Она включила транзистор и погрузилась в размышления. Если она хочет оправдать прозвище, которое ей дали ребята и которое к ней прочно приклеилось — Комиссарочка, то ей нельзя осрамиться. Пока счет был один — ноль в ее пользу: она сразу почувствовала, что старик Пьеро не имеет отношения к грязной торговле наркотиками. Понять это было нетрудно, достаточно знать старика. Вот и все, в чем она преуспела. Пока негусто. Главный же вопрос — с чего вдруг похитили дядюшку Пьеро — оставался покрытым мраком. И утешаться она могла только тем, что и отец пока тоже не нашел на него ответа. Но отцу важнее всего было разыскать старика, уж потом он сам рассказал бы во всех подробностях, как попал в эту историю. «Правда, при том условии, если ему удастся выйти из нее живым», — мрачно подумала про себя Россана, чувствуя, что ее покидает обычный оптимизм. И тут она услышала, что в «Последних известиях» передают что-то необычное. «Ожесточенная перестрелка в квартале Африкано. Имеются убитые и раненые», — читал диктор сообщение, начало которого Россана прослушала, погруженная в свои невеселые размышления.

«На аллее Юлия Цезаря несколько часов назад — никто из прохожих не понял толком, с чего все началось, — произошла яростная перестрелка между несколькими неизвестными, вышедшими из бара, и пассажирами машины марки «Джулия». Автомобиль, как выяснилось впоследствии, оказался украденным. Судя по результатам стычки, участвовали в ней «профессионалы»: на мостовой осталось два трупа, один человек тяжело ранен и отправлен в безнадежном состоянии в больницу. Личность одного из убитых удалось установить — это некий Антонио Аббатино, по кличке Большой Тото, или Баржа. Любопытная подробность, — добавил диктор, — на теле убитого обнаружены ранения и ожоги, полученные им, по-видимому, в результате взрыва дня за два до происшедшего столкновения».

— Ты слышала, мама? — шумно врываясь в спальню родителей, закричала Россана.

Синьора Да Валле, задремавшая с газетой в руках, вздрогнула и открыла глаза.

— Ты меня напугала. Что я должна была слышать?

Россана передала ей сообщение, не упустив ни единой подробности. Мать тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой.

— Боже мой, Рим становится чем-то вроде Чикаго двадцатых годов! Сколько раз уже сообщали о перестрелках, начиная с прошлой субботы, когда похитили этого несчастного старика?

Россана хотела было ответить, но вдруг задумалась и замолчала. «Начиная с прошлой субботы», — сказала мать. Верно, святая правда! Ведь все началось именно с того дня! Одна за другой стычки со стрельбой и даже взрыв бомбы на каком-то складе. Конечно, возможны простые совпадения. Например, в первый вечер — в ресторане близ улицы Национале двое мужчин начали ссориться, а потом принялись палить друг в друга из револьверов. Этот случай совершенно ясно не имеет к похищению никакого отношения — просто ссора и ничего больше. Но остальные, остальные случаи? «Вся беда в том, что я никогда не могу обосновать приходящие мне в голову идеи и никогда сама не знаю, верны они или нет», — с огорчением подумала девочка. Мать, наблюдавшая за ней, сразу заметила, как изменилось выражение ее лица.

— Что с тобой?

— Не знаю. Пожалуй, ты подала мне одну идею.

— Святое небо! — воскликнула синьора Да Валле, вновь прикрывая глаза и стараясь поудобнее устроиться в кресле. — Будто мало идей приходит тебе в голову самой!

Директор Мартини снял телефонную трубку и вытер со лба пот ладонью, еще более мокрой, чем лоб. Едва разбирая написанное, он вновь просмотрел короткие записи, которые он, сокращая слова, лихорадочно делал во время продолжавшегося всего несколько минут разговора. «Куда делся мой ясный, такой благородный и красивый, можно даже сказать — торжественный почерк?» — с горечью спросил он себя, глядя на эти пляшущие каракули. Да если бы дело было лишь в испортившемся почерке! С того дня, как вдруг началась вся эта проклятая кутерьма, он ничего не мог делать, у него все валилось из рук. Он стал нервным, рассеянным, раздражительным даже с женой. Просто какое-то наваждение, но, слава богу, кажется, появилась надежда, что скоро все это наконец кончится!

Он набрал номер полицейского управления, держа в свободной руке листок со своими заметками. Дежурный на коммутаторе ответил, что комиссар Да Валле разговаривает по другому телефону. Будет ли он ждать, пока тот кончит или перезвонит?

— Я подожду, — пробормотал директор, набираясь терпения.

В эту минуту, легонько постучав в дверь, в кабинет заглянула секретарша, синьорина Монти.

— Господин директор, там к вам…

— Я не желаю, чтобы меня беспокоили! Не смейте сюда входить, оставьте все меня в покое! — заорал профессор Мартини, размахивая телефонной трубкой. В то время как секретарша, обиженная и возмущенная, ретировалась из кабинета, голос в трубке произнес:

— Алло!

— Комиссар Да Валле?

— Слушаю вас, кто говорит?

— Это профессор Мартини.

— А, профес…

— Комиссар, мне опять только что звонили эти типы, они продиктовали указания относительно передачи выкупа.

— Слушаю, — сказал комиссар, молниеносно придвигая к себе блокнот и хватая ручку.

— Так вот. Завтра в полночь пакет с деньгами должен быть положен на парапет моста Святого Ангела. Кроме того, пакет следует обернуть в двойной слой непромокаемой ткани и обвязать веревкой с петлей — такой, чтоб можно было поддеть на крюк.

— Понятно.

— Вот и все, комиссар. А еще они приказали передать вам, что если полиция попробует помешать им получить деньги, то они обязательно убьют этого несчастного старика. Больше ничего.

— Хорошо, значит, завтра в полночь?

— Вот именно.

— Благодарю вас, господин директор. Будем надеяться, что ваше участие в деле на этом закончится.

— Дай-то бог! — воскликнул Мартини, подняв глаза к потолку.

Тут он увидел, что потолок в углу протекает, образовав большое серое пятно. Раньше он никогда его почему-то не замечал и решил немедленно сказать секретарше, чтобы она приняла меры…

— Ну что ж, теперь надо сразу же сообщить все заинтересованному лицу, — сказал комиссар, ища на столе записную книжку.

Старшина Калабро, сидящий по другую сторону стола, сразу понял, в чем дело, и вытянул шею, пытаясь прочесть то, что записал комиссар.

Адвоката Алесси в конторе не было, но он ответил по другому номеру — тому, что секретарша дала комиссару как раз для таких срочных случаев. Он молча выслушал перечень требований и в заключение — предупреждение не пытаться помешать уплате выкупа.

— Что вы об этом думаете, комиссар? — спросил наконец Алесси после довольно продолжительной паузы, потребовавшейся ему, чтобы обдумать услышанное.

— Я думаю, что пакет с деньгами должен совершить прыжок в Тибр. Только не понимаю зачем: если они таким образом намереваются обезопасить себя от возможной слежки, то этим ничего не достигнут. В самом деле, ведь кто-то должен пройти по мосту и столкнуть пакет в воду, и этого человека мы сможем выследить. Не говоря уже о том, что можем держать в реке полдюжины водолазов, чтобы…

— А я не понимаю вот чего: как они рассчитывают выловить из воды сравнительно небольшой пакет в полной темноте? Течение довольно сильное, на реке есть водовороты. Днем это было бы нетрудно, но ночью, по-моему, вряд ли возможно.

— Ну, может быть, это только трюк, чтобы сбить нас с толку. Возможно, к парапету моста просто кто-то подойдет, схватит пакет и удерет на машине. Или же они растянут сеть на поверхности реки, в сотне метров ниже моста.

— Не исключено.

— Так вот. Я все же хотел бы знать, как нам следует себя вести. Начальник полиции советовал мне действовать в соответствии с пожеланиями родственников похищенного. Кроме того, нельзя забывать об угрозе, весьма недвусмысленно высказанной похитителями. Мне не хотелось бы, чтобы они, заметив, что за ними следят, действительно решили бы ликвидировать старика.

— Именно этого опасаюсь и я. Поэтому, комиссар, я просил бы, чтобы ваши люди пока не занимались этим делом. Деньги уже переведены в Римский банк. Вы должны лишь позаботиться о том, чтобы получить их и отнести в условленное место. Я мог бы сделать это и сам, но мне не хотелось бы, чтобы…