— Бедный дядя Тоби, — говорил Карлтон, — он пытается угнаться за юностью!

Пришло и ушло Рождество, и после Нового года я начала все более уверенно ощущать в себе новую жизнь. Салли Нуленс сияла от радости. Ничто не могло порадовать ее больше, чем появление в доме нового малыша.

— Мальчишки-то уже вырастают из детства, — говорила она. — Вот посмотрите, скоро они станут просто наказанием. Как приятно будет иметь маленького!

Карлтон оказался очень заботливым мужем. Он постоянно находился рядом со мной, и теперь я понимала, каким одиноким он ощущал себя все эти годы несчастного брака с Барбари. Я знала, что он мечтает о сыне, и постоянно напоминала, что у нас вполне может родиться и девочка.

Карлтон говорил, что это не имеет значения. Будут в свое время и мальчики.

— Подожди, дай мне родить хоть первого ребенка! — смеялась я.

Да, это были счастливые дни. Мы подшучивали друг над другом, отпускали колкости, а из-за моей беременности наши ночи с каждой неделей становились все менее страстными и более нежными.

Больше я не оплакивала Эдвина. Я поняла, что искусственно поддерживала свое горе. Кто-то заметил, что умный топит свое горе, а дурак учит его плавать. Справедливые слова! Я холила и лелеяла свою печаль, я выстроила в своем сердце храм Эдвина и поклонялась идолу. Идолу на глиняных ногах.

Я с нетерпением ожидала рождения ребенка.

Она родилась седьмого июля, и я назвала ее Присциллой. Карлтон делал вид, что он вовсе не огорчен рождением девочки, но это было не так; мне же она казалась совершенством, и, увидев ее впервые, я поняла, что не променяю ее ни на что на свете.

Присцилла! Моя Присцилла! Я вспоминала дни, когда впервые взяла на руки Эдвина. Как нежно я его любила; он был для меня чем-то большим, чем просто ребенком: он был утешением в горе. Присциллу я любила ничуть не меньше. Я любила ее потому, что она была девочкой, и в гораздо большей степени чувствовала ее своей. Если Карлтон был расстроен полом ребенка, то я наоборот.

Где-то вдалеке от Эверсли происходили важные события, но я не могла думать о них всерьез. Вся моя жизнь сосредоточилась на ребенке. Услышав о том, что голландский флот поднялся вверх по Мидуэю до самого Чатема и вовсю хозяйничал в Ширнессе, я сказала, что все это ужасно, и сразу забыла об этом. Военные корабли «Лойял Лондон», «Грейт Джеймс» и «Ройял Оук» были сожжены врагом, а береговые фортификации разрушены. Я испугалась на минутку, но потом вновь обратилась мыслями к своему ребенку.

— Нация никогда не переживала такого позора! — кричал лорд Эверсли, и я представляла, насколько глубоко потрясены этими новостями мои родители.

Но сама я могла думать только о том, что Присцилла набирает вес, что она уже узнает меня и перестает хныкать, когда я беру ее на руки. Она уже улыбалась мне. Я не могла на нее нарадоваться.

Мальчики пришли посмотреть на нее и были изумлены размером ее рук и ног.

— Ну, с такими маленькими ножками она никогда не сможет быстро бегать! заявил Ли.

— Глупости! — возразил Эдвин. — Она вырастет, ведь правда, мама? Мы тоже сначала были такими же маленькими.

— Таким маленьким я никогда не был, — сказал Ли.

— Был, был, я сама видела, — сказала ему я.

Глядя на Ли, я не могла не вспоминать об Эдвине и Харриет. Интересно, когда он был зачат? Во всяком случае, раньше Эдвина — он был на две недели старше.

Я не должна была думать об этом, поскольку это отражалось на моем отношении к Ли. Он не был виноват в том, что его родители нагло обманывали меня.

Дядя Тоби постоянно искал предлога для того, чтобы зайти в детскую. Он был очарован Присциллой.

— Счастливый ты человек! — говаривал он Карлтону. — Я готов отдать многое, лишь бы иметь такого ребенка.

Затем он начинал жаловаться на свою бездарно растраченную молодость и рассуждать, как пошла бы у него жизнь, если бы он вовремя образумился и стал семейным человеком.

— Ну, это никогда не поздно, — сказал Карлтон. — Давай найдем ему невесту, Арабелла?

— Мы соберем домашнюю вечеринку, — сказала я, — и пригласим как можно больше подходящих дам…

А про себя подумала: «И кого-нибудь для Карлотты». Бедная Карлотта, в последнее время она, по-моему, стала еще несчастнее, как будто мое замужество плохо повлияло на нее. Возможно, все дело было в моих детях.

Царило всеобщее ликование по поводу мира, заключенного с Францией, Данией и Голландией, но Карлтон сообщил мне, что в народе поднимается ропот против короля и многие считают, что заключение мира является для нас позором.

— Медовый месяц Карла с народом закончился, — сказал он. — Теперь народ ропщет… и не так против самого короля, как против его любовниц.

— Это не совсем справедливо по отношению к ним.

— Увы, дорогая Арабелла, мир полон несправедливости.

Я согласилась с ним, и мы заговорили о дяде Тоби и о необходимости подыскать ему жену.

— Нам надо хорошенько постараться, — сказала я.

Но вскоре выяснилось, что нам вовсе не обязательно этим заниматься.

В сентябре дядя Тоби отправился в Лондон с кратким визитом, который основательно затянулся.

Дядюшка написал нам о том, что наслаждается в Лондоне жизнью, а главным образом посещает театры. Он видел Нелли Гвин в роли Алисы Пирс в «Черном принце», в роли Валерии в новой трагедии Джона Драйдена «Тираническая любовь» и в роли Донны Ясинты в лучшей из комедий Драйдена «Вечерняя любовь». Он очень лирично писал об очаровании Нелли и сообщал о том, что, по слухам, внимание короля полностью отдано ей, в то время как Молли Дэйвис оттеснена.

— Похоже, он всерьез увлекся лондонской сценой, — сказал Карлтон. Видимо, в какой-то степени это компенсирует его несостоявшуюся семейную жизнь.

Затем, совершенно неожиданно, пришло письмо, адресованное, лорду Эверсли. Мы все читали и перечитывали его вновь и вновь. Карлтон хохотал до упаду.

— Никогда не думал, что дядя может зайти так далеко, — признался он.

— И что же теперь будет? — вопрошал лорд Эверсли.

— То, что и должно быть, — сказал Карлтон. — Он приедет со своей дамой сердца.

Дело было в том, что дядя Тоби женился. По его словам, это была красивейшая из женщин, привлекательная, живая — одним словом, такая, какая ему нужна. Он стал счастливейшим из живущих ныне мужчин и собирался поделиться этим счастьем с нашей семьей. Его приезда следовало ожидать на следующий день после получения письма, ибо он собирался отправляться в путь, не дожидаясь ответа.

Весь дом с нетерпением ждал его приезда.

Сдержав слово, дядя Тоби прибыл вместе с новобрачной. Мы ждали их во дворе, когда они въехали в ворота.

Я смотрела на них, и мне казалось, будто я сплю. Эго было невероятно, но это было так. Дядя Тоби женился на Харриет Мэйн.

Первой реакцией Матильды была тревога. Несколько секунд, пока Тоби представлял жену, моя свекровь смотрела, не веря своим глазам. Вероятно, она тоже подумала, что у нее галлюцинации.

— О, я знаю, что вы уже знакомы с Харриет, — сообщил дядя Тоби. — Она мне все рассказала, верно, любимая?

— Я сказала, что у нас не должно быть секретов друг от друга, — скромно ответила она.

— И мне пришлось чертовски постараться, чтобы заставить ее принять мое предложение, — продолжал дядя Тоби. — Я думал, что мне никогда не удастся уговорить ее.

Я почувствовала, что мои губы складываются в циничную улыбку. Я не сомневалась, что с самого начала брак был ее идеей и что все ее возражения были такими же фальшивыми, как и она сама.

Харриет опустила глазки и приняла очень скромный вид, но я-то знала, какая она хорошая актриса.

— Ах, Арабелла, — сказала она, — как я счастлива вновь встретиться с тобой! Я очень часто о тебе думала. А ты вновь вышла замуж… За Карлтона? Милый Тоби мне рассказывал.

— Именно их семейное счастье заставило меня осознать, как много я теряю, заявил влюбленный старик.