Тони почувствовала, как у нее сразу пересохло в горле, а язык прилип к гортани. С каждым, словом Лауры медленно рушились все ее надежды. Тони не могла поверить, что люди могут быть столь жестоки, хотя Лаура, наверное, вряд ли сознавала, какую боль причиняет своей собеседнице.

Неужели именно по этой причине граф и удерживает ее в замке? Неужели Рауль действительно решил ее использовать, чтобы отомстить за горькую обиду, нанесенную ему Элизой и избавиться, наконец, от боли, мучившей его столько лет? Может быть, для этих же целей он и решил уничтожить Пола, используя деньги как оружие? Не исключено, что Пол уже находится в тюрьме, обвиненный в преступлении, которого не совершал. Тони не могла узнать об этом, не получая английских газет. В конце концов, граф отсутствует уже длительное время. Чем он занимается? Неужели только своей работой? А нет ли еще иной причины его внезапного отъезда, которую он скрывает? Значит, пока девушка смиренно ждала его возвращения, он в это время потешался над ней? Как глупо было с ее стороны надеяться, что он способен питать к ней какие-нибудь добрые чувства!

Наконец, Лаура, кажется, истощила весь свой запас убийственных аргументов и направилась к выходу.

– Я вижу, что мне, наконец, удалось вернуть вам благоразумие, – удовлетворенно сказала она. – Я лучше уйду, пока не вернулась графиня и не пригласила меня остаться на обед. У меня нет ни малейшего желания сидеть с вами за одним столом, сеньорита!

Тони ничего не могла ей ответить – она просто онемела. Не произнеся больше ни слова, Лаура надменно удалилась. Когда ее соперница ушла, Тони взяла в руки свое шитье и уставилась на него невидящим взглядом. Чувствуя сильное головокружение и озноб, Тони уже глубоко раскаивалась, что не поехала на прогулку с графиней и Франческой, и тогда ей не пришлось бы выслушивать Лауру. Но что бы это изменило? Рано или поздно сеньора Пассаментес все равно нашла бы время выложить ей правду, и чем дольше пробыла бы Тони в неведении, тем больнее был бы для нее удар. Но разве могло быть еще больнее, чем сейчас? Та слабая защита, к которой Тони пыталась прибегнуть, была безжалостно разрушена, и теперь у нее не оставалось никакой надежды. Сколько злобы накопилось в Лауре, если она могла прийти сюда и, не моргнув глазом, наговорить Тони столько ужасных слов! Такая женщина не могла искренне любить Рауля, не могла ему дать ни счастья, ни сердечного тепла, в которых тот так нуждался. При всех своих недостатках он был живым человеком из плоти и крови, а Лауру интересовали лишь высокое положение и власть, которые она могла получить вместе с титулом графини делла Мария Эстрада.

Тони прекрасно поняла то, что сказала ей Лаура. По вине Пола граф потерял жену и был тяжело травмирован, и не только физически. Его боль и обида были столь глубоки, что граф был готов на все, лишь бы облегчить свои страдания. То, что она, Тони, оказалась втянутой в эту историю, явилось ее собственной виной. Если бы она не согласилась на безумный план Пола, она никогда не встретила бы графа и не была бы сейчас в такой ужасной ситуации. Теперь ей было некого винить, кроме себя самой.

К тому времени, когда графиня и Франческа вернулись с прогулки, Тони уже решила, что она сделает. Она уедет сегодня же ночью, никому не сказав об этом. Оставит Франческе записку, и прежде чем обнаружат ее отсутствие, будет уже за много миль от замка. Тони решила ничего не говорить даже Франческе, чтобы не рисковать. Хотя в прошлый раз не девочка выдала ее графу, сейчас Тони не была уверена, что Франческа поступит таким же образом.

За обедом Тони ела очень мало и под предлогом головной боли рано удалилась к себе. Перед уходом она выслушала слова сочувствия и даже ощутила некоторые угрызения совести из-за того, что намеревалась тайком покинуть замок. Но Тони заставила себя вспомнить, почему она стала гувернанткой Франчески, чтобы не испытывать вины за свой поступок. У себя в комнате она сложила вещи в чемоданы.

Тони с трудом справлялась с охватившим ее отчаянием. Наконец, она взяла себя в руки, надела брюки и свитер, а жакет положила на кровать. Дожидаясь, пока все в замке уснут, девушка взяла бумагу и ручку и села писать записку Франческе. Тони не могла подобрать подходящие слова, и, в конце концов, просто написала, что уезжает, попросила не искать ее и пообещала написать, как только вернется в Лондон. Надписав на конверте имя Франчески, Тони положила письмо рядом с чемоданами.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в замке наступила тишина. Никогда еще ночные звуки не были столь отчетливо слышны. Несколько раз Тони замирала, когда ей чудились шаги, приближающиеся к ее двери, но потом все стихало. Замок постепенно погружался в сон.

Тони взглянула на часы. Время уже перевалило за полночь. Оставалось где-то семь часов до того момента, когда на кухне появится прислуга и восемь – до того, как Франческа обнаружит ее записку.

Осторожно открыв дверь, Тони немного подождала, но, не услышав ни одного подозрительного звука, взяла свои вещи, жакет и сунула письмо, адресованное Франческе, в карман. Девушка бесшумно прошла по коридору, мимо комнаты графини и спустилась вниз. Без света все в замке казалось странным и призрачным, и Тони приходилось двигаться почти на ощупь, чтобы не сбиться с пути. В холле горела лампа на столе у двери, и Тони положила письмо на лежащий там медный поднос. Потом девушка открыла дверь в коридор, который вел к парадной двери.

Двор был пустынен, только залаявшая в одном из сараев собака, кажется, почуяла Тони. Держась на всякий случай в тени, девушка направилась к гаражу. Она знала, что шофер никогда не закрывает гараж, а ключи от машины всегда остаются в зажигании.

С дверью гаража вышла небольшая заминка. Она скрипела, и этот скрип был хорошо слышен в тишине. Но кроме громкого лая собаки никакой другой реакции на этот звук не последовало. В гараже стояли две машины: дорогой лимузин, на котором графиня совершала свои нечастые прогулки, и пыльный «лендровер», на котором Слуги ездили за продуктами в Парейру. Поскольку брать чужую машину без разрешения было для Тони внове, она решила позаимствовать «лендровер» как менее дорогую.

Ключи от зажигания, к счастью, действительно оказались в машине, и, бросив чемоданы на заднее сиденье, Тони села за руль. Завести машину оказалось не так просто. Мотор оказался капризным, и девушке потребовалось несколько минут, чтобы заставить его заработать. Нервы Тони были напряжены до предела, когда она, наконец, выехала на подъемный мост, а затем – на дорогу.

Выбрав направление, она повернула на восток в сторону Парейры. Эстрада была лишь маленькой рыбачьей деревушкой, и Тони боялась, что там может привлечь к себе внимание, а в Парейре она наверняка легко затеряется.

Луна освещала дорогу, но Тони все равно испытывала страх. Ей никогда не приходилось ездить по ночам, а со времени гибели родителей девушка вообще не садилась за руль. Тони попыталась представить себе, что она станет делать, если кто-нибудь остановит ее или если ее машина вдруг сломается. Думать об этом не хотелось, и Тони начала размышлять о другом. Например, о том, как она вернется в Лондон. Как приятно будет оказаться в своей комнатке, которую хозяйка дома сохраняет за ней за вполне умеренную плату. Потом она встретится со своими подругами, сходит в агентство насчет работы…

Однако душевная боль, которую Тони сейчас переживала, говорила о том, что в будущем девушке придется нелегко. Нелегко будет забыть Эстраду, замок, старую графиню, Франческу, Рауля.

С горечью, думая о графе, она старалась представить себе, как он отреагирует на ее исчезновение. Он недооценивал ее, если считал, будто она готова покорно ждать, пока он вернется, чтобы насладиться своей победой. Она горько усмехнулась. Насладиться победой! Какое странное выражение, очень старомодное, совсем не вяжущееся с теми современными идеями, которые граф проповедует.

Неожиданно дорогу перед «лендровером» перебежал кролик. Тони вздрогнула и резко повернула в сторону. Машина опасно накренилась, и это заставило девушку прийти в себя. Сейчас не время предаваться размышлениям. Для этого у нее будет еще много месяцев.