На следующий день пятеро мужчин вошли в кабинет Лемерсье. У всех были мрачные лица — в полном согласии с отвратительной погодой. Дождь, взявший передышку на рассвете, стал хлестать с новой силой, и принес его ледяной ветер с севера, проникавший сквозь двери и окна, слишком старые и оттого неплотные. Руки и ноги застывали так же быстро, как и в разгар зимы.

Едва кивнув в знак приветствия, комиссар предложил им сесть в кресла, расставленные полукругом перед его столом. Было ясно, что со вчерашнего вечера настроение его ничуть не улучшилось, и все заняли свои места в полном молчании. Затем генерал, пользуясь привилегией возраста и личного знакомства с Лемерсье, произвел первый выстрел:

— Вы не могли бы сказать, чего ожидаете от нас, комиссар? Напоминаю вам, что наступил третий день…

— Уж не думаете ли вы, что я забыл об этом? А ожидаю я от вас, что вы подскажете мне, как выбраться из ловушки, в которой мы оказались.

— Почему «мы»? — возразил Мальдан. — Я всегда считал, что раскрытие преступлений — это дело полиции.

— Для этого нужно, чтобы полиция обладала необходимыми сведениями. Сведения же эти в ваших руках, поскольку именно вы организовали эту выставку, источник всех наших бед…

— Сначала скажите нам, — попросил Морозини, — сообщил ли наш шантажист, где и когда мы должны передать ему подлинную «слезу», при условии, что мы ее раздобудем?

— Этого я пока не знаю. Он собирается уведомить меня в «подходящее время». Несомненно, в самый последний момент, чтобы мы не смогли расставить там своих людей… во всяком случае, как-то затруднить процесс передачи. Как бы там ни было, «слезы» у нас все равно нет, так зачем об этом спрашивать?

— Мы могли бы сделать вид, что она у нас есть. Мысль эта принадлежит не мне, а мадемуазель дю План-Крепен, я лишь скромный посредник. Она полагает, что фальшивую драгоценность, которую нам вернули, следует поместить в красивую коробочку и согласиться на встречу… Конечно же, шантажист потребует, чтобы никаких полицейских поблизости не было, и тогда в дело можем вступить мы, все здесь присутствующие, а в резерве у нас будут ваши люди. В общем, кузина моя полагает, что таким образом есть шанс вступить в контакт с этим негодяем или с его подручными, если таковые имеются.

— Да, подручные у него есть! Мне сообщили из лаборатории, что мы имеем дело не с одним убийцей, а с тремя…

— Что вы хотите сказать? — спросил Кроуфорд.

— Это же так легко понять, — с насмешкой ответил комиссар. — Тизона, Анеля и Ареля убили разные люди, и разные люди писали послания заглавными буквами. Маски же, судя по всему, были подготовлены заранее, потому что текст везде одинаковый, если не считать приписки «Сожалею, это ошибка!». Как видите, ситуация осложняется…

— Вы правы! — согласился Мальдан. — Тем не менее идея мадемуазель дю План-Крепен кажется мне совсем неплохой. И сам я готов сыграть роль шпика…извините, я хотел сказать «полицейского», под вашим руководством. У меня даже есть велосипед, поэтому я смогу преследовать преступника…

— Не знаю, как я буду выглядеть на велосипеде, — со смехом сказал генерал, — но учиться никогда не поздно. А как вы, профессор?

— Я? Никогда об этом не задумывался… не имел дела с этими двухколесными устройствами. В качестве средств передвижения меня вполне устраивают трамвай и поезд. Но, может быть, у вас найдется велосипед-тандем или трехколесный?

— Почему бы не самокат? — пробормотал Альдо. — У этих людей наверняка имеются автомобили. В любом случае решать вам, комиссар, и я, как и эти господа, целиком в вашем распоряжении…

— Ну что ж, почему бы и нет? — вздохнул Лемерсье после минутного раздумья. — Другого выхода у меня нет, и даже если это не очень законно, шанс надо использовать. Тем более что он в данный момент единственный. Я принимаю ваше предложение, но вы не можете оставаться здесь до того момента, как будет получен ответ. В этом и затруднение: каким образом быстро собрать вас?

— О, это просто, — сказал Оливье де Мальдан. — Я живу в двух шагах отсюда, и если господа согласны… разыграть партию в бридж или в покер, мы будем вместе ожидать вашего звонка и ваши инструкции…

На этом совещание закончилось. Было решено, что каждый зайдет к себе, чтобы переодеться в подходящий для предстоящей операции костюм. Договорились встретиться у Мальдана в четыре часа. Учитывая возраст профессора, его освободили от участия в засаде.

Кроуфорд во время обсуждения не проронил ни слова, что насторожило Альдо.

— Вы не высказали своего мнения, сэр Квентин! Вы против нашей вылазки?

Шотландец засмеялся:

— Мое мнение вы уже знаете. Согласно французской максиме «молчание — знак согласия»! Поддерживаю ваш замысел целиком и полностью, но я, видите ли, не слишком склонен к разговорам… хотя инициативу вашу одобряю. Возможно, это будет даже забавно, — добавил он. — Самое трудное — это помешать Леоноре увязаться за мной. У моей жены авантюризм в крови…

— Я тоже знаком с такой женщиной…

По дороге в гостиницу Альдо размышлял над тем, каким образом обрисовать положение дел, чтобы Мари-Анжелин не вздумалось оседлать своего боевого коня, — он даже склонялся к мысли вообще не говорить на эту тему! Подойдя к «Трианон-Палас», он заметил припаркованный под деревом красный «Амилькар» Адальбера. Вот уж кем пренебрегать никак не следовало!

Из-за плохой погода столики на украшенной цветами террасе пустовали, и свою «семью» Морозини обнаружил в баре, где укрывались от дождя и другие клиенты. Среди них он сразу заметил двух самых хватких парижских журналистов — Бертье из «Фигаро» и Матье из «Матен». Они были ведущими светских хроник, и никто не мог им запретить посещать наиболее популярное место в гостинице. Сидя на высоких табуретах за стойкой, они играли в Занзибар[40] и смаковали свои коктейли с совершенно безразличным видом, но можно было не сомневаться, что они прислушиваются к любому слову и замечают практически все. Альдо помахал им рукой, и они тут же откликнулись на его приветствие. Он уже несколько раз встречался с журналистами и знал, что на них можно положиться, — бестактности они себе не позволят. Действительно, оба даже не предприняли попытки подойти к столу, за которым сидели его близкие.

— Я приехал, чтобы пообедать с вами и подышать свежим воздухом, — улыбнулся Адальбер своему другу, который уселся в одно из небольших кресел, обитых голубым бархатом…

— Погода тебя вряд ли обрадует, а вот обед тебе гарантирован, нам будет очень приятно. Ты соскучился?

— Представь себе, да! Версаль всего в семнадцати километрах от Парижа, но с тех пор как вы поселились в здешнем отеле, мне кажется, что моя парижская улица находится на краю света.

— «Un seul etre vous manque et tout est de peuple»[41], — иронически произнес Альдо. — Однако нас трое! Почему бы тебе не спросить у администратора, есть ли еще свободные номера?

Видаль-Пеликорн, пошарив в кармане, извлек оттуда ключ с золотым жетоном и положил его на стол:

— Уже сделано! Мой чемодан в номере 28… напротив тебя, дружище!

— Какой приятный сюрприз! — сказала маркиза де Соммьер, поднимая бокал с шампанским. — Добро пожаловать в наш клуб, дорогой Адальбер.

— Чем больше безумцев, тем больше смеха, — вставила явно обрадованная Мари-Анжелин. — Ну, что произошло на встрече у комиссара?

Альдо рассказал все, но тут же добавил:

— Должен сразу предупредить вас, Анжелина! Сегодня вечером в деле примут участие только мужчины.

— Почему же? — возмутилась она.

— Потому что это не вполне законно. Такими делами занимается полиция, и хотя Лемерсье принял наше дружеское предложение, вашего участия он не потерпит.

— Тем более что это может быть опасно, — добавила маркиза, захрустев подсоленным миндалем. — А я не желаю оставаться в одиночестве и кружить по комнате, не помня себя от волнения! Вы моя чтица, черт возьми! Почитаете мне «Монте-Кристо». Это вас развлечет!