Притом, что в институте пророков, образованном Моисеем, отсутствуют ординарные личности, имя пророка Исайи горит каким-то необычным светом в Книге Пророков. Не имея возможности говорить о Книге Пророков в целом, я ограничусь только этим пророком, ибо в его страстном искрометном вещании отчетливо заявлены две главные темы, которые так или иначе задействованы у всех других еврейских пророков: настоящее бытие евреев, вкупе с их прошлой судьбой, и будущая перспектива человечества. В настоящем пророк неистово порицал и обличал всю верхушку тогдашнего еврейского сообщества (левитов, первосвященников, князей, старейшин), погрязшую вместе с сынами Израиля в отпадениях от повелений Божиих: «Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лице Его от вас, чтобы не слышать. Ибо руки ваши осквернены кровию и персты ваши — беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду. Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину; надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и рождают злодейство» (Ис. 59:2-4). После крушения Первого Храма в развалинах лежал не только Иерусалим, но и вся духовно-нравственная конструкция еврейской консолидации, созданная на базе Моисеевого Декалога, и требовалось не только воссоединить евреев после «вавилонского пленения», но и воссоздать поруганную честь и достоинство сынов Израиля, подвергшихся такому испытанию впервые после Моисея. Это означало вновь привести иудеев под духовную опеку еврейского Бога и вернуть веру в монотеистического Бога, — это последнее было первоочередным для творящих еврейских пророков (хотя бездействующих пророков не бывает). Это и составляло тему вещаний пророков о будущей перспективе, где, поскольку в центре полагался Бог на монотеистическом престоле, речь шла не только о евреях, но и всех других народах. Основополагающим в этих пророческих проповедях была неразрывная связь настоящего и будущего, настоящего иудеев с будущим человечества, и объединяющим концептом служил монотеистический Бог, единственный для всего людства, а потому Сион являлся не просто символом еврейского объединения, но и эмблемой единого Бога, центра кристаллизации как еврейской, так и мировой людской массы.
Исайя, видимо, первым сделал из горы Сион эмблему Бога или, как он говорит, «… Господь, которого огонь на Сионе и горнило в Иерусалиме» и стремится «… к месту имени Господа Саваофа, на гору Сион». Каждая из религий провозглашала своего Бога единственным, а, следовательно, моно-теистическим законом, но при этом говорится о пользе этого Бога только для своей и никакой другой религии; в отличие евреи не имели в виду узконациональные или эгоистические интересы, а пеклись исключительно о своем Боге, который есть в то же время Бог всех, поскольку единственный. Это означает, что лишь в представлении евреев монотеизм Бога имеет истинное осмысление, а блестящий образец этого, чисто еврейского, понимания преподнес пророк Исайя в своем возвещении: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор, и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы, и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям; и будем ходить по стезям Его. Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима» (Ис. 2:2-3).
Итак, попечение о монотеистической идеологии в пророческом исполнении Исайи постепенно трансформируется в некую заботу со специфическим уклоном, в нечто такое, что обладает самостоятельным потенциалом, и пророк провозглашает: «Не умолкну ради Сиона, и ради Иерусалима не успокоюсь, доколе не взойдет, как свет, правда его, и спасение его — как горящий светильник. И увидят народы правду твою и все цари — славу твою, и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа» (Ис. 62:1-2). «Новое имя», какое Исайя предусматривает для «правды Сиона», и есть эта забота, какая требует отдельного наименования. Служение Богу всегда полагалось главнейшей жизненной функцией пророка, но особенность данной заботы в том, что пророк служит не своему народу, а всем народам. Эта глобальная, вселенская грань пророческого многогранника еврейского типа, обычно выпадает из поля зрения аналитиков (исключение составляет Б. Спиноза), и в устах пророков банальные словоморфизмы приобретают форму видения, как у пророка Исайи: «Ибо — как земля производит растения свои, и как сад произращает посеянное в нем — так Господь Бог проявит правду и славу пред всеми народами» (Ис. 61:11). Международное величие своего Бога входит прямой обязанностью в данную заботу и в еврейском радении о монотеистическом Боге в самом центре свернута дума о своем народе, и Исайя взывал: «Взойди на высокую гору, благовествующий Сион! возвысь с силою голос твой, благовествующий Иерусалим! возвысь не бойся; скажи городам Иудиным: вот — Бог ваш!» (Ис. 40:9).
В своей предельно эмоциональной и искренней проповеди Бога для сынов Израиля Исайя нес им отнюдь не тривиальные истины, известные еще со времен Авраама и Моисея, — он подводил их к восприятию некоей новой установки и звал к новой цели: «Восстань, восстань, облекись в силу твою, Сион! Облекись в одежды величия твоего, Иерусалим, город святой! Ибо уже не будет входить в тебя необрезанный и нечистый. Отряси с себя прах; встань, пленный Иерусалим! Сними цепи с шеи твоей, пленная дочь Сиона!» (Ис. 52:1-2. ). Исайя обращается к «Сиону» и «Иерусалиму» как объектам, наполненным новым содержанием, отличным от старого, доплененного, и, призывая свой народ «встать с колен» и «отрясти» с себя позор пленения, пророк, однако, не звал иудеев к войне или восстанию, — напротив, возвещает: "Я исполню слово: мир дальнему и ближнему, говорит Господь… " (Ис. 57:19). Эта идиома "мир дальнему и ближнему", как нечто непохожее и отличное от «любви к ближнему», и стало новым пророческим словом, которое родило духовное течение, вынесшее на поверхность максиму Иисуса Христоса "воедино", а затем приведшее и к учению о Всеединстве в русской духовной философии; для этого течения, которое и должно именовать сионизмом, пророк Исайя издал постулат, который до настоящее время тревожит человечество как заветная цель: «… и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народа меча, и не будут более учиться воевать» (Ис. 2:4). (Исторический казус: у входа в здание ООН в Нью-Йорке расположена замечательная скульптура советского ваятеля Е. В. Вучетича «Перекуем мечи на орала», олицетворяющая одну из сионистских дум пророка Исайи, а в самом ООН принимается решение, осуждающее сионизм).
Итак, если воспользоваться авторскими образными метафорами пророка Исайи то сионизмом у него должно назвать то, что имеет особую ценность для сочленения во всеединство членов рассеянного еврейского племени, и одновременно служит призывом для планетарного Всеединства народов, а эта двойственность возможна в силу того, что сионизм развился из заботы о монотеистическом Боге. Еврейский историк С. Дубнов считал вселенский аспект определяющим и единственным в воззрении пророка Исайи и отрицал на этом основании самозначимость сионизма как такового: «Пророк развивает ту мысль, что Иегова есть не только Бог еврейского народа, но и Бог всего мира, направляющий судьбы всех людей. Еврейский народ есть только избранник Божий, призванный открыть другим народам истинную веру и осуществить идеалы высшей правды на земле. Этот „избранник“ должен был терпеть муки и гонения, но он, в конце концов, восторжествует: он будет „светочем для народов“, знаменосцем истины для всего человечества» (1997, c. 199). В этой декларации несложно усмотреть потуги на высокомерное превосходство еврейства в глобальном аспекте, что служит откровенной фальсификацией идеала сионизма в первоавторстве пророка Исайи. Еврейский народ никому ничего не должен, а тем более он не должен терпеть «муки и гонения», которые есть упрек другим, но никак не заслуга ему; еврейский народ должен только одно: помышлять о себе и своем Боге. Но особенность здесь такова, что еврейская забота обладает вселенским эхом, а потому еврейская духовность непременно отзывается в слезах мира, во всей их святой чистоте.
