— У меня нет столько времени, я спешу.

— У тебя его никогда не было.

— Согласен. К тому же я не особенно разговорчивый.

— Зато драчливый, — протянула она. — Принесло это тебе какую-нибудь пользу в жизни?

— Тогда я думал, что да.

— А сейчас?

— Все течет, все меняется, мы тоже.

В ее глазах снова появилось какое-то неясное выражение, смешанное с грустью.

— А жаль, что не все можно изменить.

— Может быть, и можно.

— О-о-о!

Я полюбовался на нее, а потом спросил:

— Тебе знакома рыжая стерва, которую зовут Милдред Свисс?

— Я не читаю газеты.

— Я совсем не это имел в виду.

— Реган...

— Скажи просто: да или нет?

— Неужели ты думаешь, это так просто?

Я понял, на что она намекала. Достав бумажник, я показал ей то место, где у полицейского должен быть прикреплен форменный значок.

— И вот что я хочу сказать, Мэд. Я слишком хорошо знаю, что такое твое агентство и чем здесь занимаются кроме основной работы. Захоти я, и давно бы прихлопнул эту лавочку. Но тогда бы на нас принялись давить многие известные личности и мы решили, что овчинка не стоит выделки.

Сейчас я здесь не по делам службы и, откровенно говоря, мне все равно, на что ты тратишь время и силы. Я не идеалист и не собираюсь улучшать мир.

Сейчас я пришел к тебе по личному делу и задал вопрос, касающийся меня лично. Твой ответ нигде не будет зафиксирован и никогда не будет использован против тебя.

— Ладно... Конечно, я ее знала, Реган. Но на меня она никогда не работала.

— Правда?

— Да.

— А как ты ее знала?

Мэд пожала плечами и откинула за спину роскошные волосы.

— Мне ведь тоже по долгу службы приходится интересоваться, что у меня за конкуренты, если речь идет о совсем маленьких людях. Я держу в памяти множество мелких людишек, вроде нее. Куча разных имен...

— В общем, она продажная девка, так?

— Не в обычном смысле. Она была в заведении у Мэйса, пока прокурор не разогнал эту лавочку. Потом она, скорее всего, работала в одиночку. — Мэд сморщила лоб и добавила:

— Она не часто позволяла себе такие вещи и, похоже, ждала чего-то более серьезного.

— Замужество?

Мэд утвердительно кивнула.

— Мне кажется, в основном они все такие.

— А ты? — усмехнулся я, но она выдержала мой взгляд.

— И я когда-то подумывала об этом, но у меня ничего путного не получилось. Я успела слишком хорошо познакомиться с изнанкой жизни, — на ее глаза упала тень, прежде чем она отвела их.

— Что еще ты знаешь об этой девушке?

— Что она жила в апартаментах, кажется, Рэя Хилквиста.

— Книгоиздателя?

— Он был, наверное, самой крупной фигурой в районе и доверенным многих миллионеров, пока не погиб из-за несчастного случая.

Я не стал говорить ей, что это был вовсе не несчастный случай. Было только похоже на него, потому что так было задумано, а для противного не было доказательств. Но мы-то были почти уверены, что тут речь шла только об убийстве. Это дело, собственно, до сих пор не было раскрыто.

— А чем она вообще занималась?

Мэд снова пожала плечами.

— Я же не следила за ней. Может, нашла кого другого, — она бросила на меня какой-то странный взгляд и сказала:

— Если хочешь, я узнаю. Ну что, узнавать?

Я поднялся, взял шляпу и непроизвольно потянулся поправить пистолет, которого у меня больше не было.

— Было бы очень неплохо, — сказал я, направляясь к двери. У выхода я повернулся. — Пообедаем вместе?

— Не откажусь, — промурлыкала она и вновь улыбнулась той самой улыбкой, которую дарила мне когда-то, когда я защищал ее от хамских выходок парней.

Джордж Лукас ждал меня в том же здании, где проходило первое слушание моего дела. Со своей обычной загадочностью он передал мне большой коричневый конверт с пятью тысячами, которыми меня пытались утопить в дерьме и превратить в убийцу.

— Как видишь, старина, все оказалось довольно просто, — улыбнулся Джордж.

— Это еще не все.

— Ну и что? Ты же освобожден и отстранен от должности, пока не выяснят подробности исчезновения материалов на Маркуса. Теперь они говорят только о «небрежности», и самое плохое, что может тебя ждать — это что ты опустишься до обычного прохожего.

— Пять тысяч — слишком мало за такой спуск.

— Ты еще забыл про мои десять процентов.

— В таком случае возьми-ка их лучше сразу, — заявил я, протягивая ему конверт.

Но он даже не шевельнулся.

— Это я уже сделал, — расхохотался Джордж. — А теперь надо потолковать о деле. По-моему, лучше всего для этого отправиться к Винни.

Я не стал возражать, и такси доставило нас к ресторану Винни, а тот выделил столик в самом углу. Кроме нас, в зале никого не было.

Когда мы устроились поудобнее, Джордж спросил:

— А все-таки, Пат, как эти деньги могли очутиться в твоей квартире?

— Очень просто. У меня самый обыкновенный замок, и тому, кто хотел залезть ко мне, надо было просто захватить отмычку.

— А кто имеет доступ к твоим ключам?

Я задумчиво потер подбородок.

— Я об этом уже думал. Есть две возможности: или у него был контрольный ключ, такой, как, скажем, у слесаря, или он сделал слепок с моего ключа. Он висит на кольце вместе с ключом от машины, и если я оставляю свою машину, а пользуюсь служебной, то часто оставляю связку в замке.

— Джордж прищурился и проворчал:

— Ардженино?

— А почему бы и не он?

— Ты считаешь, он способен на такое?

Я пожал плечами, хотя и помнил, что Ардженино меня буквально ненавидел.

— А разве такого раньше не случалось?

— Тогда значит, его кто-то купил.

Я молча взглянул на Джорджа.

— На него никогда не падало ни малейших подозрений. Он считается прилежным полицейским. Повторяю, ни малейших подозрений, — прибавил Джордж.

— А мне он не нравится.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего определенного, просто такое чувство, — я снова поднял глаза.

— Помнишь Вельха, мы его еще прозвали Голландцем?

— Еще бы не помнить!

— Он пристрелил шесть или семь человек, и все это было оправдано служебной необходимостью и выполнено безукоризненно. Но потом он слишком далеко зашел в развлечениях и угодил-таки за решетку. Вот точно такой же тип и Ардженино.

— Но ты ведь не сможешь обвинить его только потому, что он тебе не нравится!

— Это да, но раньше или позже я его все равно уличу.

— Это на тебя похоже.

Я усмехнулся, глядя на его встревоженное лицо, и сказал:

— Как знать, может быть, мне ничего не придется делать. Чует мое сердце — этот парень замешан в грязных делах, и я уверен: рано или поздно все выплывет. Не волнуйся, Джордж, я не собираюсь делать глупостей. А теперь давай лучше о другом.

Я потратил примерно час, чтобы рассказать все, что сам знал о Маркусе и о том, как, по-видимому, будет перестраиваться синдикат. Я так долго занимался этим делом, что у меня до сих пор стояли перед глазами детали предполагаемой перестройки. Я был почти уверен, что именно так они и поступили, потому что думал и действовал так же, как люди из синдиката.

Джордж не перебивал меня, только записывал все, а потом сложил записи в папку и защелкнул замочек.

— Отлично, — сказал он. — Будь уверен, я позабочусь об этом. А эти деньги тебе помогут. Только хоть иногда давай о себе знать.

— Конечно.

Джордж положил деньги на стол и ушел.

Оставшись один, я зашел в телефонную будку и позвонил в бюро Джерри Нолану.

— Привет, это Реган.

— Я уже знаю, чем закончилось административное расследование, сообщил он.

— Но дело-то еще не закончилось. Теперь меня обвиняют в небрежности, а это меня тоже не устраивает. Я делал все, как полагается в таких случаях, так что о небрежности и речи быть не может. Ты и сам отлично знаешь.

— Может быть, дисциплинарная комиссия тоже так считает... Чего тебе еще?

— Достань несколько фотографий Маркуса после смерти. Я у Винни.