Само собой разумеется, что нет ничего более противоречащего еврейскому национальному самочувствию, чем запорожский воинственный пыл, а потому запорожский казак есть лютый враг еврея. Казацкий антисемитизм примитивен по своей злобе и целенаправлен по своей ненависти: для евреев предзначается лишь одна доля — истребление, — не преследование, притеснение либо гонение, а только поголовное уничтожение. Историк Н. И. Костомаров, один из авторов украинской национальной доктрины, писал: «Самое ужасное остервенение показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою»; другой украинский историк Н. Полетика не менее удовлетворенно отмечал: «Освободительный путь украинского народа в семнадцатом веке прошел по трупам евреев», — такова установка украинской национальной догмы. И это уничтожение было не только массовым, но и преисполнено некоей садистской усладой и высшим изуверством, — тот же Гоголь красочно описывает сцену потопления евреев в Запорожской Сечи: «— Как? Чтобы запорожцы были с вами братья? — произнес один из толпы, — Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев! — Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались в воздухе». Однако художественная фантазия великого писателя уступает реальному разгулу зверства и кровожадности в «казацких забавах», какие казаки устраивали из еврейских погромов. Очевидец Натан Гановер описывает в своей исторической хронике: «С одних казаки сдирали кожу заживо, а тело кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих рубили на куски, как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали плод и хлестали им по лицу матери, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли вытащить кошку. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили материям, чтобы они отведали их мяса. Иногда сваливали еврейских детей в кучи и делали из них переправы через речки» (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 115).
Красу и гордость украинской истории составляет мощное национально-освободительное движение под водительством запорожского гетмана Богдана Хмельницкого (1648-54г. г. ), которое М. С. Грушевский называл «хмельниччиной» и определил как «величайшее народное движение Украины», а О. Субтельный охарактеризовал: «Один из крупнейших катаклизмов в истории Украины — Великое восстание 1648г. По масштабам, силе и влиянию оно не имеет равных во всем начальном периоде Новой истории Европы» (1994, с. I59). Официально утверждается, что главным врагом для восставшего народа являлась эксплуататорская польская шляхта, но более внимательное рассмотрение исторических событий выявляет, что хмельниччина в действительности представляла собой войну не только с поляками, но и с евреями, а в ряде случаев не столько с поляками, сколько с евреями. Характерным может послужить эпизод захвата города Бара на Подолии запорожским полковником Максимом Кривоносом, рассказанный летописцем украинского национального движения Гергием Кониским, архиепископом Белорусским: «Пехота, преследуя бегущих, вошла вслед за ними в замок и им овладела; и тогда произведено в городе и замке страшное убийство, а паче над Жидами и их семействами, из которых не осталось ни одного в живых, и выброшено из города и зарыто в одном байраке мертвецов их около 15000. Поляки перебиты одни военные и худые начальники народные, а прочие пощажены и выпущены в Польшу» (1846, с. 76). Такова оказалась воля победителей: часть поляков «пощажены и выпущены в Польшу», но евреи (беззащитные!) истреблены полностью.
Таким образом, великое национальное потрясение украинского народа знаменательно и для русского еврейства как национальное потрясение, но совсем иного порядка: «величайшее народное движение Украины» являло собой не более и не менее, как геноцид еврейского народа. И никак по-другому невозможно оценить хотя бы такой эпизод из этого «крупнейшего катаклизма Европы»: дважды запорожское войско безуспешно осаждало столицу Галиции город Львов и дважды Хмельницкий в качестве отступного требовал у городского магистрата выдачи евреев (и оба раза, кстати, получал отказ). Особую садистскую утеху «казацким забавам» при еврейских погромах придавало глумление над еврейскими святынями и религиозными обычаями, и тот же историк Н. И. Костомаров повествовал: "Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них иудеев и резали без милосердия; тысячи иудейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею… В одном месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, и насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер — ешьте, а о других — бросайте собакам! (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 116). На украинских землях не было более или менее крупного еврейского поселения, какое не пострадало бы во время хмельниччины, которую С. Дубнов называл «казацкой резней», а одно из них — Немировская бойня — стала датой скорби «20 нисана». Досконально неизвестно количество еврейских душ, ставших жертвами «казацкой резни» или запорожского Холокоста (цифры колеблется от 100000 до 700000 человек, С. Дубнов говорит о 500 тысячах), но этот период навсегда останется в еврейской памяти, окрашенный от начала до конца в зловещий траурный цвет, как и имя его создателя в еврейской молитве: «Хмель-злодей, да сотрется имя его». (Необходимо знать, что эта кровавая эпоха украинского антисемитизма тщательно задокументирована очевидцами и жертвами: раввином Натаном Гановером в хронике «Пучина бездонная», раввином Меиром в хронике «Тяготы времени» и раввином Саббатаем Гакогеном в хронике «Свиток тягот»). Историческим последствием хмельниччины стал, однако, не взлет украинской духовности, а напротив, — политический хаос, в результате чего Украина надолго раскололась по реке Днепр на две недружественные части — Левобережную Украину и Правобережную Украину. О. Субтельный дал этому историческому периоду красноречивое определение — «эпоха Руины».
Однако не только хмельниччина была покушением на жизнь еврейского народа и не только в этот период евреи, обитавшие на украинской территории, были брошены в море бешеной злобы. Любая гражданская война прежде всего и более всего сказывалась на еврейском населении, а, собственно, каждый еврейский погром и есть гражданская война per se. Глубочайшим ужасом обернулась для украинских евреев гражданская война, начавшаяся в 1918 году — очередная украинская национально-освободительная эпопея. Ф. Кандель приводит отрывок из пронзительного стона заславского рабби, потомка реба Натана Гановера, описавшего зверства хмельниччины: "Двести семьдесят один год тому назад в моем родном городе Заславле на Волыни сидел реб Натан и вел летопись тех ужасных дней — дней Богдана Хмельницкого, описывая бедствия, которые претерпел наш народ. Приходило ли ему тогда в голову, что через много поколений, двести семьдесят один год спустя, после целых эпох человеческого прогресса, научных истин и социальных идей, поразительных открытий и изобретений, в том же самом городе будет сидеть пишущий эти строки, который носит то же имя, что и он, реб Натан… является внуком его в пятом поколении — и кровью сердца будет вести такую же летопись страданий своего народа, несчастий и ужасов, зверств и насилий, которые причинили евреям дикие полчища Петлюры, кровавые потомки великого Хмельницкого… " (Несомненно, что ранее упомянутая своекорыстная политическая причина, побуждающая скрывать акты украинского антисемитизма, заставляет современных еврейских деятелей на Украине, не в пример своим предкам, называть С. Петлюру «другом евреев» и даже Ю. Марголин, имя которого нередко синонимируется с еврейской стойкостью, написал с детской наивностью: «Петлюра не организовывал еврейского истребления, но его трагическая и невольная вина была в том, что он не мог удержать свои войска от погромов»).
