдали от английского двора и практически всякой светской жизни. Там они пробыли что-то около двух лет. Мари начала думать, что таким образом Ричард пытался избежать исполнения своих обязательств по отношению к ней; Жервез опасалась, не станет ли эта ссылка в чужую страну первым шагом на пути к избавлению от нее, и каждая из сестер подпитывала страх и недоверие другой.
